Моя чужая новая жизнь

— Будет нечестно, если я выпью это чудесное вино почти одна, — я красноречиво кивнула на его почти полный стакан.

— Пожалуй, вы правы, — Файгль решительно допил вино и сообразил новый шот.

— Расскажите немного о себе, — лучезарно улыбнулась я.

К концу второй бутылки я знала, что он, оказывается, успел засветиться и на первой мировой, перед отъездом женился на первой попавшейся воспитаннице бабского «питомника» и теперь переживает, что уже год не видел молодую жёнушку.

— Я думаю, она гордится вашими успехами на фронте и терпеливо ждёт возвращения мужа-героя, — вовремя поддакивала я, бдительно следя, чтобы стакан гауптмана не оставался пустым, и незаметно сливая своё вино уже куда придётся.

Интересно он дошёл уже до нужной кондиции с пары бутылок? Вряд ли. Взгляд конечно уже поплыл, но он явно ещё при уме и памяти. Вот же чёртовы немцы! С русским бы уже давно сработал принцип «Водка без пива — деньги на ветер».

— Вино у французов чудесное, но я уже столько слышала хвалебных од их коньяку, — мечтательно улыбнулась я.

— Поверьте, это так, — немного заторможено ответил Файгль. — У меня есть бутылочка, но наверное не стоит мешать его с вином.

Что значит не стоит, слабак?

— А никто не будет мешать, — коварно проворковала я. — В кофе немного добавим.

Я шустро сообразила кофе, позаботившись, чтобы в его чашке коньяка оказалось в два раза больше самого кофе.

— Вы такая милая девушка, Эрин, — расчувствовался Файгль, когда я заботливо пододвинула ему галеты.

Учитывая, что особо мы не закусывали, печеньки ему уже не помогут. Его взгляд тормознулся в районе моего декольте, и он накрыл ладонью мои пальцы.

— Не будь эта война так важна для нас, я бы тоже не позволил вам рисковать своей жизнью…

— Ну что вы, герр Файгль, это же мой долг, и я с радостью его выполню, — я осторожно освободила руку, надеясь, что он не станет проверять, насколько я могу быть милой.

— Мы же договорились, можете обращаться ко мне Мартин, — Файгль пару раз сморгнул и уже более трезво посмотрел на меня. — Кстати, Эрин, давно хочу спросить… Вы так и не помирились с отцом? Блядь, вот дался вам всем мой мифический папаша!

— Он по-прежнему считает, что мне лучше не появляться в Германии, — печально вздохнула я. — Вы же понимаете, при его должности он не может позволить себе признать дочь-полукровку.

— На мой взгляд он… перестраховывается, — чуть запинаясь, ответил Файгль. — Безусловно русские сейчас наши враги. И всё из-за проклятого коммунизма… Но ведь ваша бабушка, кажется, принадлежала к аристократии?

— Она была фрейлиной императрицы, — ну, а почему бы и нет? — И естественно ненавидела коммунистов, погубивших её семью. Бедняжка до самой смерти скорбела, видя, во что превратили её страну.

— Идеи равенства — это же утопия, вы согласны?

— Конечно, — я плеснула ему в стакан коньяка и чисто символически себе. — У меня есть ещё один тост. За процветание нашей страны.

Файгль неловко отсалютировал и, поморщившись, проглотил лошадиную дозу коньяка.

— Я обязательно поговорю с Вильгельмом, — Файгль слегка подзавис. — Безусловно для женщины важно состояться как жена и мать, но сейчас вы нужны здесь.

— Да, мне уже говорили, что хорошее знание русского можно использовать не только, чтобы переводить документы.

Вот он, мой звёздный час. Пока он ещё хоть что-то соображает, нужно заронить в его голову правильные мысли.

— Интере-е-есно, — протянул он.

— Герр штурмбаннфюрер хотел поручить мне очень важное задание, — я продолжала соблазнять новыми перспективами. — Втереться в доверие к русской партизанке, убедить её, что я шпионка, и попытаться выведать нужную информацию. Можно попробовать использовать эту идею на наших пленных.

— Вы думаете, у вас получится? — прищурился он.

— Почему нет? — я невозмутимо похрустывала галетой. — Герр Штейнбреннер отдал мне перехваченную шифровку партизан. Я скажу им, что кое-кто в Алексеевке уцелел и их срочно нужно переправить через линию фронта.

— Что ж, можно попробовать завтра, — кивнул он, расслабленно откинувшись на стуле.

— А чего ждать? Тут каждый день на счету.

— Боюсь, я немного не в форме, — смущённо улыбнулся гауптман.

— Так вам же и не придётся допрашивать их.

— Хорошо, давайте попробуем, — сдался Файгль.

— Только сначала выпьем за успех, — я вылила остатки коньяка ему в стакан и схватила свой, нетронутый с прошлого тоста. — Я, знаете ли, немного нервничаю.

Ещё бы мне не нервничать. Файгль выглядел подпитым, но не в хлам, как я размечталась, и уже резво тащил меня отвечать за свои слова.

— Позвольте, я провожу вас.

О-о-о, всё, беру свои слова обратно. Как только мы встали, стало ясно, что распитие винишка вперемешку с коньяком всё-таки не прошло бесследно. Гауптмана качало и штормило во все стороны, а учитывая, что он галантно взял меня под руку, я качалась вместе с ним.

Нет, я всё-таки крута. Напоить Файгля до невменяемости всего за пару часов… Это надо уметь.

— Эрин… ничего не бойтесь. Я… ик… с вами.

«Ты хоть помнишь, куда мы собрались идти?» — хотела спросить я, благо сарай с пленными был недалеко от штаба.

— Прстите… — его штормануло так, что я впечаталась в деревянную стену.

Блин, он что собрался задрыхнуть, используя моё плечо как подушку?

— Всё в порядке? — на нас квадратными глазами смотрели двое солдатиков из его дивизии.

— Вы же видите, что нет, — как можно тише ответила я. — Герр гауптман получил неприятные вести из дома. Проводите его на квартиру.

— Конечно, — ребята осторожно забрали у меня угашенную тушку Файгля и, дружно качаясь, побрели к избам.

— И не вздумайте болтать о том, что видели, ясно? — прошипела я вдогонку.

Болтать они конечно будут, но тут уж ничего не поделать. Я подошла к сараю, возле которого крутился третий солдат.

— Открой дверь.

Он удивлённо вскинул глаза:

— Зачем?

— У меня приказ гауптмана допросить пленных.

— Но… гауптман…

— Ты будешь обсуждать его приказы? — ледяным тоном уточнила я.

— Конечно нет, — мальчишка послушно лязгнул засовом.

Я почувствовала, как мои смелость и решительность стремительно улетучиваются. В голове как всегда ни единой путной мысли. Та ещё задачка — убедить несгибаемых советских бойцов довериться вражеской гадине.