Мой невозможный дракон

Ухмыляюсь шире:

— Отнюдь! Ведь веселиться буду я.

Алира хмурится, но не спорит.

Пожимаю плечами:

— Ваше Высочество, я услышал вашу точку зрения. Поверьте, буду её учитывать при принятии решения.

Она молчит, но её взгляд остаётся цепким, изучающим, словно пытается понять, насколько серьёзно я отношусь к её словам.

Я же спокойно разворачиваюсь и отправляюсь дальше.

Во дворе сажусь в джип, двигатель мягко урчит, и направляюсь к транспортному порталу — пока его используют для спасательных экспедиций альвов в Северные Обители. Ждать на месте приходится недолго, через пару минут из портала прибывают «Буран» Фирсова, ведя за собой колонну автобусов на гусеницах. Из машин выгружают альвов, всё ещё в спячке, их тут же забирают медики. Система уже налажена, цепочка эвакуации работает слаженно, без сбоев.

Фирсов, вылезая из «Бурана», замечает меня, хмурится.

— Филинов, а ты зачем приехал?

— Чтобы поехать назад с вами, — весело отвечаю я.

Фирсов поджимает губы.

— Мы только что прибыли же!

Я пожимаю плечами.

— Я видел. Ну, могу и без вас поехать.

Из боевой машины тем временем выбирается остальная группа. Мерзлотник, фыркает, хрустя суставами, и ухмыляется:

— Нет уж, где Филинов — там и крутая драка. Я с тобой.

Веер усмехается, поправляя перчатки:

— И я тоже. Просто соскучилась по своему дорогому.

Неожиданно Шаровой кивает.

— И я тоже.

Все «тибетцы» переводят на молниевика удивлённые взгляды.

Шаровой кашляет, краснеет, отмахивается:

— В смысле — тоже поеду.

Фирсов вздыхает, потирая лицо рукой:

— Ладно, тогда снова собираемся. Заодно ещё одну внеплановую экспедицию организуем.

Колонна техники снова ныряет в портал. Автобусы гусеницами вгрызаются в лёд, «Буран» уверенно ведёт колонну вперёд. Внутри тепло, моторы урчат ровно, за окнами тянутся снежные равнины, теряющиеся в серой мгле горизонта. Я молча наблюдаю за пейзажем, пока не озвучиваю вслух пришедшую в голову мысль:

— А чилийские автобусы всё ещё не вернули принцессе Чилике.

Фирсов, не отрываясь от приборов, спокойно отвечает:

— Её Высочество Чилика прислала ещё. Сказала, что пока не закончим спасательные работы, возвращать ничего не надо.

Я приподнимаю бровь:

— Принцесса лично их привезла?

Фирсов кивает.

— Да. Хотела убедиться, что всё идёт как надо.

Я усмехаюсь. Приятно, однако, быть в милости у чилийской принцессы.

Мои мысли уже возвращаются к Воителю. Я не знаю, как сложится наша встреча, но ясно одно — сильные союзники в вычищении гулей мне не помешают. Да и альвам нужны достойные воины. Они вымирающий народ, и если Воитель действительно претендует на лидерство, ему стоит думать не только о личных амбициях, но и о своём народе.

Остаётся надеяться, что он не просто контуженный вояка, зацикленный на чести и кодексах. Но посмотрим.

Как только мы доезжаем до Северных Обителей, нас встречает Ледзор, стоящий на широком обломке от Северной обители. Завидев меня, он радостно машет топором, будто боевой знамён.

— Хо-хо, граф вернулся!

Стоит мне выбраться из «Бурана», как он тут же хлопает меня по плечу так, что приходится сместить центр тяжести, чтобы не пошатнуться.

— Давно не виделись!

Рядом с ним стоят Зела и Бер. Зела нервно переминается с ноги на ногу, видно, как собирается с мыслями. В конце концов, делает шаг вперёд и, опустив взгляд, негромко говорит:

— Прости меня, милорд. Бер тут был ни при чём, он меня предупреждал… Это всё моя вина.

Я спокойно смотрю на воительницу, ощущая её внутреннюю тревогу. Не за себя — за Бера. Что ж, хотя бы ради него она будет слушаться.

— Ошибаться можно только один раз, Зела. Но больше не советую. А сейчас ты, конечно, прощена.

Она вздрагивает, быстро кивает. Поняла. Второй ошибки ей не простят.

Я улыбаюсь. Боятся — значит, уважают.

— Ну, а теперь отведите меня к вашему Воителю. Пообщаемся.

Мы спускаемся в руины Северной Обители, проходя через разрушенные своды и разбитые арки. Внизу, в хранилище, парят тусклые кристаллы, отбрасывая приглушённый свет на потрескавшиеся стены. В углу, на одном из лежаков среди других альвов, я замечаю широкоплечего бородача с грубыми чертами лица.

Зела жестом указывает на него.

— Вот он. Феанор, Воитель. Брат прошлого короля, Грандмастер.

Я телепатически присматриваюсь к спящему здоровяку. Его разум опутан сложными ментальными узлами, дополнительными защитами. Необычно. Настораживаюсь.

На высшем уровне некоторые телепаты, вроде Странника или меня самого, способны превращать ментальные атаки в материальные через частичную материализацию Астрала. И в теории обратное тоже возможно — магия может трансформировать стихийные техники в ментальные атаки. Чисто гипотетически, конечно. Но на практике я такого ещё не встречал.

И вот он — первый случай.

Феанор обладает мощной ментальной защитой — и это не наложенный кем-то костыль, а его собственная натренированная устойчивость.

Я бросая, приняв решение:

— Тогда пробудим его.

Обычно медики проводят целую процедуру, чтобы вывести из анабиоза, но Феанор силён. Выдержит и так.

Я подключаюсь, взламываю ментальные узлы. Раз, два, три… Каждая защита — как виток стальной проволоки, накрученной на его сознание, но они сдаются одна за другой. Последний узел трескается, ментальная структура рушится.

Феанор резко дёргается, его грудь судорожно вздымается, дыхание срывается с хрипом, глаза распахиваются, мутные от долгого сна.

— Кха-а-а…? — сипло вырывается из его горла. Он моргает, пытаясь сфокусироваться, переводит взгляд на Зелу и Бера.

Бер, явно нервничая, подходит ближе, протягивает бутылку воды:

— Дядя, это я…

Феанор выхватывает бутылку, делает несколько жадных, шумных глотков. Его руки ещё дрожат, но взгляд уже цепкий, тяжёлый. Осматривает племянника с головы до ног, словно оценивает, а затем хмурится и бросает:

— Сопли подотри, Бер.

Бер смущённо отступает, плечи опускаются, его уверенность явно куда-то улетучилась.

Воитель резко садится, с силой опираясь на лежанку, мышцы на шее и руках перекатываются под кожей. Его взгляд быстро скользит по помещению, цепляется за трещины в стенах, следы разрушений, разбитые кристаллы. Челюсть напряжена, в глазах вспыхивает что-то нехорошее.

— Значит, монахи мертвы.

Я пожимаю плечами:

— Не все. Но две из четырёх Обителей пали.