Мозг во сне. Что происходит с мозгом, пока мы спим

Лимбическая система Пола возбудилась по весьма серьезной причине, возникшей при попытке организовать коллективную работу; когда люди работают (или играют) вместе, подобное происходит на удивление часто. Пол не знает, что для мозга справедливость – первичная потребность. Чувство справедливости само по себе способно породить сильную позитивную реакцию, а чувство несправедливости – реакцию на угрозу, которая длится не один день. Если Эмили нужно было изменить собственный мозг, чтобы более эффективно превращать врагов в друзей, то Полу необходимо сделать то же самое, чтобы поддерживать чувство справедливости в общении с теми, с кем он сотрудничает. Научившись этому, Пол обнаружит, что, поступая таким образом, можно меньшими усилиями добиться большего и намного быстрее реализовать свои цели.

Справедливость есть справедливость

Возможно, вы обнаружите, что стоит настроить префронтальную кору на поиск справедливости, и связанные с ней вопросы начнут попадаться вам на каждом шагу. В политике, к примеру, то и дело происходят яростные стычки по вопросам справедливости, причем с невероятным накалом эмоций. Включив однажды во время работы над этой книгой телевизор, я увидел деревенскую жительницу из Кении, которая кричала в камеру, что готова умереть из-за фальсификации выборов. Эмоции, вызванные несправедливостью, достигают невероятного накала и в более приземленных ситуациях: ощущение того, что водитель такси «провел» тебя, проехав более длинной дорогой, может испортить прекрасный во всех остальных отношениях день, несмотря на то что речь идет о небольших, в общем-то, деньгах. Дело в принципе. Подумайте о людях, которые тратят громадные суммы на «устранение несправедливостей» в суде, не получая от этого никаких материальных выгод, кроме «справедливости» или «мести». Все мы жаждем справедливости, и некоторые ради нее готовы расстаться не только со сбережениями, но и с собственной жизнью.

Справедливость может быть приятнее денег

Голназ Табибния, доцент Университета Карнеги – Меллон, изучает справедливость и то, как люди судят о ней. «Склонность к равенству и сопротивление неправедным решениям глубоко заложены в человеке», – говорит она. В одном из исследований, проведенных совместно с Мэттом Либерманом, Табибния использовала игру под названием «Ультиматум». В этой игре два человека должны разделить между собой некую сумму денег. Один из участников предлагает, как это можно сделать, а второй имеет право согласиться или отказаться. В последнем случае оба остаются ни с чем. «“Отвращение к неравенству” настолько сильно, – объясняет Табибния, – что человек готов отказаться от личной выгоды только ради того, чтобы другому не досталась непомерно большая сумма».

Удивительно, но когда человек получает $5 из $10, центры удовольствия в его мозге возбуждаются сильнее, чем если ему выдали, к примеру, $5 из $20. «Иными словами, схемы вознаграждения активизируются сильнее, если предложение честное, чем если оно несправедливое, даже если речь идет об одной и той же сумме денег и никаких дополнительных преимуществ вы не получаете», – говорит Табибния. Справедливость, судя по всему, может оказаться важнее денег.

Табибния объясняет, как все это работает. «В мозге есть область, известная как полосатое тело, которая отзывается на так называемое первичное вознаграждение. Полосатое тело получает сильный дофаминово-энергетический вброс от среднего мозга и участвует в процессах, связанных с положительным подкреплением и соответствующим обучением. Эта схема активируется, когда с человеком обращаются справедливо, но если он испытывает чувство несправедливости, активируется передняя часть островка. Это очень интересно, поскольку результаты предыдущих исследований связывали его с чувством отвращения – например, к невкусной еде. Вкусовое и социальное отвращение обрабатывается в одном и том же отделе мозга; точно так же, кстати, социальное вознаграждение и удовольствие от еды обрабатываются в вентральном стриатуме. Таким образом, похоже, что подкрепления социального характера записываются и хранятся в мозге примерно так же (по крайней мере в некоторой степени), как первичные подкрепления».

Вообще, на интуитивном уровне справедливость не воспринимается как нечто столь же важное, как, скажем, пища или секс. Именно поэтому некоторые люди недостаточно высоко ценят справедливость – а в результате, подобно Полу в описанной выше сцене, оказываются сбиты с толку силой эмоциональной реакции на несправедливость. Это еще один пример ситуации, в которой Маслоу, возможно, оказывается неправ. Общество ценит жизненные потребности, такие как пища, гораздо выше, чем социальные нужды вроде справедливости. В итоге при планировании совещания, которое должно продлиться весь день, администратор не забывает выделить время на перерыв и ланч, но совершенно не задумывается о том, покажется ли участникам совещания справедливым такой распорядок дня. Все больше исследований указывает на то, что иногда с чувством несправедливости справиться труднее, чем с пустым желудком.

Честная игра

У нейробиолога Стивена Пинкера есть теория о том, откуда берется такая сильная реакция на справедливость; эту теорию он изложил в книге «Как работает разум» (How the Mind Works). Пинкер считает, что реакция на справедливость появилась как побочный продукт взаимовыгодной торговли. В эволюционном прошлом человечества, когда мясо невозможно было держать в холодильнике, наилучшим способом хранения ресурсов стал обмен услугами с другими людьми. Запасы хранились в сознании людей, как, к примеру, ответное угощение когда-нибудь в будущем. Подобный обмен был особенно важен в обществе охотников и собирателей, когда источник пищевого белка появлялся в непредсказуемое время и с большими перерывами: бизона, убитого одним человеком, было бы слишком много для него одного и его семьи. Чтобы постоянно пользоваться таким виртуальным обменом, необходимо уметь определять «обманщиков» – тех, кто не выполняет своих обещаний. Таким образом, люди с развитым механизмом распознавания справедливости получали эволюционное преимущество.

В наши дни холодильники и банковские счета избавили нас от необходимости постоянно обмениваться услугами на таком примитивном уровне. Нейронные контуры, позволяющие видеть справедливость, по-прежнему на месте, но используются они теперь больше в развлечениях; это и детская игра «Верю – не верю», и техасский холдем-покер, в который сегодня играют миллионы взрослых по всему миру. Эти игры позволяют человеку тренировать искусство обмана – и искусство его распознавания тоже. Если в реальной жизни справедливость может стать источником угрозы или радости, то игровой обман – прекрасным развлечением для всей семьи.

Если это попросту несправедливо

Давайте поглубже проанализируем отрицательную и положительную реакцию на раздражители, связанные со справедливостью. Начнем с более распространенного и сильного чувства – несправедливости, любое проявление которой вызывает сильное возбуждение лимбической системы со всеми вытекающими отсюда последствиями. С одной стороны, из-за обобщающего действия облегчается формирование случайных нейронных связей: если вам кажется, что кто-то поступает несправедливо, поступки всех остальных тоже могут вдруг показаться таковыми. В описанной выше сцене Нед решил, что Пол не принял во внимание их давнее сотрудничество и поступил несправедливо, а Пол в своем перевозбужденном состоянии ответил тем же, ошибочно подумав, что Нед просит его работать себе в убыток.

Многие ссоры между людьми, особенно близкими, не обходятся без неверно понятой несправедливости, которая служит спусковым крючком для дальнейших событий, а те, в свою очередь, инициируют возникновение еще более глубокого ощущения несправедливости у всех участников конфликта. Но начинается всегда с того, что кто-то один в секундном ослеплении неверно понимает намерения другого человека. Результатом может стать крутая нисходящая спираль; ее гонят все дальше и дальше случайные нейронные связи и ожидания, из-за которых, как известно, меняется восприятие.

Для обуздания реакции на несправедливость маркирование порой оказывается недостаточно сильным средством. Может потребоваться инструмент помощнее, такой как переоценка. Из всех ее разновидностей к этой ситуации лучше всего подходит умение взглянуть на происходящее с точки зрения другого человека. Но переоценка – весьма затратная по ресурсам процедура, и под впечатлением от несправедливости заниматься ею очень нелегко. Кроме того, крайне трудно встать на позицию человека, которого вы уже зачислили в категорию врагов. Если вы хотите справиться с реакцией на несправедливость, делать это нужно быстро, прежде чем в игру вступит возбуждение.

Поскольку несправедливость бьет жестко и сильно, в состоянии усталости или на фоне сильного возбуждения лимбической системы человек может легко расстроиться из-за любой мелочи. В подобных ситуациях следует быть особенно осторожным. Если маленький ребенок всю ночь не давал вам спать, очень просто «слететь с катушек» от невинной просьбы партнера о помощи. Если на работе выдался трудный день, легко впасть в ненужное раздражение от любой мысли о том, что продавец пытается вас обсчитать, даже если речь идет буквально о копейках.