Моя жизнь хикикомори. Том 1: Весна в старшей школе Сейрин

— Не бойся, любовь моя! — он произнёс это с таким пафосом, что где-то в параллельной вселенной наверняка умер один начинающий актёр.

— Кенджи, без переигрывания, — поморщилась Рин. — Ты не в дораме про якудза.

«А жаль, — подумал я. — В якудза-драме я бы смотрелся органичней…»

— Призрак должен излучать угрозу! — продолжала командовать Рин, подходя ко мне. — Вот, смотри…

Она встала рядом, показывая правильную позу. Так близко, что я уловил знакомый аромат её духов. От этого голова закружилась сильнее, чем от всех репетиционных разворотов.

— Ты должен нависать над ними как тень, — её голос звучал совсем рядом. — Как неотвратимая судьба…

И показала нужное положение рук, что я чувствовал тепло её тела. На секунду наши пальцы соприкоснулись, и по спине пробежала дрожь.

— Вот так, — её голос слегка дрогнул. — Теперь разверни корпус…

Она коснулась моих плеч, помогая принять нужную позу, и время будто замедлилось. В воздухе повисло что-то неуловимое, любовное, и такое тяжёлое… За что она так со мной?

— Рин-сенсей! — вдруг подала голос староста. — А у нас будет живой оркестр?

Момент разрушился. Рин отпрянула от меня как от огня:

— Да, конечно… То есть, нет. Записанная музыка. Так, продолжаем! Ямагути-кун, теперь твой монолог.

Я посмотрел в сценарий. И что-то во мне надломилось. Особенно после её прикосновений. Что за бред. Играю человека, который прячется в тенях и тайно любит. Прям документальное кино. Справедливо? Нет. Заслужил я это? Вряд ли.

— Ты предала меня! — прорычал я, вкладывая в слова всю свою настоящую боль. — Нарушила наш договор!

Харука вздрогнула — видимо, мой голос прозвучал слишком убедительно.

— Ямагути, ты чего, — сглотнул Кенджи.

— Ничего, — огрызнулся я. Затем выдохнул и взглянул на перепуганную Харуку, — Прости за это.

Она медленно кивнула.

Рин старательно смотрела в свои записи, избегая моего взгляда. Но я заметил, как подрагивают её пальцы, сжимающие папку с режиссёрскими пометками.

— Накамура-сенсей, — я сделал паузу, подбирая слова. — Можно вас на минуту?

В её глазах промелькнуло удивление, но она кивнула:

— Класс, изучайте пока свои роли.

В коридоре было тихо, только где-то вдалеке слышались голоса. Солнце из окна падало на её золотые волосы, создавая что-то вроде сияния. И всё-таки, как же она красива. Я вздохнул. Что ж.

— Я не смогу играть эту роль, — произнёс я тихо. — Не потому что не справлюсь. Просто… некоторые маски слишком тяжело носить.

Она смотрела на меня с каким-то новым выражением:

— Ты о роли или…

— О жизни, сенсей, — я слабо улыбнулся. — Знаете, в биологии есть такое понятие как мимикрия — когда организм притворяется кем-то другим. Но иногда это слишком… энергозатратно.

— Понимаю, — её голос звучал мягко. — Но ты уверен? У тебя действительно хорошо получается.

— В том-то и дело, — я посмотрел в окно. — Хорошо. Будто не играю, а просто… живу. Но я готов помочь с декорациями, костюмами — чем угодно. К тому же, уверен, желающих на роль Призрака найдётся немало.

Рин молчала, теребя край пиджака. Я чувствовал, что она понимает настоящий смысл моих слов.

— Иногда, — наконец произнесла она, — самые сильные организмы — те, что умеют адаптироваться, а не прятаться.

— А иногда, — я улыбнулся печально, — лучший способ адаптации — это найти свою нишу. Без масок и притворства.

Повисла тишина.

А затем.

— Рин… — я впервые назвал её по имени, чувствуя, как сердце колотится о рёбра. — Прости меня за все эти дни. За моё неадекватное поведение. Надеюсь, я не доставил тебе слишком много неудобств.

Она закусила губу — жест, от которого у меня всегда перехватывало дыхание.

— Ты влюблён в меня? — её голос был едва слышен.

Я стоял, выпрямившись, глядя ей в глаза. Держаться. Просто держаться. Хотя внутри всё рвётся на части.

— Да, — ответил я просто. Честно. Как мужчина. — Но это не станет проблемой. Я обещаю забыть тебя.

Её глаза расширились, в них мелькнула какая-то эмоция, которую я не успел разгадать.

— Просто… это не происходит мгновенно, — продолжил я тише. — Поэтому извини, но я не могу участвовать в постановке. Не хочу больше притворяться. Ни на сцене, ни в жизни.

И протянул ей сценарий. Наши пальцы на секунду соприкоснулись — последнее прикосновение, которое я позволил себе запомнить.

— До свидания, Рин-сенсей, — произнёс я уже официально и, развернувшись, зашагал к выходу.

За спиной слышалось только моё гулкое сердцебиение и тихий шелест бумаги в её руках. Я не обернулся. Не мог. Иначе всё моё напускное мужество рассыпалось бы как карточный домик.

В конце концов, даже у самой сильной любви может быть конец. Даже если этот конец приходится писать самому.

Глава 14

Интерлюдия: Рин

— Накамура-сенсей, можно вас на минуту?

Его голос заставил её сердце замереть. Она не ожидала этого — после их завуалированного разговора на языке биологии казалось, что всё уже сказано. Но что-то в его тоне, в этой сдержанной решительности…

— Класс, изучайте пока свои роли, — услышала она себя будто со стороны.

В коридоре было тихо и светло. Солнечные лучи падали на его растрёпанные волосы, и на секунду он показался ей таким юным и одновременно таким… взрослым. Этот контраст всегда сбивал её с толку.

Когда он начал говорить о том, что не может играть роль, её сердце сжалось. Она понимала настоящий смысл его слов. Понимала эту боль — ведь чувствовала то же самое.

— Рин…

Её имя из его уст прозвучало как-то особенно. Слишком интимно. Слишком правильно. И это «прости» — такое искреннее, такое взрослое…

— Ты влюблён в меня? — вопрос вырвался сам собой. Глупо — она же знала ответ. Видела это в его глазах, в его жестах, в каждом его взгляде на её уроках.

— Да.

Одно слово. Такое простое. Такое честное. И от этой честности внутри что-то оборвалось.