Мой путь озарён рассветом

— Ты знала, что я приду? — спросила я. — Киира тебе сказала?

— Ну, — игриво махнув хвостом, усмехнулась Марика, — кто знает, какая сила заставила меня повернуться к окну и увидеть, что ты идёшь сюда? Ты ведь ко мне, я угадала?

Я кивнула.

— Вот и здорово. Нам нужно о многом поговорить, а в такую погоду говорить в помещении — преступление. Ты согласна? Многие не любят снег. Никогда не могла их понять.

Холодный сгусток слипшихся снежинок упал мне на нос, и я улыбнулась. Я могла понять тех, кто не любит снег, но представить себя на их месте? Нет.

— Идём в парк, — пригласила меня Марика, и я охотно согласилась.

Мы шли по пустой площади в полном молчании. Я пыталась придумать, как начать разговор, когда Слышащая, поправив воротник, вдруг серьёзно сообщила мне:

— Если Киира говорит тебе сделать что-то, это значит, что ты вовсе не обязана это делать.

— В смысле? — не поняла я.

Богиня не казалась мне кем-то, кого можно просто так ослушаться.

— Когда Киире нужно, чтобы ты сделала что-то, ты просто сделаешь это, ни на секунду не усомнившись в том, что это была твоя идея. Вот почему я увидела тебя сегодня? Я ведь обычно сижу спиной к окну. Но ты знаешь, я считаю, что ничто на свете не происходит просто так.

— Зачем тогда она вообще с нами говорит?

— Она играет. Смотрит, как мы себя поведём. Осмелимся ли нарушить её волю? Испугаемся ли её гнева? Вот только слышала ли ты хоть одну историю о том, как Киира испепелила на месте раска, не сделавшего то, что она хотела?

Я отрицательно покачала головой.

— Вот и я не слышала, — согласилась Марика, сворачивая к парку.

Небольшая роща редких старых сосен, скрывающаяся за Главным Домом, сейчас была совершенно пуста. При строительстве города её оградили простенькой оградой и назвали парком, но внутри не нашлось ни аккуратных дорожек, ни скамеек, ни фонарей.

— Отголосок леса, — пояснила Слышащая. — Знаешь, валмиранцы удивительно чутко относятся и к природе, и к людям, а я всё никак не могу понять: особые люди создают особую страну или особая страна воспитывает особых людей.

— Думаю, и то и другое происходит одновременно, — заметила я.

— Возможно. Но ты же видела Его, правда?

— Кого?

— Валмиранского Духа.

Эти слова моя наставница произнесла с каким-то особенным трепетом, что заставило меня удивиться. Заметив это, Марика улыбнулась.

— Ты не почувствовала ничего странного, когда пересекала внешнюю стену?

Я кивнула. Источаемое стенами могущество ощущалось даже здесь, но внутри страны оно не давило, а наоборот, словно давало сил. Я привыкла к этому чувству быстро и перестала обращать на него внимание.

— Огромный дух созидания, вскормленный этой страной, охватывает всю её территорию. Внешние стены защищают не только людей от других людей, но и Валмиранского Духа от других духов.

Не найдя, что ответить, я с удивлением таращилась на Марику, а та спросила:

— Знаешь ли ты, что валмиранцы признают все религии мира, слегка изменяя их на свой лад?

Я вспомнила её рассказы о Городе Тысячи Храмов, в котором одновременно находились храмы многих истинных и ложных богов, и кивнула снова.

— Да.

— Ты можешь встретить здесь множество обычаев, которые покажутся тебе странными. Когда-то мне тоже так казалось, но теперь я вижу: все они нужны для того, чтобы поддерживать Духа. В пределах стен запрещена магия, затрагивающая духов разрушения, а магические академии окружают особой защитой. Огнестрельное оружие, так полюбившееся южанам, запрещено, а пушки стоят лишь на внешних стенах. Природу берегут и хранят, детей учат быть терпимыми и соблюдать обычаи, делающие этот мир немного добрее. Звучит чудесно, не так ли?

Мне оставалось только согласиться.

— И всё-таки величие Валмиранского Духа — палка о двух концах. Для внешних опасностей он практически неуязвим, а вот разрушить его изнутри проще простого. Достаточно одного крупного демона, и Дух получит рану, от которой оправляться будет долго. Ты представляешь, как сильно рискуют власти, впуская в страну испуганных и обозлённых беженцев, мечтающих отомстить за свои потери, целыми кланами?

Я не представляла.

— Зачем тогда они это делают?

Марика подняла руку и бережно коснулась края сосновой ветки, которая опускалась вниз, словно тянувшись к ней.

— Они впускают в первую очередь расков, шиикаров и оадоинов. Должно быть, это помогает Духу. А вот магам в основном отказывают.

— А Питер?

— А Питер прописан как обычный ниор. Может быть, у него будут неприятности из-за этого потом. Может быть, они будут и у меня. Но я надеюсь, что всё обойдётся, а сейчас меня волнует другое.

— Что?

— За последний год Валмирана приняла три клана расков и огромное количество одиночек. Мы расшатываем нерушимую защиту страны, и это хорошо понимают в Эйноматрине.

— Но ведь мы ничего не можем с этим сделать, — возразила я. — Пусть те, кто правит страной, разбираются.

— Отнюдь, мы можем сделать куда больше, чем они. Мы должны как можно скорее стать частью Валмираны не только по документам, но и по духу. И я не выпущу школьников во взрослую жизнь, пока вместо «они» они не научатся говорить «мы».

Я хмыкнула.

— Тебя проклянут.

— Пускай, мне не привыкать. Вот только я ввела Верховный Совет, и те, кого я взяла в него, поддерживают это решение. Новое поколение должно считать себя валмиранцами в той же степени, что и расками, и никто, кроме нас, не сможет помочь им в этом. Хорошо, что клану позволили сохранить свою власть, а не навязали в начальники кого-нибудь из тех, кто родился здесь.

— Клан был бы недоволен, а это повредило бы Духу, — предположила я.

— Может, так, а может, они просто уважают чужие традиции. Пойми, те, кто родился здесь, делают то, что делают, не для того, чтобы защитить Духа, а искренне, от всего сердца. Едва ли многие знают о его существовании.

Нас ведь приняли на весьма приятных условиях. За право жить за стенами мы должны платить шкурами и мясом, как и за предоставленный нам город. Сейчас у нас есть крыши над головами, еда, тёплая вода, масло для ламп, мебель в домах и многое другое, чего могло бы и не быть, но ещё многое предстоит сделать. Так или иначе, я предпочитаю начать с того, чтобы вытянуть клан из долгов. Потому сейчас все, кто может охотиться, уходят в лес. Даже школьники.

А платить охотникам нечем: денег внутри клана почти не осталось. Вместо денег они получают бесплатную еду, луки и стрелы, с них не требуют оплаты за жильё, но этого мало. У многих охотников есть семьи.

Сейчас вся наша надежда на охотников, торговцев и воинов, которые берутся за задания от столицы. Но торговцы попались в ловушку. У них нет денег, чтобы открывать магазины в других городах, а в наш город покупатели извне не идут по понятным причинам. И всё же я сделала ставку на них. Знала бы ты, как Рандольф злился… Мол, мы, раски, — воины и охотники, а не торгаши!..