Мой путь озарён рассветом

Дан продолжал говорить, а я, отсев в сторону от остальных, превратила посох в маленькую птичку. После того происшествия с мальчиком я стала сторониться собственного посоха и почти не тренировалась с ним. Должно быть, именно поэтому птичка отчаянно не хотела получаться. Я смотрела на Рию и других шиикаров, парящих в небесах, и видела: я всё ещё ничего не поняла. Какая сила заставляет тяжёлых людей подниматься вверх, опираясь неподвижными крыльями на пустоту?

Они катались вверх и вниз по воздушным горкам, а я хотела, но не могла понять. Вернув посох в исходное состояние, я тяжело поднялась на ноги и подошла к Дану. Дождавшись, когда он закончит очередную историю неудачных попыток создания устройства, я спросила:

— Вы не могли бы поучить и меня тоже?

Все уставились на меня с удивлением, а мастер нахмурился.

— Зачем тебе? — грубовато спросил он. — Ты не подходишь для полёта.

Я была слишком крупной, тяжёлой и совершенно очевидно слабой и сама прекрасно это понимала, но моя просьба заключалась в ином.

— Я знаю, что в небе мне не место, и всё-таки я очень хочу понять. Полёт. Парение. Я не знаю, как объяснить, но когда я смотрю на них снизу вверх, мне хочется сделать хоть что-то, чтобы к ним приблизиться. А я не могу даже понять.

Дан сощурился. Мой расчёт оказался верным: он был человеком вдохновения и идеи и не мог отказать тем, кто чувствовал нечто подобное тому, что чувствовал он сам, когда, будучи раском, сделал небо смыслом своей жизни.

— Я учу не бесплатно.

— У меня есть деньги, — поспешила ответить я, понимая, что победила.

А прямо над моей головой, заливаясь счастливым смехом, пролетела Рия.

Потом шиикара призналась, что, хоть с парением на собственных крыльях использование изобретения Дана не сравнится, она неописуемо счастлива. Слушая её восторженные благодарности, я вдруг подумала, что увести мою подругу из гор теперь не смог бы даже её ненаглядный Морено, но, к моему немалому удивлению, Рия ушла сама, и ушла она в превосходном настроении, обещая непременно вернуться.

— Платить за право летать? Ха! Это они будут мне платить, чтобы я у них летала! — болтала шиикара, пока мы тащились вниз. — Нет, а что тут такого? Я устрою так, что им просто придётся взять меня инструктором! Ты же видела это, да? Видела? Я с этой штукой в миг разобралась и летала не хуже крылатиков! Даже лучше некоторых! А всё потому что я была лучшей. Честно, сам Старший Крылатый меня отметил в своё время! Мы с Бертом… — Она говорила и говорила, слова рвались из её горла фонтаном оптимизма, и я не пыталась его заткнуть, просто молча слушала и ухмылялась. Я была рада уже тому, что Рия может упоминать имя Берта без превращения в злую на весь мир мрачную тень, тем самым отнимая у меня мою роль.

В Лаоне, когда мы вышли из поезда, шиикара вдруг встала прямо передо мной и низко поклонилась, а потом подбежала к Крису и проделала то же самое.

— Всё самое хорошее в моей жизни случилось потому, что я встретила вас, — с чувством проговорила она. — Мне никогда вас не отблагодарить за это. Вас и Питера.

Навещать Питера и кланяться ему я отговорила Рию не без труда. Я надеялась, что наш последний разговор станет переломной точкой, а потому тщательно — возможно, излишне тщательно — продумывала, когда и как нам можно будет поговорить снова, чтобы не испортить всё. Сияющая от счастья шиикара могла как вдохновить, так и окончательно добить Питера. Я не имела права так рисковать.

Маленький дух созидания, крутящийся вокруг моей подруги, увеличился в размерах: свалившееся на его хозяйку счастье явно пошло ему на пользу. И, как ни странно, мне тоже. К началу выпускной недели я уже почти не чувствовала себя ходячим мертвецом и могла присоединиться ко всеобщей суете.

Наконец-то началось голосование за символ города. На площади перед Главным Домом в ряд выставили фигурки белых лисиц, и работа Тайто и Криса несомненно была одной из лучших. Белая лисица с блестящими чёрными камушками глаз изящно восседала на постаменте, кокетливо положив переднюю лапу на круглую, похожую на щит табличку с красиво выбитым названием города. Я представляла, как она займёт своё место у ведущих в город ворот, а её сёстры-близняшки сядут у входа в Главный Дом, рядом с библиотекой, школой, конюшней и псарней и другими важными местами города. Мы с Рией, Дисой, Соной, Тео и Ирмой ходили голосовать всем скопом. Работа действительно заслуживала победы, и судя по тому, что успел подглядеть заглянувший в списки Малисаны Тео, так думали многие.

А школьники, покончив с экзаменами, ударились в ритуальное безудержное веселье. Они рвались в походы и приключения, и город любезно предоставлял им для этого возможности. Деревья вокруг спешно одевались листвой, а яблони готовились со дня на день побелеть от цветов. Мои крокодильчики, официально получившие гордый статус учеников выпускного класса, бурно радовались этому. Лаура, забыв о своей обычной скромности, бегала и обнимала всех, кого видела. Досталось и мне, и это было невероятно приятно.

Арран смотрела на своих подопечных с гордостью, и лицо её было настолько неподвижно в этом выражении, что я не сомневалась: ещё немного и она заплачет.

— Конечно, я хотела бы довести их до конца, — сказала она мне на прощание. — Я и подумать не могла, что мне придётся их бросить. Но они у меня живучие, как-нибудь уж доучатся. — И Арран засмеялась, не глядя на меня. Может быть, вспомнила двоих ребят, которые до этого дня не дожили. Может быть, именно память о них подвела её к решимости бросить класс за год до выпуска и отправиться учиться самой.

Когда яблони и вишни зацвели, Крис, как и грозился, усадил меня под ними и вытащил на улицы мольберт. Я дико смущалась, особенно когда рядом вдруг появились Рия и Диса. Крис кидал на них колючие взгляды, но девицы никуда не делись и охотно отпускали шутки. Работа у Призрака не шла, и, судя по всему, не только из-за моих подруг с их весенней безудержностью.

— Ты плохо совместима с яблоками, Ярна Сеена, — признал он наконец, и я немедленно убежала прочь от нежных белых цветов.

— Рисуй меня с репейником! — предложила я с безопасного расстояния. — Или с крапивой. Или…

— С подсолнухами.

— Или с подсолнухами.

Чёрная и рассыпчатая, как моя душа, серединка, жёлтые, как огонь моих тигров, лепестки. Про себя я посмеялась, но делиться с Крисом пришедшим в голову сравнением не стала.

А в голосовании за символ города Тайто всё-таки победил, и они с Призраком снова удалились в мастерскую изготовлять дополнительные копии. Диса страшно гордилась, а Рия как-то незаметно снова отправилась в горы, к счастью на этот раз удосужившись попрощаться. Вернулась она через два дня, заявив, что теперь у неё есть работа, а потому две недели из четырёх она будет проводить там. Это одновременно радовало и тревожило её, потому что было совершенно непонятно, что делать с Морено. Судя по сведениям, которые шиикара добывала из весьма загадочных источников, южане могли со дня на день оказаться в Белом Лисе.

— Между прочим, летающих расков больше, чем ты думаешь, — поведала мне Рия, закончив делиться тревогой. — И далеко не все миниатюрные крошки. Если ты серьёзно за себя возьмёшься, у тебя тоже получится.

Я не стала развивать тему. Конечно, я выпросила у Дана разрешение обучаться у него, но полёты мне не светили, а потому я сама не спешила вернуться в горы. Хоть мне и стало лучше, я всё ещё чувствовала себя весьма слабой и хрупкой, и у меня были все основания полагать, что это останется навсегда. Дрожащие руки, плохо слушающийся лисий хвост, слабеющие ноги и сбивающееся при малейшей физической нагрузке дыхание. Смириться с этим было трудно, но я пыталась.