Мой учитель светится в темноте

–  Почему?

–  Потому что человечество, пусть и неосознанно, ускоренными темпами приближается к решительному прорыву в технологии космических путешествий.

–  Ты хочешь сказать, что мы стоим на пороге открытия сверхсветовых скоростей?
– с благоговейным ужасом прошептал я.

Броксхольм кивнул.

–  Мы внимательно следим за развитием вашей науки и лучше вас самих представляем, как скоро вы сможете выйти в глубокий космос.

Он немного помолчал, а затем опустился передо мной на корточки. Положив руки мне на плечи, он посмотрел мне в глаза и спросил:

–  Ты понимаешь, что это означает, Питер?

Я смущенно покачал головой.

–  Это означает, что впервые за три тысячи лет существования Межпланетного Союза нам придется иметь дело с существами, которые, с одной стороны, обладают технологией межзвездных путешествий, а с другой стороны, настолько глупы, что не могут покончить с войнами даже у себя дома. Это означает, что мир, продолжающийся три тысячелетия и охватывающий более десяти тысяч цивилизаций, находится в опасности. Разумеется, нам приходится рассматривать и крайние меры, но фактически есть четыре главных плана.

–  Расскажи мне о них,- попросил я, хотя не был уверен, что мне понравится услышанное.

–  Одна группа считает, что мы должны установить контроль над вашей планетой. Другие полагают, что вам следует предоставить свободу развития и посмотреть, что из этого получится; они уверены, что вы уничтожите друг друга задолго до того, как превратитесь в проблему для других. Третья группа предлагает установить карантин вокруг Солнечной системы…

–  Что ты хочешь этим сказать?
– перебил я.

–  Отрезать вас от всех связей с внешним космосом,- пояснил Броксхольм.- Это можно сделать, установив непреодолимый для вас пространственный щит либо внедрив на Землю агентов для саботажа вашей науки, чтобы вы никогда не смогли покинуть планету.

–  Но это чудовищно!
– выкрикнул я. Мысль о том, что кто-то может лишить нас возможности изучать звезды, приводила меня в бешенство.

–  Я согласен с тобой,- отозвался Броксхольм.- Но не так чудовищно, как то, что может произойти, если вы начнете массированное вторжение в Галактику. Именно поэтому четвертая группа выступает за уничтожение вашей планеты. Им совсем не нравится такое решение, но они считают, что это гораздо лучше, чем выпускать вас в открытый космос при нынешнем уровне развития общества.

–  Но почему вы просто не поможете нам?
– Я был одновременно испуган и рассержен. Броксхольм прикрыл свои оранжевые глаза.

–  Неизвестно, сможем ли мы это сделать. Мы убеждены, что человечество страдает от непонятного и опасного недуга, который определяется тремя факторами. Во-первых - то, как вы обращаетесь со своей планетой. Во-вторых - невероятная жестокость, которую вы допускаете по отношению друг к другу. В-третьих - и это самое поразительное - развитие вашего мозга.

–  Нашего мозга?

Броксхольм потянул себя за нос и со щелчком вернул его на место.

–  Больше всего нас смущает тот факт, что человеческий мозг значительно мощнее мозга любого другого существа во всей Галактике,- тихо сказал он.

Глава одиннадцатая КОСМИЧЕСКИЕ АНТРОПОЛОГИ

Некоторое время я тупо смотрел на Броксхольма, потом потряс головой, словно не веря своим ушам.

–  Повтори-ка!
– потребовал я.

–  Ты слышал меня. Человеческий мозг, возможно, самый мощный в нашей Галактике.- Он приставил зеленый палец к моему лбу - В этой черепной коробке заключен мозг, составляющий предмет зависти для каждого разумного существа нашего корабля.

–  Но я же не умнее тех, с кем уже встречался здесь,- возразил я. Мне было трудно это признать, поскольку ум и знания были моей единственной гордостью.- Или…

Броксхольм покачал головой.

–  Нет, ты не умнее их. Но ты можешь стать умнее. Это тоже часть загадки. Человеческий мозг - не только самый поразительный образчик органического вещества; это наименее используемый мозг в известной нам части Вселенной. Мы никогда не встречали ничего подобного: нигде не было такого разрыва между тем, что есть, и тем, что может быть.

Слушая его, я заподозрил, что Броксхольм в самом деле завидует возможностям человеческого мозга.

–  Ты имеешь хоть какое-то представление о том, что мы могли бы совершить, имея такой мозг?
– с жаром спросил он.- Представляешь ли ты, как больно нам видеть этот потенциал и знать, как слабо вы им пользуетесь?

Я покачал головой. У меня не было слов.

–  Больше всего нас пугает то, что может случиться, если вы научитесь пользоваться своим разумом в полную силу прежде, чем станете действительно цивилизованными людьми. Великие звезды! Бели вы выйдете в космос прежде, чем исправите недостатки своей натуры, то вред, который вы причините, заставит потускнеть все, что вы сотворили или можете сотворить с собственной планетой!

Я прислонился к стене, глядя на него. Что я мог сказать?

–  Как ты думаешь, почему я находился на Земле?
– продолжал Броксхольм.- Зачем я пытался доставить сюда нескольких детей для кратковременного исследования? Мы пытались выяснить причины вашего поведения. Мы ищем ответ; если угодно, мы ищем лекарство от вашей болезни.

Он принялся расхаживать по комнате - не рассерженный, но сильно взволнованный. Вскоре я узнал, что ему пришлось пройти через годы обучения и конкурсный отбор за право попасть на Землю. Он вошел в группу инопланетян, которых можно было назвать «космическими антропологами»,- в команду, наблюдающую за всем человечеством, словно за диким племенем, затерянным в джунглях.

Меня посетила новая мысль.

–  Если вы все такие замечательные, то почему ты так скверно обходился с учениками нашего класса?
– спросил я, вспомнив, как он вел себя, будучи школьным учителем.

Броксхольм потянул себя за нос.

–  Во-первых, у меня от природы довольно резкий характер. Во-вторых, я должен заметить, что у землян довольно странные представления о «скверном» и «хорошем». В моем мире мы не употребляем и десятой доли тех любезностей, которые вы, люди, расточаете друг другу. Мы говорим правду и делаем дело. С другой стороны, мы не оставляем людей голодать на улицах.

Помолчав, он добавил:

–  Вообще-то, моя природная резкость не имеет отношения к моему поведению в роли учителя. Я без труда мог бы стать таким добрым и обходительным, как вам того хотелось. Однако мы проводили исследование ваших реакций на различные методы обучения. Сейчас в вашем городе работает наш агент, который кажется ученикам твоего класса настолько же «добрым», насколько я был «скверным». Все это - часть нашего исследования.

–  Ты хочешь сказать, что на самом деле ты совсем не злой?
– глупо спросил я.