Мой Ванька. Том первый

– Я готов исправить ошибку, если буду убеждён, что это действительно ошибка. Пока у меня такой уверенности нет.

– Короче, Ваня тебя не убедил, – Кирилл Сергеевич тихо вздыхает. – Жаль…

– Ну а с Ванькой что будет? – неожиданно сам для себя задаю я вопрос вроде не в тему.

– Я знаю, как Ваня относится к тебе. Я знаю, как ты к нему относишься. Поверь мне, Ваня уже взрослый и умный человек и в отличие от тебя не такой упёртый. Он наверняка способен во благо давать задний ход. Да, ему будет тяжело. Да, он будет страдать, но, поверь, такие однолюбы, как я, редко встречаются на свете. Он найдёт своё счастье в другом месте.

– Кстати, о моей упёртости… Согласитесь, что она очень часто даёт свои плоды.

– Согласен! Только это совсем разные случаи. Упёртость как упорство в достижении цели – это совсем не то, что упёртость как упрямство, при котором не хотят замечать очевидное.

– Да, но для меня всё, что сказал Ванька, совсем не очевидно. Я должен разобраться.

– Вот и разберись! Только сначала ты должен разобраться в самом себе, – Кирилл Сергеевич выговаривает эти слова с необычной для себя жёсткостью, действительно по-отцовски. – Ладно. Пошли ужинать. Остыло всё уже, наверно…

Насчёт того, что надо разобраться в себе, это он правильно сказал. Только разобраться в себе самом гораздо труднее, чем это посоветовать.

На кухне Кирилл Сергеевич ставит греться ужин, а я, не зная, как в этой ситуации себя вести, просто сажусь к столу.

– Кирилл Сергеевич, давайте с завтрашнего дня я буду по кухне… – предлагаю я, хотя в этот момент ещё не представляю, как успею совместить вечерний приём и готовку еды на ужин.

– У тебя получится разорваться? – хозяин, будто прочитав мои мысли, усмехается.

– Попробую, – бурчу я, поскольку мне элементарно стыдно, что старый человек меня обслуживает.

– Это успеется… Хочешь водки? – вдруг спрашивает он, опять словно прочитав мои мысли.

– Сегодня хочу.

* * *

На обязательной утренней летучке Кирилл Сергеевич, как обычно, раздаёт рекомендации по особо трудным случаям. В его правилах знать по возможности обо всех больных.

– Ну вроде всё… – заканчивает он и вдруг спохватывается: – Чуть не забыл! Николай, сегодня тебе ассистировать будет доктор Елизов.

– Кирилл Сергеевич… – начинаю я.

Он не даёт мне закончить.

– Саша! Это не обсуждается. Прости меня, но будет так. Я лучше знаю.

Послушно замолкаю. Я не могу себе позволить спорить с бесконечно уважаемым мною человеком.

После обхода захожу в кабинет главного врача.

– Кирилл Сергеевич… Я же боюсь людей резать, – говорю я виновато.

– А я знаю это! – он спокойно улыбается. – Поэтому будешь ассистировать Николаю, пока не перестанешь бояться во благо резать живого человека. А Николай – хирург с золотыми руками. Есть чему поучиться.

– Ладно… – чешу в затылке. – Буду учиться…

Я, конечно, всё понимаю. Кирилл Сергеевич решил взяться за меня всерьёз, но как мне неуютно от мысли о предстоящей операции!

В ординаторской застаю одного Петьку. Этот сучок сидит за столом и читает какую-то ерунду! Подхожу и беру его за ухо.

– Ой! Сашка! Больно ведь! – вопит он.

– Сейчас ебло начищу, и будет ещё больнее, – я наклоняюсь к нему и ласково спрашиваю: – Ты, сучок, пользовал во время своего дежурства девчонку с голеностопом?

– Ну я! Отпусти же!

– Тогда расскажи, где тебя, засранца, научили на невправленный вывих класть давящую повязку? На это есть рентген, если своих мозгов не хватает, зайчик… – наконец отпускаю его ухо.

– Что, вправду вывих? – ошалело спрашивает он. – Я думал, растяжение…

– Конечно, вывих! Я вчера на дому вправлял.

– Шеф мне ничего не сказал…

– Потому что я тебя закладывать не стал. Но знай, Петруха, ещё один такой случай, и морду расквашу. Понял? – и для достоверности сую ему под нос кулак.

– Ну ладно… Понял я. С кем не бывает…

– Главное, чтоб с тобой не было, зайчик! – и выхожу из ординаторской.

Накладываю на Танину ногу повязку. Спасибо молодому организму, за сутки ситуация с её ногой улучшилась. Хоть ненамного, но всё же стало лучше. Я опять долго энергетически обрабатывал травмированный голеностоп, стараясь ускорить заживляющие процессы.

– Значит так, Таня. Ходить по-прежнему нельзя. Либо только на костылях. Костыли есть?

Вопрос адресован уже Виктору.

– Найдём. Может, у соседей у кого-нибудь есть.

– Ладно, если не найдёте, скажите мне, я попробую из больницы принести.

– Александр Николаевич! – почти возмущённо говорит Анна Степановна. – Вы прямо как нянька! Мы что, сами не можем?

– Короче, если не найдёте, то я помогу, – отрезаю я.

Меня смущает то, что во время второго моего визита Таня не сводит с меня своих карих глаз. Будто гипнотизирует! Мне это даже слегка мешает, когда я воздействую полем. Иногда мы с ней перебрасываемся какими-то словами. Она при этом улыбается.

– Александр Николаевич, давайте с нами за стол, – приглашает Виктор.

– Спасибо вам, но меня Кирилл Сергеевич ждёт. Волнуется, наверно.

Вру я, конечно! Я предупредил, что буду поздно от больной, но по обстановке в доме мне совершенно ясно, что достаток здесь более чем скромный, и мне неудобно соглашаться.

– Ну тогда я вас пойду проводить!

– Может, я сам?

– Нет уж! Бережёного Бог бережёт!

Идем с Виктором по пустой улочке. Навстречу движется компания слегка подвыпивших мужиков.

– Ну вот… Я же говорил, что у нас неспокойно. Такие парни могут и накостылять! – тихонько говорит мне Виктор.

Сближаемся с компанией.

– Если что, я остаюсь, а вы – давайте ходу, – полушёпотом инструктирует он.

– Что-то я этого здесь в первый раз вижу! – громогласно вещает один из мужиков. – Что это ещё за кадр?

Понимаю, что ситуация принимает дурной оборот. И вдруг…

– Александр Николаевич! А я думал, что врут бабы… Мужики, это же наш замечательный доктор. Это – свой! Здравствуйте!