Моя чужая новая жизнь

— Чистой воды утопия, которая ещё никого не довела до добра.

Что-то мне это напоминает. У нас в семнадцатом году, кажется, всё тоже начиналось с этого.

— Безусловно, вы правы. Оказалось, что миром правит нечто иное. То, чего я не понимаю и не принимаю. Я сложил с себя полномочия после Хрустальной ночи. Хотел переехать, но увы. Вся Европа была уже охвачена чумой национал-социализма. Быть немцем в стране, оккупированной немцами, невыносимо, даже если лично ты ни в чём не виноват. С отвращением и безнадёжностью я наблюдал за тем, что происходит. А потом Вольф отправился на Восток и погиб через полгода где-то под Москвой. Город, который невозможно захватить, — горько усмехнулся старик. — Даже Наполеон недолго наслаждался своей победой. Возможно, если бы я поговорил по душам с Лотаром, я не потерял бы и его.

— По крайней мере, теперь вы точно знаете, что он не пропал без вести, и можете сообщить это его жене.

Фон Линдт тяжело вздохнул.

— Месяц назад при очередной бомбёжке снаряд попал в наш особняк. Погибли моя жена, Августа и мой внук.

Я промолчала. Что тут скажешь?

— Я всё время спрашивал себя: «Почему ты не погиб вместе с ними? Это было бы так естественно. Но ты остался. Один, беспомощный, никчёмный». А потом понял — это кара. Потому что я тоже виноват. Нет, не тоже. Я виноват больше остальных. Больше Гитлера. Что взять с бешеной собаки? А я умный, ответственный, родился с золотой ложкой во рту, все пути мне были открыты, судьба сдала мне самые лучшие свои карты. И что же? Я позволил мерзавцам, хапугам и дуракам победить себя. Отобрать у меня Германию, Европу, цивилизацию, мир, сыновей! Пока небо не свалилось мне на голову и не убило всё, что я любил…

— Почему вы не уехали?

У него же наверняка куча бабла и связей.

— Прятаться под чужим именем как крыса? — он презрительно усмехнулся. — Это не для меня. К тому же Августа ни в какую не желала уезжать. Она до последнего надеялась, что Лотар вернётся. Простите мой приступ болтливости. Я действительно наговорил вам сегодня много лишнего.

— Не беспокойтесь, я никому не скажу.

— О, вы решили, я опасаюсь, что вы донесёте на меня за провокационные речи? — рассмеялся фон Линдт. — Это не в моих правилах. Уж если я что-то говорю, я всегда отвечаю за свои слова. Я боялся расстроить вас, ведь вы юны, а юности свойственно верить в лучшее и не замечать неприглядной истины.

— Господи, да о чём вы? — в сердцах пробормотала я. — Там, под Сталинградом был настоящий ад. Трудно, знаете ли, сохранять наивность после такого. Я уверена, многие солдаты думают так же, как и ваш сын.

— И тем не менее, вы собираетесь вернуться на службу, — он пристально посмотрел мне в глаза. — По одной-единственной причине — я люблю своего мужа.

— Думаете, он не хотел бы, чтобы вы сейчас были в безопасности?

— Какой смысл об этом говорить? — раздражённо ответила я. — Я военнообязанная и, если попытаюсь скрыться… С дезертирами разговор короткий.

Чёрт, по-моему, это я наговорила ему много лишнего. Дедуля, кажется, вполне адекватным, но всё же он немец, бывший депутат рейхстага. Я нервно проворочалась в постели почти до утра. Но, спустившись к завтраку, с облегчением убедилась, что гестапо по мою душу не явилось. Правда, барона тоже нигде не видно. Да ладно нагнетать, может, он отдыхает в своём номере. Всё-таки получить такую новость в его возрасте…

Фон Линдт подошёл ко мне незадолго до ужина и сходу огорошил предложением:

— Не хотите составить мне компанию? Я собираюсь перед сном прогуляться.

— А не слишком поздно? — я нутром чуяла, что он что-то задумал, и ломала голову, как бы повежливее соскочить.

— Сегодня достаточно тепло, но если вы боитесь замёрзнуть, возьмите мой плащ.

— Не стоит, — я неохотно поднялась.

Ладно, в конце концов, мы же не в безлюдный лес идём. Что он мне сделает?

— Эрин, я знаю, послезавтра вы собираетесь уезжать.

— Ну да, — бодро улыбнулась я. — Хорошего понемножку, долг зовёт.

— Вам необязательно ехать в Союз, — осторожно сказал он.

— А? — непонимающе зависла я.

— Я говорил с доктором Збышеком, он согласен выписать вам направление на дальнейшее лечение.

Ничего себе выходки! А как же врачебная тайна и всё такое? Видать, дедуля не зря отрабатывал свой хлеб в рейхстаге. Тот ещё интриган.

— Вы позвали меня сообщить, что я могу продолжить лечение в Швейцарии? — я с неприязнью посмотрела на него. — Так я это и без вас знаю.

— А что вы скажете, если я предложу вам остаться там? — я в шоке захлопала глазами. — У меня есть хороший знакомый, я бы даже сказал друг. Он поможет с документами.

Ни хера себе подарочек судьбы. Я о таком даже мечтать не могла. Но все же прекрасно понимают, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке.

— И? — прищурилась я.

Фон Линдт немного озадаченно посмотрел на меня.

— Что я за это буду вам должна?

— О, кажется, вы меня неправильно поняли, — снисходительно улыбнулся он. — Безусловно, вы привлекательная девушка, но слишком юны для меня. Я всегда с насмешкой относился к парам с такой вопиющей разницей в возрасте. Ваши деньги мне не нужны, свои девать некуда, так что считайте это вполне бескорыстным предложением.

Ну нет, дедуля, так не бывает. Я не вчера родилась и достаточно повидала, чтобы утратить веру в людей. Пока не услышу внятного объяснения этому аттракциону невиданной щедрости — разговора не будет.

— Почему вы это делаете?

— Не ищите подвоха, Эрин, — устало вздохнул он. — Всё просто. Я не смог спасти никого из своей семьи. Цеплялся за дурацкие принципы, малодушно рассчитывал выждать, пока прекратится этот кошмар. Если напоследок я могу кому-то помочь, значит, умру, хоть немного примирившись со своей совестью.

Правильный выбор. Порой его просто невозможно сделать, ведь понимаешь, что бы ты ни выбрал — будешь жалеть о принятом решении. Я скользнула взглядом по кровати, на которой были хаотично разложены мои немногочисленные шмотки. Пора собираться… Фон Линдт снабдил меня рекомендательным письмом и адресом, доктор выписал направление. «Ветер в соснах». Звучит отлично. Там наверняка тишь да благодать, и война кажется чем-то нереальным. Я представила себе тихую размеренную жизнь. Накуплю себе нормальных платьев и снова буду выглядеть как девушка, а не солдат-оборванец. Займусь здоровьем, а то такими темпами к двадцати можно превратиться в развалину. А самое главное — я буду засыпать, твёрдо зная, что следующий день будет таким же как и предыдущий. По крайней мере, там точно не будет стрельбы, авианалётов и чьих-то смертей. Разве это не то, к чему я изначально стремилась и ради чего наломала столько дров? Вот только Фридхельм… Я бережно разгладила немного примявшуюся фотку. На ней он такой счастливый. Ну ещё бы, это же наша свадьба. Как же я соскучилась… Пройдут недели, а может, и месяцы прежде чем он сможет присоединиться ко мне. А что если… Сколько тех, кого война разлучила навсегда. Не могу даже думать об этом.

«Непоколебимая верность…». Раньше я считала, что верность — не изменять любимому человеку, но ведь это не совсем так. Верность — это быть рядом, деля проблемы и вместе выбираясь из любой задницы. Это принятие его тараканов, умение не отвернуться, если он не оправдывает твоих ожиданий. Выдержит ли моя любовь это искушение? Не знаю… Однако что-то решать нужно уже сейчас. Вздохнув, я стала медленно укладывать вещи.

Глава 64 Не стоит отчаиваться! На смену унылому и хмурому депрессняку пришёл веселый и задорный пиздец.