Моя чужая новая жизнь

— У нас ничего не было, кроме невинных разговоров, а эта девка чуть ли не лапала тебя, пока ты спал! — не осталась в долгу я.

— Ну да, ты же у нас всё делаешь правильно, даже то, что решаешь за меня! Неужели ты думаешь, я сам бы не разобрался с этой девицей? Или не доверяешь, считая, что я таскался бы с ней по кустам, а потом приходил как ни в чём ни бывало к тебе?

— Конечно нет. Мы что будем ссориться из-за этой дуры? Согласна, я перегнула.

— Дело не только в ней, — Фридхельм снова смотрел на меня как в прошлый раз — горько, отчуждённо. — Я всё чаще задумываюсь, кто я для тебя?

— Что значит кто? Любимый человек.

— Да? А вот я уже не уверен. Ты творишь не пойми что за моей спиной, прикрываешься надуманными предлогами, чтобы не расписываться, и детей ты тоже не хочешь.

Ты посмотри на него, не уверен он. А ради кого я торчу здесь, рискуя поехать кукушечкой?

— Бедненький, как ты только со мной вообще живёшь!

— Этот же вопрос я могу задать и тебе, — тихо сказал он. — Если ты мне не доверяешь, если даже не уверена, что хочешь прожить вместе всю жизнь.

— А ты значит, делал вид, что всё хорошо, а теперь устраиваешь истерики на ровном месте? — это было конечно не так, но я не желала сейчас быть справедливой.

— Мне и было с тобой хорошо, но это тянется уже давно. Мне иногда кажется, что для тебя это всё не всерьёз.

— Любовь — не теорема! Её не надо доказывать. Либо ты её чувствуешь, либо нет. И если сейчас во мне сомневаешься, дальше будет только хуже.

— Я смотрю, ты уже всё за нас решила, — Фридхельм порылся в ранце, доставая сигареты и не глядя на меня, вышел из комнаты.

Это что он меня сейчас бросил? Да и пожалуйста! Я со злостью сдёрнула с вешалки первую попавшуюся блузку. Торопливо натянула юбку и влезла в туфли. Оставаться и ждать, до чего мы ещё договоримся, я не собиралась, так что, хлопнув дверью, гордо учесала куда глаза глядят, а глаза глядели не так уж далеко. Заглянув в столовку, я убедилась, что продукты на ужин уже притащили, и быстренько прошуровала коробки. Быть того не может, чтобы эти ребята не припасли себе бухлишка. Та-а-ак, что это у нас? Шнапс? Дрянь конечно, но сойдёт. Теперь надо найти тихое местечко, где меня никто не побеспокоит.

Тихое место я нашла под старым мостом. Сюда точно никто не додумается припереться. Как раз и настроение подходящее. «Ты неси меня, река…» Нет, это же надо было быть такой дурой? Размечталась, понимаешь ли, что у меня в кои-то веки идиллия на личном фронте. А, нет, показалось. Ревность, скандалы, истерики… Всё как я люблю. Нет, ни хрена, не в том я уже возрасте, чтобы топтаться по очередному кругу. Я ведь и до аварии хотела нормальных, здоровых отношений. И ведь всё было хорошо. Ага, вот мне урок. Не связываться больше с ботанами. С брутальными самцами по крайней мере сразу всё понятно — бабник он, или ревнивый как Отелло, или просто безмозглый кретин. А этот же казался нормальным. Нет, ну каков тихушник! Если бы не эта прошмандовка, я бы может и не узнала, что у него в башке творится. В любви моей он видите ли сомневается. Вот я нехорошая, замуж не спешу! Мальчик, окстись мы встречаемся-то всего полгода. В моё время это вообще не срок, чтобы бежать в Загс. Детей я видите ли не хочу! А ты подумал, каково мне будет торчать с мелким и трястись от страха, вернёшься ли ты с фронта? И вообще сравнил хер с палочкой. Конрад руки никогда не распускал, а если бы я ушла в штаб пораньше, неизвестно чем бы у них дело кончилось, пока бы он проснулся и въехал что к чему.

Я сделала очередной глоток уже не такого противного шнапса. Ух ты, я что почти приговорила бутылку? Ничего, иногда можно, а то в последнее время жизнь так и бьёт разводным ключом, и не только по голове, но и в другие места тоже. Как там пел Рома Зверь: «Надо сразу уходить, чтоб никто не привыкал…» Осталось только «уйти красиво». А уходить я не хочу-у-у… Я же действительно люблю этого малолетнего идиота. Хотя какой он идиот? С его точки зрения всё правильно. С хера ли тянуть со свадьбой, раз уж мы уже живём вместе? И бабы в это время считают нормой рожать мужикам наследников на постоянной основе. Как ни крути он чувствует, что со мной что-то не то. Как же я теперь ему расскажу, что мой обман был куда более серьёзнее, чем он думает? А никак. Буду и дальше молчать. На двух стульях не усидишь. Рисковать всем из-за людей, которые априори уже всё равно погибли, я больше не буду. Наверное…

А может, ну его всё? Дождусь увольнительной и сяду на первый попавшийся поезд, а там видно будет. Бабла у меня скопилось за эти месяцы прилично, а куда его особо тратить? Искать меня конечно будут, но если я избавлюсь от документов, попробую что-нибудь наврать и получу новые в той же Польше или Австрии… А может рвану на нейтралку. Швейцария по-прежнему манила безопасным будущим. Если Фридхельм надумал меня бросить, я однозначно здесь не останусь и умолять его передумать тоже не буду. А если не решил, то как нам быть-то? Я вообще-то чужие мысли читать не умею. Почему он нормально не поговорил со мной? Нет, блин, вывалил всё в одну кучу, да ещё и пытается воспитывать отлучением от секса. Бесит, когда так делают! Даже не поуговаривал толком, я бы может и согласилась на «замуж». А то: «Да, дорогая, как скажешь», — а потом вот такое! Да нет, не виноват он, это всё я. Как говорится разочаровываю быстро, качественно, с гарантией. У мальчика первая любовь, и он естественно ждёт, что всё будет в лучших традициях жанра: свадьба, дети, жить «долго и счастливо».

Ну, как объяснить ему, что мне не семнадцать и я всю сознательную жизнь привыкла всё решать сама? Что я эгоистичная стервозина и всегда в первую очередь думаю о своём комфорте? Что в конце концов идёт война, и у меня в отличие от него нет ни малейших сомнений, что Германии капут? Может, нам действительно не вариант быть вместе… Слишком многое нас разделяет: разные эпохи, менталитет, мои тайны, которые я вряд ли ему открою. Да, я люблю его, но я никогда не разделяла этого пафоса: «Не могу без него жить». Все без всех могут.

Ничего себе как темно. Мне казалось, не так уж долго я сижу здесь. Надо бы уже наверное завязывать со шнапсом. Но прежде чем являться домой, нужно определиться, что я ему скажу, а для этого я ещё не остыла. Решения, принятые в гневе, обычно никогда не бывают верными.

— Ну, ты даёшь, Майер, парни все на ушах стоят, Винтер носится по деревне как угорелый, а ты значит, спокойненько тут бухаешь.

Блядь, ну конечно, кого бы ещё сюда принесло как не моего «лучшего врага»? Шнайдер, увидев почти пустую бутылку, присвистнул.

— М-м-м, как всё запущено.

— Свалил бы ты. И так тошно, — пробормотала я, но куда там, этот гад плюхнулся рядом и усмехнулся, доставая фляжку.

— Да ладно тебе, смотри, что у меня есть.

— Я тебе что — алкашка? — окрысилась я. — Сказано же, хочу побыть одна.

— Ну, тогда мне придётся сообщить обер-лейтенанту о твоём местонахождении, — ухмыльнулся этот козёл.

Меня сейчас это мало волновало, а должно бы. Если Вилли поднимет шухер, что я испарилась, доказывай потом, что не дезертир.

— Делай, что хочешь, — отмахнулась я, поднимаясь с травы.

— Да погоди ты, — Шнайдер потянул меня за руку, и от неожиданности я плюхнулась обратно.

— Если ты думаешь, я настолько пьяна, что не смогу тебе врезать, ты ошибся, — на всякий случай предупредила я, хотя он сразу же отпустил мою ладонь.

— Да успокойся, не собираюсь я тебя трогать, — скривился он. — И вообще что это с тобой? Вылакала сама бутылку, сбежала от своего любимого хлюпика.

— Тебе-то какое дело?