Мой путь озарён рассветом

Женщина опустила голову и заправила за ухо выбившуюся из её строгой причёски короткую прядь прямых иссиня-чёрных волос. Когда она наконец подняла на меня взгляд, я была уже готова, и боль сожаления в них выдержала стоически.

— Плохо ему, — тихо и грустно ответила она. — Пойдёмте за мной, я расскажу.

Я шла по коридорам и лестницам удивительной и прекрасной академии магов, но не видела ничего из того, что меня окружало. Колдунья, оказавшаяся той самой Хердой Рейнор, начальницей Питера, шла на полшага впереди меня и говорила вещи, заставлявшие меня забыть обо всём.

— С того самого дня, как Питер появился у нас, он подавал огромные надежды. Мы уладили его неприятности с бумагами и, честно говоря, весь наш отдел с удовольствием взялся его обучать. Питер был… Как неогранённый алмаз! Каждому из нас хотелось приложить руку к его совершенствованию, чтобы потом говорить: «Смотрите, как он сияет! Это мы помогли ему раскрыть себя!»

Его потерянное прошлое, конечно же, очень заинтересовало нас. Мы все вместе пытались найти хоть что-то, но ничего не нашли. Мне казалось, Питер сдался, как и все мы, он перестал искать и наслаждался обучением. Его талант… Такой талант! Такой ум! Такой необычный взгляд на вещи! Даже будучи новичком, он очень помог нам в последних исследованиях. А голос, какой голос! Вы бы видели, девчонки со всей академии сбегались слушать, как он поёт заклинания! И, что греха таить, я была вместе с ними.

Но потом что-то случилось. Питер покидал академию на несколько дней, так и не сказав нам, где был, а вернулся другим человеком. Теперь его не интересует ничего, кроме поисков прошлого. Мы пытались помочь ему, надеялись, что, если он добьётся своего, то снова станет прежним. Я выделила ему всё необходимое для исследований, но я начинаю бояться, что это безнадёжно. Я не знаю, как ему помочь. Никто из нас не знает.

И Херда всхлипнула, а я впилась ногтями в ладонь. Боль отрезвила меня, заставив наворачивающиеся на глаза слёзы отступить. Я хорошо знала, что именно случилось с Питером за эти несколько дней, и я не могла поверить, что он мог слишком сильно расклеиться из-за меня. «А если и из-за меня, то пришло время всё исправить!» — решила я и остановилась, закончив подъём по очередной лестнице.

— Я поговорю с ним, — заверила я Херду. — Питер — важный для меня друг, хоть мы и, как бы сказать, повздорили. Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы всё снова было хорошо.

Наверное, мои слова прозвучали совсем по-детски, зато с совершенно нехарактерной для меня искренностью. Колдунья тепло улыбнулась, глядя на меня, и снова поправила свою прядку.

— Сюда. Мы почти пришли, — сказала она, маня меня вглубь коридора.

По моим ощущениям, мы взобрались не ниже десятого этажа. Здесь было теплее, темнее и тише, чем внизу, а двери — меньше, и все они оказались закрыты. На некоторых красовались самодельные таблички из бумаги с непонятными мне словами и символами, но на той двери, куда отвела меня Херда, не было написано ничего.

На стук никто не ответил, и колдунья очень печально вздохнула. Неожиданно твёрдым и резким для её хрупкого тела движением она распахнула дверь, и я увидела тесную комнатушку без окон. Письменный стол и пол были завалены бумагами, книгами и огарками свеч: должно быть, пара закопчённых ламп не справлялась с освещением. Питер, сгорбившись, сидел за столом спиной к нам и не спешил оборачиваться. Его пальцы, показавшиеся мне необычно тонкими, теребили край старинного свитка. Светлые волосы мага заметно отросли, и он не спешил что-либо с ними делать. Грязные и спутанные, они свисали у его плеч.

— Питер? — окликнула я друга, но мой голос сорвался.

Маг вздрогнул и замер, уронил свиток, обернулся.

В первую секунду мне показалось, что я ошиблась. Что передо мной не мой старый друг, а кто-то совсем другой, незнакомый. Питер заметно отощал, и его бледная кожа безжалостно обтягивала скулы, а впалые щёки и подбородок покрывала отросшая щетина. Исчезла, скрытая ею, забавная родинка, а голубые глаза с мешками под ними смотрели безразлично и холодно.

— Что ты с собой сделал… — испуганно прошептала я.

Питер, добрый, жизнерадостный, любящий Питер исчез. Вместо него на меня теперь смотрела его тень.

Маг не спешил отвечать, и Херда тихо покинула комнату, закрыв за собой дверь. Мы остались вдвоём, вот только мне казалось, что это не так. Нечто незримое и неосязаемое было рядом, и я даже заподозрила демона, вот только никакого демона ни в мире духов, ни в физическом мире поблизости не было.

— Зачем ты здесь? — негромко спросил Питер.

Его голос тоже изменился: стал ниже и каким-то более хриплым. В нём не было ни радости, ни злости, ни обиды, и это пугало больше всего. Я была согласна на укоризненные взгляды, на негодования и даже оскорбления, но к такому я совершенно не была готова.

— Ты всегда был важным для меня человеком. Моим другом. Мне не всё равно, что с тобой, я беспокоилась, — всё так же шёпотом проговорила я, и Питер ответил вопросом:

— Тогда почему ты не пришла раньше?

Моё сердце пропустило удар. Я не пришла раньше, потому что считала более важным уделить время Соне и Дисе, а потом утонула в своей любви к Крису. Я не пришла раньше, потому что боялась ехать в Карнаэль одна и боялась попросить кого-либо поехать со мной. Чувство вины с тройной силой надавило мне на плечи, и я склонила голову.

— У тебя что-то случилось? — не дождавшись моего ответа, всё так же тихо и безразлично спросил Питер. — Я снова стал тебе нужен?

Он вдруг напомнил мне Криса. Того Криса, каким он был в первые месяцы нашего знакомства, и я с невообразимым ужасом поняла, что наверняка являюсь для Питера этакой Малисаной, а то и вовсе чем-то вроде Фаины. Не желая даже допускать подобной возможности, я вскинула голову и выпалила:

— Да ничего не случилось! Просто выпала хорошая возможность тебя навестить…

— Значит, ты просто заскочила по дороге?

— Нет, я специально к тебе приехала.

Питер усмехнулся кривой безрадостной усмешкой, продолжая смотреть на меня и не видеть. Казалось, маг смотрит на кого-то ещё, кого-то третьего, кто был сейчас с нами и стоял прямо передо мной, вот только никого не было. Даже демонов.

Я завертела головой, пытаясь найти хоть что-нибудь, но мой взгляд находил лишь свитки и книги, посвящённые потери памяти.

— Успехи есть? — спросила я, надеясь перевести тему.

Маг не сразу понял, что я имею в виду.

— Какие?

— Память. Тебе удалось хоть что-нибудь вспомнить?

Питер помрачнел, и я обрадовалась: это была первая понятная мне эмоция, которую он показал.

— Нет, — угрюмо проговорил маг. — Чем больше я ищу, тем больше понимаю, что всё зря.

Странная тень легла на его глаза. Я смотрела на человека, которого язык не поворачивался назвать живым и здоровым, и всё лучше понимала, о чём говорила Херда. «Было бы лучше, если бы он в самом деле вспомнил, — с неожиданной горечью подумала я. — Если можно вспомнить, если можно хоть что-то вернуть, пусть Питер сделает это. Если я не узнаю, со мной всё будет хорошо. А с ним… Разве может быть хуже, чем сейчас?»