Мой Ванька. Том первый
Шрифт:
Делаю несколько шагов к топчану и слышу окрик:
– Эй! Куда намылился! Разрешал кто?
Поворачиваюсь и спокойно смотрю на играющую компанию. Я их почему-то совсем не боюсь. Спокоен полностью! И я должен им показать, кто хозяин положения, по крайней мере сейчас, хотя понимаю, что главный здесь – мой клиент.
– Что-что? Спросите вон у своего… – я показываю на провожатого. – Расскажет… А пока – помалкивайте.
Повисает тишина, в которой я слышу какое-то бормотание. Значит, рассказывает…
Подхожу к топчану и сажусь на край.
– Здорово!
– Вован… – хрипит он. – А ты, что ли, Елизов?
– Да, я – Елизов Саша. Так вот, Вова, давай я тебя осмотрю. Штанину сам поднимешь? Или помочь?
Пытаюсь определить возраст пациента. Похоже, нет ещё сорока.
– Помоги, Саша… – как-то странно произносит он, я бы сказал – с иронией. Ну ясно – тут у них у всех одни клички…
Осторожно поднимаю штанину на больной ноге. Определить, какая из двух больная, несложно, он старается держать её на весу, упираясь пяткой.
– Чёрт! Темно… – ругаюсь я и приказываю: – Эй! Лампу сюда!
– Что, не слышали? – хрипит Вован или, как они его называют, Хрипатый.
Один из играющих приносит лампу.
– Так держи! – снова приказным тоном говорю я.
Держит.
Мне уже понятно, что собачьи зубы рванули икру сзади и там теперь абсцесс. Только пока Вован лежит на спине, я ничего толком не увижу и ничего не сделаю.
– Давай-ка ложиться на живот, – обращаюсь я к нему. – Сам перевернёшься?
– Попробую…
Всё равно опять приходится ему помогать.
Аж присвистнул от увиденного. Раздутая до глянцевой кожи икра тёмно-бордового цвета с многими белыми язвами. Точно как звёздное небо! Осторожно ощупываю…
– Больно, бля!.. – вопит Вован.
Короче, ясно! Надо всё чистить. Пока не стало ещё страшнее. Один раз я что-то похожее видел у Николая Фёдоровича на операционном столе, когда ему ассистировал. Здесь же придётся делать всё самому. Хорошо, что я внимательно смотрел тогда за его руками! Не зря я взял с собой хирургические инструменты!
– Значит, так, Вова… Придётся тебя резать и всё чистить.
– Говорили же, что ты… на расстоянии…
– Угу! – соглашаюсь я. – И режу тоже на расстоянии.
Кто-то в углу фыркает. Поворачиваю голову, и все стихают.
– Понимаешь, Вова, если я сейчас тебя не почищу, то, может, завтра или послезавтра мне придётся приходить сюда уже с ножовкой. Ты понял? Поэтому давай спасать твою ногу. Она тебе ещё пригодится.
– Конечно… Бля… Попал…
– Лежи так. Я буду готовить операцию.
Встаю и подхожу к столу.
– Мужики, нужна горячая вода и чистые тряпки. Побольше только.
– Где же мы их тебе возьмём? – ворчит кто-то. – Видишь, как живём?
– Воду хотя бы согрейте!
– Это можно…
Смотрю на говорящего. Ого! Распухший красный глаз привлекает моё внимание. Он его ещё и трёт всё время!
– Лампу сюда!
На этот раз приказ выполняется мгновенно. Даже табуретку освободили, чтобы я сел.
Вытираю руки принесённым спиртом. Чёрт… Его я мало принёс! Может не хватить на
операцию…Начинаю заворачивать веки и смотреть опухший глаз.
Ну точно! То ли соринка, то ли щепочка…
Вспоминаю, как в армии вынул такую же языком.
Уф-ф… Удалось с первого раза. Сплёвываю. Только бы ничего здесь не подхватить. Господи, пронеси…
– Ну вот, – говорю я удовлетворённо, – могли бы и сами сделать.
Компания молчит, уставившись на меня.
– Чай есть?
– Чифирь… – отвечает кто-то.
– Разведи четверть кружки водой до полной, – даю я следующее указание, а сам отрываю кусок бинта вместо марли.
– Вот… – на стол рядом со мной ставится кружка.
Сначала делаю несколько движений руками, убирая грязную энергию воспаления, потом макаю бинт в заварку и прикладываю к глазу.
– Вот… Рукой придерживай. Полчаса. Станет высыхать – опять макай. Понял?
– Угу… Чешется…
– Будешь чесать – привяжу руки. Понял?
– Понял…
Чайник на печке вроде закипает.
– Тряпки где? – спрашиваю я уже послушных братков.
– Вот… Всё, что есть.
Да… Эти тряпки смердят ещё хуже, чем окружающие.
– Понятно. Ну что ж…
У меня просто нет другого выхода. На мне чистая рубашка. Только сегодня надел. Это всё же лучше, чем принесённое тряпьё. Хоть инструмент можно разложить…
Компания обалдело смотрит, как я стаскиваю с себя свитер, а затем и рубашку.
– Ты чего, доктор? – недоумённо спрашивает один из них.
– Мне нужна чистая тряпка!
– Тебе что, и рубашки не жалко?
– Нога пациента дороже, – отрезаю я, и тут понимаю, что меня сейчас зауважали…
– Слышь! – говорит один другому. – Подбрось в печку. Доктор замёрзнет.
Приятно…
Вроде всё готово. Только с анестезией проблема… Была не была! Попробую гипнозом. Присаживаюсь на корточки около лица Вована.
– Слушай меня внимательно, Вова! Смотри мне в глаза. Я сейчас буду резать и чистить твою ногу, а тебе не будет больно. Ты ничего чувствовать не будешь, – говорю я медленно, глядя ему прямо в глаза. – Ничего чувствовать не будешь! Можешь даже поспать… Спи…
В избе стоит тишина… Глаза пациента медленно закрываются.
– Так, мужики! Двое держат. Один за ноги, другой за жопу. Это чтобы он случайно не дёрнулся. Ты, – указываю я на ближайшего, – держишь лампу, как я скажу. А ты стоишь рядом вот с этим бинтом и вытираешь мне лицо, когда я скажу. Понятно?
Вытирающим пот назначаю своего провожатого.
– Чего непонятного, – бурчит один из новоявленных ассистентов. – Сделаем.
– По местам! Давайте, мужики…
Начинаю резать и чистить. Вынимаю гнойные стержни. Мне светят, вытирают пот. Периодически матерюсь… И никто не знает, что я делаю это первый раз в жизни. И не узнает. Как говорил Кирилл Сергеевич? Когда решение принято – твёрдо иди к его осуществлению!
Так… Всё… Ставлю дренажи и делаю лёгкую повязку, в основном чтобы местная антисанитария по возможности не попала в раны.