Моя новая жизнь

– От волков бы кони понесли, - пренебрежительно отмахнулся от нашей версии губернский сыщик. – Они же покуда на сём месте не стали,так ехать как обычно изволили.

– А вы, кстати, по следам той телеги кого-то отправили?
– в свою очередь поинтересовалась я у него.

– Конечно же, отправлял, – отвечая, Юрий Петрович издевательски чуть голову склонил.
– Да там дальше проезд сухой, развилка тройная,и теряется на том проезде оной телеги след.

– Тогда получается, что неизвестная телега эта с кем-то в засаде на дороге стояла, – обращаясь к Юрию Петровичу, стала делать я выводы. – Кого первoго они встретили, так того и остановили. Ограбили, да и самих увели, выкупа или забавы ради! Светлана, Павла Ильича дочка, девушка видная,такую хорошенькую барышню и без выкупа подальше увезти и кому-то из басурман дорого продать можно. Или вы до сих пор думаете, что с приехавшими гостями поссорившись, Фома Фомич вслед за ними своих подручных в гневе послать решили? Да на телеге! И телега та, гораздо позже выехавши, пролётку догнать сумела?

– Не могла-с... Никак уж на телеге пролётку не догнать-с, - согласился с моими рассуждениями Василий Кондратьевич.

– Разберёмся... Во всём разберёмся… – протянул Юрий Петрович уже с каким-то сомнением в голосе.
– Голубчик! – поманил к себе одного из прибывших с ним полицейских. – Собери уж куда-нибудь крови этой! – на днище Павла Ильича коляски показал.
– А вы уж, Варвара Николаевна, – повернулся теперь ко мне, - со мной к вашему доктору поедете,иль в поместье возвратитесь?

– С вами отправлюсь, разумеется… – с усмешкой кивнула я.

И пристально глядя, как один из младших чинов его приказание исполняет, снова за самые кончики моих пальцев легонько взявшись, Юрий Петрович любезно в коляску меня усадил, сам же

в полицейскую пролётку сел,трогать велел. Ну и я Прокопу за полицейскoй пролёткой следовать приказала. Немножко замешкавшись, Василий Кондратьевич уже на ходу к нам запрыгнул. Так мы в сторону деревни и поехали: полицейские впереди, мы же тряслись по кочкам за ними.

– Хорошо же вы, Варвара Николаевна, франта энтого столичного на нужное место выставили, – заговорил Василий Кондратьевич.
– Знает пусть, что и у нас тут все не лыком шиты... А то приехал к нам в околоток давеча, важный такой, на станового пристава сразу кричать принялся!

– И за что же? – поинтересовалась я.

– ? что барину вашему, ?оме Фомичу, они якобы позволили Прокопа у прежнегo хозяина выкупить, да из участка с семьёй забрать, в крепостные да в кучера вашинские определить… На вас они, Варвара Николаевна, теперича честь по чести записаны...

– Так это он ради меня, - разъясняя, скосила я глаза на бритый Прокопов затылок.
– В бреду и горячке всё свои желания выболтала, вот и поступил Фома Фомич таким благородным образом. Может, и решил он даже, будто предсмертные они мои…

– Долго вы в бреду были, волновались мы знатно, однако, - задумчиво Василий Кондратьевич выдохнул. – Барин же ваш, хоть и сами шибко больны были, да денно и нощно над вами просиживать изволили, никого другого, доктора окромя разве, к вам и не допускали совсем…

– Стоп! – словно ударенная током дёрнувшись, ошарашенно перебила я «своего урядника». – Вы сказали, он в мои крепостные их определил?

– По книге ревизионной всецело вам принадлежат крестьяне эти… – как-то странно на меня Василий Кондратьевич посмотрел.

– ? это значит: я могу и сама им вольную выписать… – не спросила, скорее в задумчивости конкретизировала.

– Уж этого я никак не советую вам, Варвара Николаевна, делать, - в каком-то волнении аж вздыбив усы, мой собеседник со строгим видом головой закачал.

– Как волю Прокопу дадите,так в железа-то его становой пристав сразу заковать и прикажет! Да на каторгу по этапу за дела его бунтарские распорядится отправить! А в крепостных ваших ежели будет, так только перед вами, как барыней своей, свой ответ и одержит, коль иначе вы pешить не соизволите…

– Хорошо, пусть пока всё как есть останется, – сокрушённо я выдохнула.

Мы уже к «Околотку» подъезжали, так здесь это место величают,и мне, если честно,то куда интереснее по сторонам глядеть стало, чем дальнейшую беседу вести, всё же незнакомые, отдалённые и столь старинные окрестности оглядывая, каждый раз что-то новое замечаю. Бревенчатые домишки здесь, в Околотке этом, немного и пoвыше, да и поновее, чем в Фоме Фомичёвой деревеньке, окошки со стеклом настoящим и рамы с резьбой разнoй, с душой сделанной, сразу заметно, что свободные люди живут. Лечебница докторская, чем-то белым беленная и серый полицейский участок неподалёку. Только Юрий Петрович не у него, а у медицинских владений Семёна Михайловича свою пролётку остановить распорядился,и Прокоп рядом с его казёнными и наших лошадок приткнул.

Немного тяжеловато с коляски спустившись, Василий Кондратьевич наверно хотел меня дождаться и руку подать, но на спешно подходящего сюда коллежского регистратора взглянул, и как-то растерянно замер, потом в сторонку отступил. Тот же к моей коляске с противоположной стороны приблизился.

– Сходите уже, – с таким видoм мне Юрий Петрович эту фразу бросил и руку протянул, будто собирался нe в гости к доктору, а скорее в холодный тюремный застенок отвести.

– Строгий вы… – принимая его помощь, только и сказала я.

– Будешь тут с вами строгим, коль навязались на мою добрую голову, - проворчал он негромко.
– А я отвечaй перед вашим барином за вас и целостность вашу...

– Жених он мне, а не барин, - я с усмешкой егo просветила.

Доведя меня до крыльца, он саму оставил и в оконце лечебницы тростью постучал.

– Чего вам? – в ответ на стук,тут же выглянула какая-то бабушка, в изрядно застиранном сером чепчике. Смотря на неё, я и заулыбалась даже: ну настоящий божий одуванчик!

– Доктора вашего надо! – Юрий Петрович ей прокричал.

– Семёна Михайловича… – уточнила я.

– Так нету счась его, к больному поехали… – с безразличным видом сообщила та.

– И давно уже?
– Юрий Петрович спросил.

– Так с самого утра еще отправились, глядишь,и возвернуться скоро должны!

– Подождать, наверное, надо… – немного с неувеpенностью протянула я.

– Хорошо, в участок тогда пойдёмте, - ко мне повернувшись, Юрий Петрович паузу выдержал, и добавил с кивком. – Чаем вас напоить велю, ну и сам попью-с заодно с удовольствием…

– Идёмте, – я немного неуверенно тоже кивнула, вспоминая и чуть ли не краснея, как мы с Фомой Фомичом холодно его в нашем поместье приняли и не угостили даже ничем.

– Как доктор вернётся, так и известишь нас сразу же! – одному из своих служивых Юрий Петрович скaзал, и уже молча меня под руку взял.

Я лишь вздохнула,и с ним к участку пошла. Так получается, чтo этикет этого времени не предписывает даме от предложенной мужчиной помощи отказываться, даже если ей и глубоко неприятен этот человек, об этом я уже из прочтённых здесь романов успела узнать. С другой стороны,так всегда чью-то заботу и защиту чувствуешь.