Моя Академия

Двое новеньких в охране дежурят четыре часа. Потом мы с Максом тоже четыре. Потом девчонки — еще четыре. Плюс ко всему этому два часа медитации. Потом двенадцать часов относительного спокойствия на тропе. Двадцать четыре часа на круг. Но день все равно кажется длится дольше. Время только на информере, и тот не работает здесь.

Почему-то монстры редко нападают во время стоянок, но стоять всё время не получается. В таком случае нападают они редко, но сильно. Первое же такое нападение мы еле пережили. Если бы не щиты Олеси, то и вовсе не пережили бы. Девочка тоже неплохо подросла.

— Молодец! — говорю ей после первого нападения. — Сдохли бы, если б не твоя реакция.

Сидим в палатках, все грязные, едва пришли в себя. Олеся только слабо улыбается и жмется ближе.

В тот раз на нас снова вышли паутинники. Хотя, справедливости ради, замечу, что это единственный раз, когда они на нас выходили парой. Тоже почти слепые и наполовину глухие, но значительно быстрее, чем тот, с которым мы справились в коридорах. И паутиной они плевались метко и быстро. Благо, никто из нас не спал, и Олеся и я успели отработать по полной. Щиты справились с паутиной, а револьвер — с этими гадами. Но уйти все равно пришлось, как и бросить вещи.

Ага, не обманул завхоз. В очередной раз замечаю, что револьвер теперь не подбрасывает отдачей вверх. Да и, вообще, отдача становится терпимой. Я более-менее контролирую это тяжёлое оружие. Можно сказать, что за последние несколько дней почти с ним сдружился.

Хмыкаю. Сейчас бы с толпой собачек из коридора мы бы разделались не вспотев. А так, после первого нападения у нас были крайне неприятные потери: паутинники нам стоили одной палатки, походного чайника и половины брикетов быстрого питания.

Хорошо, что попадаются монстры вполне себе съедобные. Главное, не забывать делать тест на заражение. Некоторые съедобные, а некоторых жрать так и нельзя. Большинство из них ничем не отличается от обычного мяса. Только некоторые части у них слишком сильно фонят, и наши детекторы показывают слишком большой уровень демонизации. Тогда надо оставить и уйти от греха подальше. Лучше голодным, чем зараженное мясо.

Да и вода здесь почти везде отличная. Встречается часто, заражения ноль.

Остается огонь. Его мы добывать тоже научились. Ну, как мы… моего контакта с магией хватает разве что на небольшой язык пламени. Один, от щелчка пальцами.

Очень жалею, что оставил после визита к завхозу дробь в каморке. С другой стороны, чем бы она мне помогла? Машинки для перезарядки всё равно под рукой нет.

Свою магию я наконец чувствую. Достучаться до неё почти не могу, но уже чувствую. А те проявления, которые есть… Ну, что ж, костёр я зажигаю с одного щелчка пальцами рядом с ветками. Можно гордиться. На этом весь мой огненный арсенал заканчивается. Зато резерв отлично чувствую, тоже научился. Только остается непонятным: большой он или маленький. Смотря для чего.

Когда из-под моих пальцев вылетает язычок пламени, не чувствую ни оттока магии, ни притока. Вообще ничего не чувствую.

А вот когда стреляю из револьвера, что-то происходит. Правда, что именно — тоже непонятно. Меня то распирает в разные стороны, то, наоборот, сжимает. Кажется, что становлюсь на пару килограммов легче. И ведь никакой закономерности поймать так и не могу. Кроме одной — монстры умирают от одного выстрела.

На тропе, кроме нескольких паутинников, из крупных нам встретилось полуживое дерево. Полуживое — не в смысле, что оно цвело наполовину. Вообще нет. В смысле, что оно почти двигалось. Если бы не мои ощущения эфира, мы вполне могли попасть на обед к этому замечательному созданию. Точнее, стать этим обедом. Его явно изобрел безумец. Сомневаюсь, что природа могла придумать дерево со щупальцами. Понятно, что в качестве щупалец выступают корни, но даже в таком случае — максимально странное существо.

— Стой! — останавливаю группу.

— Что такое, Ларик? — спрашивает Макс.

— Это дерево ненормальное, — предупреждаю.

Чувствую не просто эфир. Под ногами и рядом с нами закручиваются тонны эфира. Конкретно, со стороны дерева.

— Почему ты так решил? — спрашивает Олеся.

— Оно точно ненормальное, — подтверждаю свои ощущения. — И пахнет цветами.

— У тебя всё пахнет цветами, — смеется Макс, но дальше не идет.

— Не всё, здесь пахнет сильнее, — упираюсь.

Осматриваюсь. Тропа как тропа. На первый взгляд ничего необычного.

Группа стоит. Девчонки рады передохнуть. Мы ведь постоянно только и делаем, что идем вперед по тропе. Останавливаемся лишь на ужин и сон. Иначе — нападение, и не факт, что снова справимся. Радует одно — такие остановки относительно безопасны. Это мы выясняем в первые же дни.

Правда, рассказывать ребятам, что мы находимся очень близко к замку, я не хочу. Вся наша дорога — это топтание на месте. Не понимаю, почему так происходит. Из нас шестерых информации нет ни у кого. По крайней мере, заданный вскользь вопрос в нашу группу никакого отклика не дает.

Рассказывать ребятам о том, что отсюда до замка от силы километр, мне кажется очень плохой затеей. Получить на пике усталости сообщение о том, что все наши усилия ни к чему не приводят… такое себе решение. Хватит того, что я знаю. Мы не продвинулись к замку ни на метр. Этот факт точно подкосит их мотивацию.

Я по какой-то причине точно чувствую направление на замок. Просто знаю, где он. Проблема в том, что тропа петляет и уходит не совсем в ту сторону. А вот в стороне замка шевелится и раскручивается мутная серая стена хмари. Так что продолжаю молчать.

Сейчас мы хотя бы идём в правильном направлении. Да, там же бушует серое море неизвестности. И что теперь, совсем остановиться и ждать своей участи? Нет уж.

Нахожу на тропе пару увесистых камней и палку. Девчонки молчат. Новенькая меня игнорирует.

Тихушник Марк помогает девчонкам опуститься возле тропы, раз уж у нас привал. Он кидает на меня вопросительный взгляд. От парня за несколько дней я слышал только пару слов, исключительно по делу. Человек абсолютно в себе. Он даже умудрился найти общий язык во время обсуждения очерёдности охраны со своей названной напарницей. С этой гордой невменяемой барышней. Поэтому он с ней в паре и работает, и не понять: то ли ему на самом деле наплевать на все вокруг, то ли ему нравится работать с этой девчонкой. Выбить из него хоть какие-то эмоции сложно, они будто бы заморожены. Но уважаю — ни одной минуты истерики, всё по делу. Делает всё ровно, даже когда выгребает себя до дна.

Кидаю в непонятное дерево первый камень, потом сразу второй. Вокруг дерева ничего не меняется. Вихри хмари так и продолжают завиваться вокруг корней и покрывают всю площадь вокруг ствола. Кидаю ветку, снова ничего не происходит.

— Обычное дерево, да ещё и сухое, — вызывающе замечает Аглая.

— Нет, нет, подожди. Дерево, выросшее на тропе? Реально? — качаю головой.

Не верю. Ничего тут просто так не растет. А уж тем более посреди тропы. Трухлявость — не более, чем защитный вид. Уверен.