Мой невозможный дракон

— Оу.

— Да, вы только что познакомились.

Я моргаю, глядя на лежащую в обмороке женщину. Неловко вышло. Я по-другому представлял этот момент. Тёща должна была увидеть меня в крутом малиновом пиджаке с галстуком, а не с рогами и в чешуе. Определённо, не лучшее первое впечатление.

Анализирую обмякшее тело, распростёртое на импровизированном ложе из лиан. Глаза закатились, дыхание ровное, но руки мелко дрожат.

— А чего она в обмороке?

Лакомка грустно вздыхает:

— Её впечатлил твой новый костюм, мелиндо.

Я фыркаю, скользя когтем по чёрной чешуе на предплечье.

— Это не костюм.

— Скажешь маме, что это костюм, — Лакомка смотрит на меня пристально, с выражением лица «надо спасать положение». — Хотелось бы, чтобы она дожила до рождения своего второго внука.

— Хорошо, —киваю.

Отмахиваюсь от темы и медленно поворачиваюсь к Миражу.

— Дорогая, побудь пока здесь.

Тысячеглазый вздрагивает, взгляд мечется между мной и Лакомкой. А тем временем снизу что-то тянет меня за рога.

Опускаю взгляд.

Мой сын, с довольной лыбой во всю круглую физиономию, радостно тянет ручки вверх, явно решив проверить мои новые природные украшения на прочность.

— Ну что? — усмехаюсь, щекоча ему пузо. — Играться тянет?

Мираж смотрит на карапуза. Челюсть у него дёргается.

— Это же моё обещанное тело… — наконец выдавливает он, рычащий голос дрожит. — Король Теней мне обещал твоего сына.

Я ухмыляюсь, обнажая демонические клыки.

— И тебе обещал? Уже второй на очереди. Котодемон Бельзовул тоже верил, что это его наградят. Правда, он уже мёртв.

Демон Мираж судорожно дёргается, как будто пытается что-то сказать, но язык будто прилип к нёбу.

Но хватит болтать. Пора кончать демонюгу. Но перед этим нужно защитить жену и тещу. Я поднимаю руку, призывая ментальный Легион.

Тени начинают сгущаться, воздух вибрирует, как перед грозой. Вспышка — и вокруг меня появляются Воронов, Егор-кровник и ещё десяток легионеров. Их фигуры колышутся, словно мираж, но здесь они настоящие. Расширение сознания смешало психическое и материальное измерения.

Легионеры застывают, уставившись на меня так, будто я только что вылез из их худших кошмаров.

— Здорово, бойцы, — хмыкаю.

Воронов первый приходит в себя. И вдруг орёт:

— Я не знаю, где шеф, но этот монстр схватил сына нашего шефа! БОЕВАЯ ГОТОВНОСТЬ!

Маги тут же активируют магические доспехи, воздух вспыхивает аурой боевых щитов, кто-то уже формирует боевые заклинания.

Я машу свободной лапой, вторая всё ещё держит гыгыкнувшего сына, который явно развлекается от происходящего хаоса.

— Харе, легат! Это ж я!

Воронов замирает, ошарашенно щурится.

— Кто «я»? Куда делся шеф? — он всматривается в меня, а потом его глаза расширяются. — Мы чувствуем его сознание в тебе… Ты его съел?!

Я закатываю глаза. Ну ступить так — это надо уметь, ребята! Зато полезный урок, пробел в их обучении выявлен. Они ведь ощущают «свой дом» во мне, моё сознание — основа их существования. Но стоит мне сменить обличье, и они моментально теряются, как котята, впервые увидевшие своё отражение. Ну что ж, будем работать над этим.

— Я и есть шеф, слепошары. Человеческий облик временно отсутствует из-за небольшой болезни.

Тишина. Легионеры молча переглядываются.

Воронов, наконец, чешет затылок рукоятью меча Тьм и с явным сомнением тянет:

— Небольшой болезни?

Егор-кровник сдавленно выдыхает, оглядывая меня с головы до ног — с моих рогов до когтистых лап.

— Шеф, честно, не помню, чтобы от небольшой простуды кто-то превращался в огромного клыкастого рогатого монстра и обрастал эбонитовой чешуёй.

Я лениво пожимаю плечами.

— Это телепатическая простуда. Короче, — киваю направо, — прекращайте болтать и идите охраняйте мою жену и тёщу.

Указываю когтистой лапой в сторону Лакомки и королевы Алиры, всё ещё без сознания на мягком ложе из лиан.

Воронов кивает и командует:

— Вы слышали шефа? Вперед, парни!

— И правда лучше отойти. А то сейчас эбонит как эбанёт, — добавляет Егор, покосившись на мои когти.

Легионеры шустро отходят, осторожно косясь на меня, будто я вот-вот решу кого-нибудь закусить. Очень интересно, почему всех так впечатляет мой новый облик. Надо бы хоть в зеркало посмотреться. Но вот Олежеку нравится — он вовсю тянется к моим рогам, явно пытаясь на них насадиться.

Ну и ладно. С этим разобрались.

Я поворачиваюсь к Миражу, прижимая к себе сына.

— Слушай, сынок! — говорю я, улыбаясь карапузу, который вцепился в мой рог и вовсю его тянет. — Вот эта глазастая тварюга — Демон.

Указываю когтем на Миража, который уже не пытается даже скрыть дрожь в пальцах.

Малыш удивлённо хлопает глазами, внимательно разглядывая бывшего генерала Короля Теней. Крохотные ручки сынишки тянутся вперёд, но я мягко удерживаю его, не давая дотянуться.

— И он хочет навредить нашей маме.

Карапуз замирает, в глазах пробегает удивление.

До этого момента Демоны в его мире были чем-то вроде забавных зверушек — большие, клыкастые, но не страшные. Олежек их не боялся, скорее считал чем-то дружелюбным, странными няшками.

А тут вдруг оказывается, что они могут угрожать маме.

Осознание медленно проступает в его глазах. Он отворачивается от меня и снова смотрит на Миража.

На этот раз уже не с любопытством, а с чем-то совсем другим. С пониманием: маме угрожают.

Эта новая, непривычная мысль явно не нравится младенцу. Его мордашка мгновенно мрачнеет, губки дрожат, дыхание сбивается. Он тяжело, по-детски шумно, втягивает воздух, словно собираясь заплакать. Но вместо этого, с невероятным для своего возраста усилием, он выдавливает первое осмысленное слово:

— Ма-ма…

Голос слабый, но твёрдый.

Я киваю, ласково поглаживая его по пушистой макушке, ощущая едва уловимое напряжение в его крохотном теле.

— Не дадим её обидеть.

Он морщится ещё сильнее. Его крошечные бровки хмурятся, взгляд становится серьёзным, как у взрослого, который вдруг осознал свою ответственность.