Мой необычный друг
Шрифт:
– Ири, подожди!
Девочка остановилась. Прислушалась к шагам:
– Деда? – она завертела головой, растерялась.
Шаги и хруст раздавались с двух сторон. Одни, размеренные, глухие и тяжёлые – впереди и другие, торопливо-тихие – сзади. Ири обернулась и подпрыгнула, косы взметнулись, упали на плечи.
Дед догнал внучку, усадил на траву и прошептал:
– Смотри, – в двадцати шагах высилась спина великана. Огромные серые плечи раскачивались из стороны в сторону:
– Ме-ши-и-и, – трубно выл гигант, – Ме-ши-и-и…
Девочка нахмурилась:
– Пойдём. Там что-то случилось,
– Зелёной вечности Мшистым холмам, – звонко выпалила Ири и уставилась на гиганта. Вернее, на двух гигантов. Второй неподвижно лежал в примятой траве.
Кукамеши повернул голову и тихо отозвался:
– Мягкого мха под ногами.
– Я Ири, а это мой дед Кась. Мы едем из Предгорных Куч к Учителю Боу на Зелёный праздник, – протараторила девочка. – А ты кто и почему он лежит?
– Я Кукамеши. И… я… не зна-а-а-ю, – простонал лопоухий Шиму. – Мой брат Меши, – гигант погладил по голове лежащего, – расстроился, что мог обидеть ракиника, и убежал. Я искал. А он… Он упал и не двигается, – по круглому лицу гиганта потекли слёзы.
– Упал и не двигается? – переспросил дед девочки. – Да… Тут нужна помощь.
– Вы п-поможете? – Кукамеши уставился на пришедших, часто моргая. Эти странные девочка и старик были выше ракиников, белокожие, в деревянной обуви. Девочка с длинными светлыми косичками в розовом расшитом сарафане и темноволосый старик в светлой рубахе и тёмных шароварах предлагали помощь. «Предгорные Кучи за Той Стороной Мшистых холмов – это северные люди», – вспомнил великан и замер, ожидая ответа.
– Попробуем, – неуверенно отозвался Кась. – Надо его осмотреть, может, перегрелся на солнце? Ири, принеси воды с телеги.
Кукамеши принялся ощупывать брата:
– Жара нет.
– А ладони так и были сложены? Он что-то держит. Разожми, – попросил Кась.
Лопоухий кивнул:
– А я и не заметил, что с руками что-то не так, – он поднял правую руку Меши и ахнул. – Она красная! – вся ладонь была усыпана мелкими алыми пятнами.
Кась осмотрел вторую руку:
– А вот и виновница. Эта гусеница огненной голубоглазки. Бабочка хоть и красотка, но обычная, а вот её гусеница – ядовитая, но волшебная. Не каждому удаётся увидеть эту редкость, а уж в руки взять – подавно. Если кто смог, того она может наделить волшебным даром, но каким – неизвестно.
Он не успел договорить, как Кукамеши схватил листок и перевалил жёлтую редкость на ладонь, поднёс к лицу, чтобы рассмотреть поближе:
– Меши любит красивое: и цветы, и бабочек, и букашек разноцветных.
– Стой! Я же сказал, она ядовитая. Это по её милости твой брат лежит и не двигается, – Кась всполошился. – Надо найти противоядие.
– Ой! – воскликнул Кукамеши, едва не выронив гусеницу. Лопоухий так спешил вернуть находку на листок ипомеи, что укололся. Гусеница упала, он подхватил её второй рукой и снова укололся, прежде чем переложил на листок.
– Теперь противоядие нужно и тебе, дружок, – добавил дед Кась, похлопывая сидящего на траве великана по плечу. – Жжётся?
Лопоухий кивнул:
– Надо позвать учителя, может, он найдет противоядие? Я отнесу Меши
в тшур.– Не успеешь, – строго произнёс Кась.
Белокурая макушка девочки мелькнула в высокой траве:
– Вот вода, деда, – прощебетала Ири. – Что с ним?
– Яд, милая. Эта гусеница весьма опасна. Вода тут не поможет. Следи, чтобы он ничего не трогал, и сама не дотрагивайся. Я возьму с телеги всё, что может пригодиться, и вернусь, – и дед побежал к телеге.
Кукамеши постанывал. Ири ковыряла землю мыском деревянного башмачка и теребила то косички, то вышитый узор на подоле розового сарафана.
– Меши любит бабочек, а ты что любишь? – спросила Ири, не выдержав тягостного ожидания.
– Я люблю складывать из камней фигурки, – сквозь слёзы ответил лопоухий великан и улыбнулся.
Ири продолжила расспрашивать Кукамеши:
– А какие фигурки ты складываешь?
– Тшуры, оградки, да и просто так. Мне нравится складывать одни камни на другие: большие на маленькие и маленькие на большие, чтобы не падали.
– А человека или животных из камней можно сделать? У нас, По Ту Сторону Мшистых холмов, мужчины вырезают фигурки из дерева, – уточнила Ири. – В телеге есть, я покажу.
– Попробую, обязательно, – Кукамеши зашипел от боли и посмотрел на краснеющие ладони, – если найдём противоядие.
– Деда что-нибудь придумает, он очень умный. Много путешествовал и много знает! Потерпи немного.
– А Меши? Я говорить могу, двигаться, а он… лежит, – по серой щеке скатилась слеза.
Ири притихла:
– Идёт, деда идёт! – улыбнулась девочка.
Кукамеши затаил дыхание.
– Помоги-ка мне, внучка, – вернулся Кась, нагруженный свёртками, кузовками и бутылью. Обернул руки тряпицей, оттащил листву с гусеницей в сторону и накрыл её пустым коробом.
– Ири, бери кузовок с брусникой, шаркунок с солью из коры со священного капища и дави им ягоды, чтобы кашицей стали.
Ири раздавила ягоды. Кась разложил получившуюся смесь в два короба, затем открыл бутыль с настойкой можжевельника, заполнил оба доверху и размешал деревянной ложкой. Посмотрел вверх:
– Помогай, Отец небесный, – и выложил смесь из одного короба на ладони Кукамеши. Схватил второй короб, и кашица полилась на правую, отравленную, ладонь Меши. Оставшееся лекарство он вылил на левую ладонь круглоухого на всякий случай.
Все замерли в ожидании.
Кукамеши ахнул. Ладони охватило синее пламя. Оно не жгло, но светилось, поблёскивая золотыми искорками. С ладонями Меши происходило то же самое.
Ири не моргая смотрела на великанов.
Сияние угасало, но Меши не шевелился.
– Деда, почему он не встаёт? – заволновалась Ири.
Кась развёл руками:
– Не знаю, мы сделали всё, что смогли.
– Опоздали?.. Это я виноват! Зачем отпустил одного, – взвыл Кукамеши, хватаясь за голову.
– Нет, так не должно быть, так неправильно, – Ири обняла голову круглоухого, всхлипнула. Помотала головой, косы расплелись, светлый локон задел плоский нос лежащего.
– А-апчхи! – Меши открыл глаза и завороженно уставился на Ири. – Красивая… как солнышко! Плачет… плохо, – круглоухий нахмурился, повернул голову. Увидел Кукамеши и строго спросил: