Моя чужая новая жизнь

— Фридхельм, что с тобой? — видя, что я поперхнулся вином, брат обеспокоенно постучал по спине.

— Всё… хорошо.

Нет, ну вот как ей удаётся сидеть с таким невозмутимым выражением лица? А если Чарли или Вильгельм заметят, где сейчас её рука? В её глазах сейчас, как выражалась моя бабушка, плясали чертята. Я бы даже сказал, здоровенные такие черти с вилами.

— Ешь, пока не остыло, — лукаво улыбнулась она, потягивая шампанское.

Легко сказать «ешь», а что мне теперь делать с этим восстанием в штанах? Я всегда был нежен с ней, да и думаю, что не мог бы заниматься любовью по-другому, но тут вот прямо захотелось утащить её в укромный уголок и настойчиво потребовать продолжения.

— Так что там её красавец-гауптман, упорхнул и адреса не оставил? — весело спросила Эрин.

— Ой, там же такая история. Он уехал, не закончив лечение, — Чарли отложила вилку. — И всё из-за пленного русского. Представляете, тяжело раненый солдат умудрился сбежать.

— Правда? Интересно как?

— Один из караульных отлучился буквально на пару минут, так русский перерезал его товарищу горло и переоделся в его форму. Где он только умудрился раздобыть скальпель? Девушку санитарку, которая за ним ухаживала, постоянно таскали на допросы, а потом кажется расстреляли. Во всяком случае я её больше не вижу.

— Это ужасно, — Вильгельм налил всем ещё вина. — А этот Ягер ещё привлекал к допросам и тебя.

— Эрин! — воскликнула Чарли. — Слава богу он на тебя не напал.

— Да ладно вам, хорош разводить панику, — отмахнулась она. — Как видите, со мной всё в порядке.

— Фройляйн Шарлотта, какая приятная неожиданность!

Я обернулся. Какой-то солдат приветливо улыбался Чарли.

— Добрый вечер, Макс, как ваша рука?

— Благодаря вашей заботе я в полном здравии.

Я заметил, как недовольно смотрит Вильгельм на этого парня. Хотя не вижу проблемы. Просто благодарный пациент, ведь Чарли ко всем относится с искренней теплотой.

— Я немного волновался, ведь вы не ответили на моё письмо.

— Я уезжала ненадолго домой, — чуть смутившись, ответила Чарли.

— Простите, вы здесь с друзьями, — наткнувшись на неприязненный взгляд Вильгельма, бедняга предпочёл ретироваться. — Не буду мешать.

— Похоже, кое-кто не прочь ещё раз оказаться на больничной койке? — поддразнивающе спросила Рени.

Чарли покраснела и с преувеличенным интересом сосредоточила внимание на шницеле.

— Да ладно тебе смущаться, ты же девушка свободная, почему бы не закрутить роман с этим красавчиком? — вот нравится ей провоцировать Вильгельма, который при этих словах напряжённо подобрался, а мне опять придётся быть буфером между ними.

— Давайте сменим тему, — резковато сказал брат.

— Простите, — девушка-официантка, неловко споткнувшись, едва не выронила поднос и теперь испуганно смотрела на Эрин. — Я не хотела… простите…

— Успокойся, ничего страшного, — Рени коснулась рукава платья. — Это всего лишь пара капель воды.

Девушка торопливо отошла. Эрин тоже поднялась, улыбнувшись мне:

— Сейчас вернусь.

— Помнишь Рудольфа Бехтера из седьмого дома? Угадай, кто он теперь?

— Хм-м, не знаю, — Вильгельм задумался, вспоминая. — В школе он был тщедушным противным ябедой.

— А теперь весь из себя важный крейслейтер.

— Ну надо же, — усмехнулся брат. — Хотя знаешь, я не удивлён, что он умудрился удачно пристроиться.

По их взглядам я видел, что поговорить они хотят не о Рудольфе, и решил ненадолго оставить их вдвоём. Да и Рени что-то долго нет.

— Пойду подышу воздухом.

Искать, где здесь дамская комната, я не стал, решил подождать Эрин в холле.

— Решил оставить нашу парочку наедине? — я обернулся, услышав стук каблучков.

— Вдруг Вильгельм всё-таки решится поговорить с ней о чём-то ещё, кроме детских воспоминаний?

— Скорее Чарли решится признаться первой, — улыбнулась Рени.

— Иди сюда, — я потянул её в сторону. — Я весь вечер хочу тебя поцеловать.

— А знаешь, что я мечтаю сделать, когда мы вернёмся? — никогда раньше не знал, что голосом оказывается тоже можно соблазнять. — Снять эти туфли, — от этого мурлыкающего тона в голове сразу замелькали неприличные картинки. — Оказывается, я успела отвыкнуть от каблуков…

Да сколько же можно безнаказанно меня дразнить? Хочется схватить покрепче, смять губами сладкий рот. Вместо этого медленно притягиваю её ближе, зарываясь пальцами в шелковистую копну волос на затылке, запрокидываю голову назад, открывая моим губам тонкую шейку. Чувствую, как бьется её пульс, губами почти касаюсь её губ:

— И это всё? Хочешь снять лишь туфли?

— Остальное ты должен снять сам.

Рени чуть сдвинулась, и я заметил мелькнувшее в вырезе декольте чёрное кружево. Я почувствовал себя мальчишкой, которому предстоит распаковать рождественский подарок. Представив, как соблазнительно смотрится на её коже красивое бельё, снова ощутил, как горячая волна наливается приятной тяжестью в паху.

— Ты издеваешься, да?

Я постарался взять себя в руки, чтобы не начать прелюдию прямо здесь. Она же как назло податливо прижалась ближе, жарко прошептав:

— Где ты припарковал машину?

— Но… как мы…

— Включи фантазию.

Чёрт, нас же могут увидеть. Да и как объяснить Вильгельму, куда мы запропастились?

— Пойдём , — я сжал её ладонь.

Но до выхода мы не дошли — из зала послышались выстрелы. Стреляли бездумно, словно кто-то решился разрядить всю обойму.

— Вильгельм! — я рванулся обратно.

В зале царил хаос. Женщины оглушительно визжали, офицеры суетливо бежали к выходу. Я увидел, как мимо провели девушку-официантку, которая облила Эрин водой.

— Что случилось? — слава богу, Чарли и Вильгельм не пострадали.

— Она… она вышла в зал и начала стрелять куда придётся… пока не кончились патроны, — Чарли дрожащей рукой указала на неподвижно лежащий труп.

У мужчины была прострелена голова. Ещё двое, похоже, были ранены.

— Ну, всё, всё, успокойся, — Вильгельм нежно обнял её, поглаживая напряжённо вздрагивающие плечи.

— Я должна их перевязать, — Чарли торопливо отёрла слёзы и повернулась ко мне. — Принеси из машины аптечку.

***

Возвращались все подавленные. В машине царило напряжённое молчание.

— Я не понимаю, почему она сделала это, — пробормотала Чарли. — Ведь мы же даём им работу. Насколько я знаю, в госпитале этих девушек никто не притесняет.

— А вы бы смирились, если бы кто-то пришёл на вашу землю и начал наводить там свои порядки? — резко спросила Эрин.

Я промолчал. Сам же когда-то говорил парням, что русские быстро научатся от нас жестокости.

— И тем не менее им придётся смириться, — жёстко отрезал Вильгельм. — Если бы не их партизаны, которые исподтишка устраивают диверсии и поддерживают в остальных напрасную веру в победу, мы бы уже загнали в угол этих коммунистов.