Мой невозможный дракон

Воитель долго не думает. В следующий миг с силой бросается вперёд. Несколько метров — и он уже у цели. Замечает заваленную пещеру, останавливается лишь на мгновение, затем поднимает руку, и пещеру заливает поток раскалённой лавы. Камни плавятся, трещат, стены озаряет багровый свет. Изнутри раздаётся долгий предсмертный вопль — затянутый, полный боли, а потом… тишина.

Бер и Зела стоят рядом, лица у обоих белые, как снег под ногами.

Я лишь хмыкаю, лениво вытирая пот со лба:

— Ну, зато не придётся туда лезть.

Воитель, закончив экзекуцию, возвращается к нам. Пламя на его руках гаснет, он скидывает магматически пластины доспеха, с задумчивым выражением разглядывает дымящуюся лаву.

Я выпрямляюсь, потягиваюсь, киваю в сторону автобусов:

— Мы закончили. Пора назад.

— Не торопись, менталист. Мы с тобой ещё не разобрались, — Феанор смотрит на меня исподлобья, глаза прищурены, губы сжаты в тонкую линию.

Он вскидывает меч лавы, и раскалённое лезвие срывает из воздуха дрожащие струи жара. Кончик клинка указывает прямо на меня.

Я анализирую его. Ментально вырубить, как раньше, уже не вариант. Феанор подпитался энергококтейлем, восстановил силы, а значит, прямой ментальный перехват больше не сработает — не тот уровень истощения. Конечно, есть один трюк, который я мог бы использовать… но пусть пока останется припрятанным на потом.

Я лениво улыбаюсь, делая шаг в сторону, будто приглашаю его атаковать:

— Что ж, нападай, если так неймется.

Глава 13

Феанор напрягается, пальцы дрогнули на рукояти магматического меча, но прежде чем Воитель успевает что-то сказать, вперёд выходит Зела. Резкий шаг, прямой взгляд, доспехи кислотного цвета поблёскивают в отсветах магмы.

— Феанор! Уймись! Мы должны довести наших детей и стариков до безопасного места!

Заслонив меня, Зела вскидывает обеими руками зеленый меч. Лезвие шипит, разбрасывая в воздух едкие капли кислоты, испаряющиеся с тихим потрескиванием.

— Надеюсь, ты это понимаешь!

Феанор хмурится, взгляд его тяжелеет. Сейчас что-нибудь рявкнет. Но он только успевает открыть рот, как раздаются шаги. Бер тоже выходит вперёд. Поднимает фламберг, направляет клинок в сторону дяди.

Воитель скривился, переводя взгляд с одного альва на другого, магматический шлем идет рябью.

— И ты тоже, Бер?

Бер водит фламбергом, уверенно держит баланс, и в его движениях больше нет прежней нерешительности. Лезвие меча чуть рассекает воздух, отражая блики снега, а голос звучит ниже, срываясь на глухое рычание — кузен уже наполовину ушёл в оборотническую форму.

— Моя невеста же правильно говорит. Нам надо спасти наших родных. Дядя, пожалуйста, давай вернемся в автобус и продолжим путь!

Я жду, складываю руки на груди, наблюдая, как раскалённый упрямец взвешивает в голове два слова — гордость и долг. Интересно, что окажется тяжелее. Но вообще альвы-голубки зря влезли. Стоят слишком близко к Воителю. Если тот решит, что гордость ему дороже, времени на реакцию будет в обрез. Мысль быстрее меча, конечно. Но лучше иметь абсолютную фору, чем проверять эту теорию в боевых условиях.

Воитель молчит, сверлит Бера тяжёлым взглядом, будто пытаясь прожечь дыру прямо в его голове. Затем хмыкает, коротко и раздражённо, и опускает лавовый клинок.

Доспехи из раскалённой магмы испаряются, исчезая в воздухе, словно их и не было. Лезвие тоже растворяется, оставляя только мерцающий жар в воздухе.

— Ладно, — бросает он, переводя взгляд на меня. В голосе слышится хищное обещание. — Даю тебе фору, менталист. Доберёмся до безопасного места… а там разберёмся.

Скучающе смотрю на Воителя.

— Конечно, разберёмся. — Делаю паузу, оглядываю его сверху вниз и киваю на наш транспорт вдалеке. — А теперь катись в автобус, Воитель. Я не собираюсь тратить на тебя весь день. Или ты едешь с нами, или остаешься здесь. У тебя ровно минута.

Феанор хмурится, губы сжимаются в тонкую линию, но спорить не спешит. Просто молча разворачивается и направляется к транспорту. Ну, значит, выбрал.

Вскоре возвращается и «Буран», колонна снова трогается вперёд. По рации раздаётся голос Фирсова:

— Всё было чисто, Филин. Никого не встретили.

Я нажимаю кнопку связи, отвечаю спокойно:

— Понятно. Мы встретили одного «западного» монаха с десятком големов.

Не успеваю договорить, как в рацию раздаётся тяжёлый вздох Мерзлотника:

— Филин, за что ты нас так не любишь? Сам с големами дрался. А мы по пути ни одного монаха не встретили. — Старый ледовик явно расстроился.

Обижать опытного Грандмастера не хочется, потому спокойно аргументирую:

— Подстраховка не помешала бы. Сам понимаешь, Мерзлотник. Мы же благодарны Чилике за автобусы. И не хотелось бы, чтобы к ней пришли монахи.

На том конце секунду молчание, потом Мерзлотник хмыкает:

— Уел, Филин. Принцесса красотка, грех её огорчать.

Спорить он не стал, что уже приятно.

Колонна без происшествий доезжает до Восточной Обители, а затем мы шагаем через мерцающее пространство транспортного портала — и вот уже Невинск.

Нас встречают медики, работают быстро и слаженно. Тут же бросаются к альвам — старикам, детям, женщинам, бережно забирают их, оказывают первую помощь. Всё доведено до автоматизма: носилки, проверка состояния, магические анализаторы, капельницы, питье.

Но моё внимание привлекают три стройные фигуры среди встречающих. Почти одинаковые. Королева Алира, принцесса Ненея и Лакомка. Стоят вместе, напряжённые, взволнованные, явно меня высматривают.

Я спускаюсь с автобуса, и Лакомка тут же бросается ко мне, цепляясь за руку:

— Фух, всё обошлось!

Я ухмыляюсь, обнимая её одной рукой за талию.

— Конечно, дорогая. А ты разве сомневалась?

В этот момент в дверях автобуса появляется Воитель Феанор.Он стоит в проёме, высокий, мощный, неподвижный. Тяжёлый взгляд скользит по встречающим, полный раздражение. В глазах ещё тлеет магматическое свечение, словно угасающий вулкан.

Я оборачиваюсь на Воителя:

— Ах да. Кстати, прихватил вашего родственника.

И в этот момент Алира, Ненея и Лакомка бледнеют разом, как по команде. Будто перед ними не родной Воитель, а оживший призрак прошлого. В их взглядах читается всё: удивление, напряжение.

Лакомка машинально делает шаг назад, но тут же одёргивает себя, цепляется за мой локоть крепче, пальцы слегка дрожат. Алира не двигается, но губы сжимаются в тонкую линию, её руки остаются по бокам.

Феанор медленно спускается с подножки автобуса. Двигается он с той тяжёлой грацией, что бывает у крупных хищников перед броском. Взгляд впивается в Алиру, в нём читается не просто упрёк — обвинение.