Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин
Шрифт:
Ручка зависла над первым листом. Глубокий вдох, пытаясь унять дрожь в пальцах. Эти тесты она составляла специально для него — вопросы, выходящие далеко за пределы школьной программы. Вопросы, на которые мог ответить только тот, кто действительно… Нет, она даже мысленно не могла произнести это слово.
— Так, спокойнее, — приказала она себе.
Его почерк ровный, уверенный — ни следа той нервозности, что она заметила в его взгляде утром.
Первый вопрос. Правильно. Второй — тоже. Третий… Её сердце пропустило удар, когда она увидела, как подробно он расписал механизм клеточного деления. Даже схему нарисовал,
«Неужели он действительно изучил всё это? — она машинально прикусила кончик ручки, как делала всегда, когда волновалась. — Ради меня?»
Каждый правильный ответ отзывался в груди странной смесью гордости и боли. Она ловила себя на том, что улыбается, читая его чёткие формулировки, и тут же одёргивала себя — нельзя, нельзя так привязываться к ученику.
А потом она дошла до последнего вопроса. И замерла.
Вместо научного объяснения там было письмо. Каждое слово било прямо в сердце:
"Рин, прости, что поставил в неловкое положение. Я рад, что у тебя есть любящий человек. Со мной всё будет в порядке…
Она перечитала эти строки раз, другой, третий… Буквы расплывались перед глазами. Он видел. Видел её с Широ. И решил отступить. Благородно, по-взрослому. Не как влюблённый мальчишка, а как мужчина, который думает в первую очередь о любимом человеке.
p.s. Надеюсь, апельсины тебе понравились.
Рин резко вдохнула, чувствуя, как к горлу подступают слёзы. Тот пакет с фруктами… Значит, это был он? Стоял там, смотрел, как она… А потом ушёл, не выдав своего присутствия.
p.p.s. Со мной точно всё будет хорошо, серьёзно. "
— Лжец, — прошептала она, размазывая слёзы по щекам. — Как может быть хорошо, когда ты пишешь такие вещи?
Она смотрела на его аккуратный почерк, на эти простые слова, полные такой невыносимой боли и такого невероятного достоинства. Мальчишка, который оказался мудрее и сильнее её.
За окном падали лепестки сакуры — точно такие же, как в тот день, когда он впервые задал ей вопрос, выходящий за рамки школьной программы. Тогда она увидела в его глазах что-то большее, чем простой интерес к предмету. А теперь…
— Что же ты наделала, Рин? — спросила она своё отражение в окне. — Что же ты натворила…
Глава 12
Выйдя из школы, я решил немного проветрить мозги. Как в сценах аниме, где главный герой бесцельно бродит по городу после драматичных событий. Только без красивого саундтрека на фоне.
Кстати! Я тут вспомнил лучшее лекарство от несчастной любви — это же новая манга! И направился к книжному. Серьёзно, если уж страдать, то хотя бы в компании персонажей, у которых проблемы посерьёзнее моих.
Книжный встретил меня запахом бумаги и подростковых надежд. Я бродил между стеллажами как NPC — бесцельно и с отсутствующим выражением лица. И тут мой взгляд упал на книгу с интригующим названием: «Запретная формула любви».
О как, может там есть секретный рецепт зелья забвения? Вытянул. И замер. На обложке красовались учительница и ученик под сакурой. Серьёзно? СЕРЬЁЗНО?! Вселенная, ты что, решила добить меня окончательно?!
— Ну конечно, — пробормотал я, запихивая книгу обратно на полку с такой скоростью, будто
она была радиоактивной. — Даже здесь она меня преследует. Прямо какой-то особый вид кармы для безнадёжно влюблённых задротов.Я рванул к отделу манги. Берсерк? Идеально! Ничто так не лечит разбитое сердце, как вид чужих страданий.
Выскочив из магазина с томиком подмышкой, чуть не наступил на уличного музыканта. Он сидел на асфальте как босс из RPG, занявший стратегически важную точку, и наигрывал какую-то приторную мелодию. И всё бы ничего, но эта песня…
Память услужливо подкинула картинку: школьный субботник, я на подоконнике изображаю мастера клининга, а Рин-сенсей в забавной бандане протирает стекла под эту самую мелодию. Помню, как чуть не свалился тогда, залюбовавшись. Так, стоп! Удалить! Форматировать! DELETE-DELETE-DELETE!
— Казума, ты безнадёжен, — отругал я сам себя, ускоряя шаг. — Даже случайная песня вызывает флешбеки как у ветерана войны!
И тут же впечатался лбом в рекламный щит. Просто великолепно. А на щите, как вишенка на торте моих страданий — реклама апельсинового сока. С огромным, сочным апельсином прямо в центре.
Да вы издеваетесь! Сначала манга про запретную любовь, потом эта мелодия, теперь апельсины! Что дальше — плакат «Как влюбить в себя учительницу за 10 шагов»?!
Я потёр шишку на лбу, чувствуя себя персонажем какой-то дурацкой комедии. Так, Казума, тебе срочно нужен экзорцист. Или психиатр. Или просто хороший удар по голове — может, память отшибёт?
Интерлюдия
Юкино неторопливо потягивала цитрусовый чай, наслаждаясь тишиной и одиночеством. В телевизоре шла какая-то глупая дорама, но она её даже не смотрела, просто фон для мыслей. О школе, о новых знакомых. О своём сводном брате. Слишком много загадок в этом Ямагути Казуме. Слишком много странностей.
Внезапно тишину разрезал грохот — входная дверь распахнулась, как от удара тараном, и в квартиру ввалился Казума. Вид у него был… эм… интересный. На глазах — галстук, завязанный на манер повязки ниндзя, в ушах — скомканные бумажки, словно решил устроить себе звукоизоляцию. Он двигался по комнате наощупь, словно крот, выбравшийся на свет божий.
Юкино чуть не поперхнулась чаем.
«Вот же придурок, — подумала она, наблюдая за этим представлением. — Даже знать не хочу, что у него на этот раз произошло.»
Впрочем, зная его талант попадать в идиотские ситуации, Юкино не удивилась бы ничему. Она вздохнула и, взяв пульт, сделала звук телевизора погромче. Пусть развлекается. Каждый сам по себе, так ведь?
Добравшись до своей комнаты, и всего два раза впечатавшись в косяк, я наконец сорвал с себя этот дурацкий галстук. Серьёзно, кто вообще придумал эти удавки?
— Какой же ты слабак, Казума, — пробормотал я своему отражению в мониторе. — Прячешься как страус. Ещё бы в песок зарылся для полного комплекта.
Тут же схватил телефон, нашёл номер Кенджи. Тусовка! Вот что нужно! Громкая музыка, весёлая компания и столько сакэ, чтобы память отшибло напрочь!
— Кенджи! Погнали тусить! — выпалил я в трубку с энтузиазмом пьяного самурая.
— Эм… Казума? — его голос звучал слишком удивлённо. — Сегодня же понедельник…
Понедельник. ПОНЕДЕЛЬНИК. Мой энтузиазм сдулся, как проколотый шарик.