Моя жизнь

Его дхоти и даже священный шнур были грязными. Он был совершеннейшим

младенцем в вопросах религии. Но где мог я взять повара лучше?

– Хорошо, Равишанкар (так звали его), - говорил я ему, - ты не знаешь, как

стряпать, но ведь ты должен знать свою сандхья (ежедневная молитва) и т. п.

– Сандхья, сэр? Плуг - наша сандхья, а заступ - наш ежедневный обряд. Вот

какой я брахман. Я должен жить, пользуясь вашими милостями, или пахать

землю.

Итак, мне предстояло обучать Равишанкара. Времени для этого у меня было

достаточно. Половину блюд я стряпал сам, экспериментируя с вегетарианскими

блюдами английской кухни. Я поставил плиту и стал хлопотать возле нее вместе

с Равишанкаром. Я не имел ничего против совместной трапезы, Равишанкар

также, и мы весело садились вместе за стол. Было только одно неудобство: Равишанкар поклялся оставаться грязным и не мыть продукты.

Однако я не мог прожить в Бомбее дольше четырех - пяти месяцев: не хватало

средств, чтобы покрывать постоянно растущие расходы. Вот как я начал жизнь.

Я понял, что профессия адвоката - плохое занятие: много показного и мало

знаний. Во мне росло чувство ответственности.

III. ПЕРВОЕ СУДЕБНОЕ ДЕЛО

В Бомбее я начал изучать индийское право и в то же время продолжал свои

опыты по диететике. К этому занятию присоединился Вирчанд Ганди, мой

приятель. Брат со своей стороны делал все возможное, чтобы обеспечить мне

адвокатскую практику.

Изучение индийского права оказалось скучным занятием. Я никак не мог

совладать с кодексом гражданского судопроизводства. Иначе, правда, обстояло

дело с теорией судебных доказательств. Вирчанд Ганди готовился к экзамену на

стряпчего и рассказывал мне всякие истории об адвокатах и вакилах.

– Умение Фирузшаха, - не раз говорил он, - основано на глубоком знании

права. Он наизусть знает теорию судебных доказательств и все прецеденты по

32-му разделу. Чудесная сила аргументации Бадруддина Тьябджи внушает судьям

благоговение.

Рассказы об этих столпах права лишали меня присутствия духа.

– Нередко случается, - добавлял он, - что адвокат влачит жалкое

существование в течение пяти-семи лет. Вот почему я избрал карьеру

стряпчего. Если вам удастся года через три стать независимым, можете

почитать себя счастливчиком.

Расходы мои росли каждый месяц. Я не в состоянии был открыть адвокатскую

контору и одновременно с этим готовиться к профессии адвоката, так как не

мог уделять занятиям всего внимания. У меня появился известный вкус к теории

судебных доказательств. С большим интересом я прочел "Индийское право"

Мейна, но все еще никак не мог решиться взять какое-нибудь дело. Я

чувствовал себя невероятно беспомощным, словно невеста, впервые входящая в

дом будущего свекра.

Приблизительно в это время я взялся за дело некоего Мамибая. Это было

совсем мелкое дело. Мне сказали:

– Вам придется заплатить комиссионные посреднику.

Я решительно запротестовал.

– Но даже такой известный адвокат по уголовным делам, как X, зарабатывающий три - четыре тысячи в месяц, тоже платит комиссионные.

– Мне незачем подражать ему, - возражал я.
– С меня достаточно и 300 рупий

в месяц. Отец зарабатывал не больше.

– Теперь другие времена. Цены в Бомбее чудовищно возросли. Надо быть

практичным.

Но я был непреклонен. Я не заплатил комиссионных, тем не менее дело

Мамибая получил. Оно было очень простым. Гонорар свой я определил в 30

рупий. Дело, по-видимому, не могло разбираться дольше одного дня.

Мой дебют состоялся в суде по мелким гражданским делам. Я выступал со

стороны ответчика и должен был подвергнуть перекрестному допросу свидетелей

истца. Я встал, но тут душа моя ушла в пятки, голова закружилась, и мне

показалось, будто помещение суда завертелось передо мной. Я не мог задать ни

одного вопроса. Судья наверное смеялся, а адвокаты, конечно, наслаждались

зрелищем. Но я ничего не видел. Я сел и сказал доверителю, что не могу вести

дело и что пусть он лучше наймет Пателя и возьмет мой гонорар обратно. М-р

Патель был тут же нанят за 51 рупию. Для него это дело было, разумеется, детской игрой.

Я поспешил уйти, так и не узнав, выиграл или проиграл дело мой клиент. Я

стыдился самого себя и решил не брать никаких дел до тех пор, пока у меня не

будет достаточно мужества, чтобы вести их. И действительно, я не выступал в

суде до переезда в Южную Африку. Мое решение было продиктовано не моей

добродетелью, а необходимостью. Не было ни одного глупца, который доверил бы

мне дело, зная наверняка, что проиграет его!

В Бомбее для меня нашлась другая работа - составление прошений. В

Порбандаре конфисковали землю одного бедного мусульманина. Он обратился ко

мне как к достойному сыну достойного отца. Дело его казалось безнадежным, но

я согласился написать прошение, возложив на истца расходы по перепечатке

текста. Я составил прошение и прочитал его своим приятелям. Они одобрили

прошение, и это до некоторой степени внушило мне уверенность, что я

достаточно подготовлен для составления юридических бумаг, что действительно

так и было.

Мое дело могло бы процветать, если бы я составлял прошения без всякого

вознаграждения. Но тогда я не имел бы никакого дохода. Поэтому я стал

подумывать о том, чтобы заняться преподаванием. Английский язык я знал

довольно прилично и охотно преподавал бы его в школе юношам, готовящимся к

поступлению в высшие учебные заведения. Это позволило бы мне покрывать хоть

часть своих расходов. В газетах я прочитал объявление: "Требуется

преподаватель английского языка для занятий по часу в день. Вознаграждение