Мозаика странной войны

– Но почему гибнут в основном те, кто так или иначе со мной связан? Что я – Азраил? Ес­ли я притягиваю смерть, то почему она обходит меня и старательно выбивает тех, кто меня окру­жает… кого я люблю…

Пилот покачнулся, выругался, и недоуменно взглянул на уже полупустую бутылку.

– На, выпей со мной. И будь наготове – она придет и за тобой!

– Она – это смерть? – спокойно поинтересовался Психолог, принимая бутылку.

– Нет, теща! – съязвил Пилот. – А потом – за тем, следующим, кто придет меня утешать.

– Я не собираюсь тебя утешать! – вдруг с полковничьими нотками в голосе рявкнул Пси­хо­лог. – Я только пытаюсь вдолбить в твою scheisekubbel[21], которую ты почему-то называешь го­ловой, хоть пару разумных мыслей!

– Это каких же?

Как ни странно, такой нехитрый прием подействовал на Пилота лучше, чем рекомен­до­ван­ные Ящиком фрейдистско-юнговские ухищрения – пациент вышел из психологической комы и проявил некоторый интерес.

– Первое, – таким же тоном продолжал Психолог. – Ты в этих смертях не виноват!

– Согласен, – Пилот вяло кивнул и полез было обратно в свою подсознательную рако­ви­ну. – Но от этого не легче….

– Второе, и главное! – Психолог однако был настроен на решительную победу. – По­вы­шен­ная концентрация смертей вокруг тебя – иллюзия. Статистическая иллюзия – знаешь, что это такое?

– Ну, знаю. Это вроде той смертельной опасности огурцов для здоровья.

– Какой опасности? – Психолог не был бы психологом, если бы не воспользовался этим, хоть маленьким, но успехом.

– Ну, когда подсчитали, что 99 процентов человек, которые употребляли огурцы, умер­ли…

– Да ну? – Психолог забеспокоился. – И я…

– Правда, умерли они от старости, но как раз это статистики не учли.

Психолог рассмеялся – длинно и несколько искусственно. Этот пример изучали на первом курсе. Однако пораженный неожиданной мыслью Пилот ничего подозрительного не за­метил.

– Ящик! – рявкнул он примерно таким же голосом. – Подсчитай среднюю вероятность смер­ти…. представителя нашей команды.

– Уточни задание, ламер! – высокомерным тоном отозвался потолок. – Ни черта не по­нят­но.

– У нас пользуются термином “родственник”, – подсказал Психолог.

– Ящик! Подсчитай среднюю вероятность смерти “родственника” в течение недели!

– Принято к исполнению, – на это раз потолок был настроен благожелательно.

– Потом подсчитаешь среднюю вероятность смерти “родственника”, знакомого со мной. То­же за неделю.

– Прошу уточнить термин “знакомого”, – озадаченно прогудел потолок.

– Болван! “Родственника”, с которым я перед этим… – Пилот призадумался, и решил, что с “болваном” он несколько поторопился. – С которым я хоть раз раз разговаривал.

– Принято к исполнение, – проворчал Ящик, затем вполголоса добавил: – Сам болван!

Психолог и Пилот переглянулись – и расхохотались.

Ящик думал долго, бутылка успела опустеть, и Пилот вопросительно взглянул на стенной шкаф­чик-бар, и даже успел двинуться с места, когда потолок пискнул и приятным женским контр­альто выдал:

– Задание выполнено. Результаты…

– Стой! – внезапно рявкнул Пилот. – Результаты сохранить, а через неделю сравнить с прак­тическими!

– Принято к исполнению, – голос Ящика снова стал озадаченным, а Пилот вопросительно взгля­нул на Психолога.

– Ну, что посоветуешь?

– В смысле?

– Где мне можно поторчать с неделю, не подвергая гипотетической опасности ни окру­жа­ющих, ни, по возможности, себя? Контактер что-то говорила о мирах-заповедниках………

Эпизод 20.

Атмосферник вывалился из Перехода – и совершенно неожиданно вдруг опустил нос и поч­ти вертикально пошел вниз. Двигатели захлебнулись и смолкли. Несколько удивленный, Пи­лот потянул ручку на себя – та двинулась неожиданно легко, но никаких заметных изменений ни в направлении, ни в способе – брюхом вниз – не последовало.

– Оригинально… – пробормотал Пилот, фиксируя взглядом одновременно руч­ки катапульты и индикаторы высоты. Радарный показывал что-то около сорока километров, что для динамического прыжка было в общем-то нормально, зато воздушный уперся стрелкой в ограничитель и явно не собирался производить ею какие-либо движения.

– Ну, подождем… – снова пробормотал Пилот, переместив руки – на всякий случай – бли­же к катапульте.

Где-то на двадцати километрах сгустившийся воздух начал, наконец, порыкивать на за­кон­цовках крыльев, машина вздрогнула и медленно-медленно, с неохотой, опустила нос к зем­ле.

– Уже хорошо, – прокомментировал Пилот. – А дальше?

Еще через пару километров задрожала ручка управления, отмечая возрастание нагрузки на рулях, рычание превратилось в знакомый пронзительный вой, и где-то на десяти тысячах авто­матически запустились двигатели.

Перегрузка привычно вдавила Пилота в кресло, и впервые в жизни он обрадовался ей, как старой знакомой – поскольку она была четким признаком выхода из почти вертикального пи­ке.

Пике закончилось на пяти тысячах, перегрузка сползла – медленно и как будто очень не­до­вольно, не менее привычная легкость заполнила тело, и Пилот машинально взял ручку еще на себя – и только потом додумался взглянуть на индикатор перегрузки.

В прямом горизонтальном полете тот показывал 0,75 G.

– Ах, вот оно что! – облегченно засмеялся Пилот. – Здесь просто меньшая тяжесть!

Двигатели разогнались до привычных 0,5, автопилот приглашающе замигал глазком на при­борной панели, и Пилот с некоторой даже расслабленностью отдал управления ему, и взгля­нул на планшет с картой… и тут же расслабленность и благодушие исчезли неизвестно ку­да.

Переход выбросил его на несколько тысяч километров восточнее базы.

– Твою мать! – в сердцах высказался он в адрес местных (впрочем, уже не местных) про­грам­мистов. – Ламеры! Арифмометры вам программировать, а не Ящик.

Одновременно с ругательствами он убирал газ до 0,3 и осторожно тянул ручку на себя.