Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь

Беременна… Беременна… Беременна…

Тебе это не нужно, Шеннон! Ты ещё слишком молод для детей. Ты ещё не готов! Нет! Нет! Нет!

Минуты через две осознаю, что еду в сторону дома. Останавливаюсь на светофоре. И что? Что дальше? Сбежишь? Просто сбежишь от неё, от своего будущего, от будущего ребенка? Ты что, трус? Жалкий трус? Остановись! Не делай этого! Черт возьми, это же твой ребёнок! От любимой женщины, Шеннон! Ты же знал, что рано или поздно это случится! Только не думал, что настолько рано…

– Пошёл к дьяволу! – кричу водителю, который оглушающе сигналит сзади. – Я стану отцом, мать твою! – улыбаюсь. Быстро разворачиваюсь. Идиот! Я такой идиот! Я хотел сбежать! Ни за что! Я стану отцом! У нас будет малыш!

Влетаю по лестнице на третий этаж. Холи нет на прежнем месте.

– Девушка! Рыжая! Там! – сумасшедшими глазами смотрю на пожилую медсестру за стойкой регистрации. – Чёрт! Мисс О’Доннелл! – Зашла в кабинет, – испуганно отвечает медсестра. Без стука вхожу в кабинет. Холи сидит напротив доктора. Их разделяет стол. – Прости, задержался, – подношу её руку к своим губам, легко целую. – Здравствуйте, – киваю врачу. Мужчина удивлённо смотрит на меня. – Виновник, – указывает на меня Холи. Виновник? Ну ладно. Пусть будет так. – Из-за этого и появились уплотнения, – объясняет врач. – Что? Можно сначала? – ничего не понимаю. – Я потом тебе всё расскажу, – затыкает меня рыжая. – Пойдёмте? Посмотрим вас на УЗИ, – приглашает доктор в соседний кабинет. – Ещё час назад я думала, что у меня рак груди, а теперь я беременна… – бормочет Холи себе под нос. Доктор долго возит этой хренью по животу Холи и ничего не говорит. – Восьмая – девятая неделя… – наконец выдаёт. – Токсикоз мучает? – Нет, – отмахивается Холи. – Нет? – раскрываю глаза. – А! Точно… Это не от еды… Мучает, – кивает Холи. – Сильно… – Это нормально на таком сроке. Судя по размерам, всё-таки у вас девятая неделя. – Размерам? – интересуюсь. – Как ягодка черешни, – улыбается доктор. Быстро воспроизвожу в памяти, каких размеров бывает черешня. – Хочу черешню, – поднимает на меня глаза рыжая. – В Нортридже отличный фермерский рынок, – киваю. – Мы не поедем в Нортридж из-за одной черешни, – качает Холи головой.

О, Боже! Черешня! Такой маленький! Совсем-совсем кроха. Тепло разливается по всей моей скользкой душонке. – Я ещё успеваю сделать аборт? – всё моё счастье трескается как тонкое стекло. Тепло превращается в ледяной холод.

– Успеваете, – кивает доктор. – Могу записать вас прямо сейчас, и врач назначит вам день. – Да, спасибо, – кивает Холи. Встаёт, вытирает живот от липкого геля. Пытаюсь сказать хоть что-то, но из горла вылетает лишь горячий воздух. – Доктор Керр – настоящий профессионал, – расхваливает нам хирурга врач. – Она выпускница «Лиги плюща». – Да! Нам наплевать! Не надо нас никуда записывать. Всего хорошего! – выдыхаю я наконец, хватаю рыжую за руку и тащу её вниз. Она молчит. – У тебя с головой всё нормально? – тяжело дышу, блокирую двери в машине. – Да, – кивает она. – Об аборте и речи быть не может! – завожу мотор. – Шеннон, нам придётся. – Придётся? Почему? Кто нас заставит? – смотрю на неё. – Никто, – качает головой. – Я не хочу детей. Я боюсь. Мне это не нужно. Я буду толстая, с отвисшей кожей и ты точно слиняешь к другой. – Ничего более глупого я не слышал, – еду по узкой улице, прилегающей к клинике. – Шеннон, я сделаю аборт! Хочешь ты того или нет. Я не хочу детей. Я боюсь. Я не готова. Я не хочу бояться, – качает головой. – Сделай аборт, и я точно слиняю от тебя! – киваю. – Ты не поступишь так со мной! – повышает голос. – Ты же можешь поступить так со мной и нашим ребёнком! Хочешь делать аборт – делай! Только прямо сейчас ты выходишь из этой машины, и больше никогда в жизни мы не увидимся! – Не смей так говорить! Не смей отпускать меня! – во взгляде ярость тысячи львиц. – Тогда не говори глупостей! – рявкаю. Она вздрагивает, вжимается в кресло, замолкает. Всю дорогу до Нортриджа она сердито сопит в свои маленькие ноздри. – Ты молчишь почти час. Это нужно куда-то записать. – Я сделаю аборт! – отрезает она. Резко торможу. – Выходи, – нажимаю кнопку разблокировки замков, тянусь через неё, открываю дверь. – Нет! – складывает руки на груди. – Значит, забудь про аборт! – Нет, я его сделаю! – не смотрит на меня. – Тогда вали ко всем чертям! – спокойно отвечаю. Она с психом отстёгивает ремень. В моём горле застревает комок.

О, Господи! Неужели ты сделаешь это? Нет! Не смей уходить! Я не знаю, как верну тебя! И совершенно не знаю, как буду прощать аборт!

– Отлично! Ну и свалю! – Ну и вали! – рычу. Она спрыгивает с высокого порожка моего внедорожника, отходит немного назад и останавливается. – Сука! Сука! Сука! – ору. Со всей силы давлю на газ и она скрывается в пыли обочины.

Какая же ты сука, Холи! Какая же ты невыносимая! Я ненавижу тебя! Я больше никогда не хочу тебя видеть! Нет! Стоп! Это мой ребёнок! Быстро разворачиваюсь, еду обратно, она тихонько идёт по обочине. Пытается поймать машину. Торможу возле неё. – Садись! – приказываю, открывая дверь.

– Нет! – ворчит она. – Быстро села в машину! – рычу. Она громко фыркает и отворачивается. – Холи! – тяну я. – Но я всё равно сделаю аборт! – высокомерно сообщает мне. – Делай, что хочешь, – выдыхаю. Решаю схитрить. Она чуть улыбается и забирается на переднее сиденье. Я снова блокирую замки. Жду пока она пристегнётся, натягиваю ремень до предела, прижимаю её своим телом к креслу.

– А теперь послушай меня! Ты не посмеешь сделать аборт! Не посмеешь, потому что это и мой ребёнок тоже! Ты не имеешь права решать его судьбу в одиночку. И я сделаю всё, чтобы ты не избавилась от нашего малыша. Я запру тебя в комнате, и ты пропустишь срок, когда аборт ещё можно будет сделать, я буду судиться с тобой! Я сделаю всё, но ты родишь мне нашего ребёнка. А после сможешь свалить на все четыре стороны. Мне нужен этот малыш! Я хочу его! Ты не лишишь меня счастья! – заканчиваю. Она медленно моргает и из её глаз катятся скупые, но настоящие слезы. Целых две! По каждой на глаз! Ого!

– Я люблю тебя! – шепчет, крепко обнимая за шею. – Я боюсь. – Мы вместе, кексик! Мы справимся со всеми сложностями. Я ни за что тебя не брошу! – целую её в макушку. – Даже когда на моих коленях будет лежать бутерброд из отвисшего живота и груди? – в глазах задор. – Даже тогда! – улыбаюсь. Она снова обнимает меня. – Правда для начала мне срочно нужно будет ослепнуть, – смеюсь. – Так, мы, что? Действительно сделаем это? – смотрит на меня. – А почему нет? – жму плечами. – Ты, я и наш рыжий кудрявый малыш!

Я слышал, есть такие женщины, которые во время беременности сходят с ума. Оказалось, что моя – такая. Просто какая-то шизофреничка укусила мою Холи. Нет, конечно, она бывает нормальной. И она нормальная большую часть времени, но временами она превращается в одержимую девку.

Ей холодно в жару, она обкладывает себя грелками со льдом в холодные ночи, часто спит на жёстком полу. А её вкусовым предпочтениям, я вообще готов удивляться вечно. Ей хочется солёного, но то, что предлагаю я – недостаточно солёное, чтобы удовлетворить её желание. На завтрак – хлопья с томатной пастой, чечевичный суп со сладкими кексами и ей постоянно хочется выпить пива. Она упрашивает меня напоить её, каждый раз, когда я расслабляюсь после трудового дня перед телевизором.

Холи всё время хочет секса. В странных местах. Например, прямо на кухне у моей мамы, в детской своих племянниц, в строящемся доме Нэтали в Палм Дезерт. Мы делали это даже на стуле моей барабанной установки и в комнате Джареда. Ненасытная беременная Холи.

А её истерики? Оказалось, что раньше, это были не истерики, а так, детские разборки. Сейчас всё совсем по-другому. Она ревнует меня ко всему и всем. Я слишком люблю Кристину, слишком много времени провожу с ребятами, слишком много внимания уделяю своим машинам… О! Холи, прекрати! И разговоры об аборте у нас мелькают с определённой периодичностью. Раз в две недели. Сразу после посещения врача. Этот придурок рассказывает, как это сложно. Как сложно рожать, как сложно ухаживать за маленьким и как сложно растить ребёнка. И она впадает в кратковременную депрессию по возвращению из клиники.

– Я не хочу идти завтра. Он делает всё, чтобы я отказалась от малыша. Специально накручивает меня! – Холи лежит рядом со мной, голова покоится на моих коленях. – Смени врача, – предлагаю. – Он самый лучший, Шеннон. Несмотря на его лекции… – Завтра нельзя не ходить. Завтра он скажет мальчик это или девочка, – провожу ладонью по кудрявым волосам. – Орландо, – улыбается Холи. – Что Орландо? Хочешь поехать в Орландо? А тебе можно? Там такое пекло, влажность… – Если будет мальчик, я хочу чтобы его звали Орландо, – зелёные глаза смотрят на меня. – Ага! – прыскаю. – А если дочка, то Сарасота, да? Или Майями… – Не иронизируй! – О! Нет! Лучше как весь штат! Назовём дочь Флоридой! – сарказм. – Сын – Орландо и дочь Флорида! – Дурак! Зато ты можешь выбрать имя для дочки. – Зато могу? Ну спасибо! Ты уже знаешь, что у нас будет мальчик, да? – Нет, Шеннон! Клянусь! – Эмм… Ну ладно! Хочу чтобы имя нашей дочери было Гленда! – Фу! – морщится она. – Также, как и Орландо! Он что, город с грёбаным Диснейлендом в центре? – раскрываю глаза. – Мэри! – Шеннон, моё второе имя – Мэри! – Мария! – Это почти одно и то же, все будут думать, что у нас нет фантазии! – Назовём дочь Шеннон! – О, да! А тут фантазия прямо плещет! – Шеннон! Шеннон и точка! Всё! Ты твёрдо решила, что сына будут звать Орландо, а я решил, что дочь будет носить имя Шеннон! – отрезаю. – А знаешь, что? Твоя взяла! Иди к чёрту! – встаёт она с дивана и шагает на второй этаж. Наблюдаю за ней. Пялюсь на задницу.

Как же ты мне нравишься! Как же я люблю каждую клеточку твоего тела!

Жду пять минут. Поднимаюсь за ней. Мой шоколадный кексик, с маленьким сладеньким пузиком медитирует, сидя на кровати. Встаю на колени позади неё. Прижимаюсь к её спине.

– Знаешь, что, Холи? Не ты одна одержима сексом. Как только твоё маленькое тело начало меняться, я стал постоянно думать о сексе с тобой. Мне так нравятся твои бёдра, они стали кругленькими, такими соблазнительными, попа стала такой, что трогать её теперь в сотню раз приятнее, – шепчу ей на ухо. Она тяжело дышит. – Как только Орландо или Шеннон, родится, я не позволю тебе сбросить ни фунта. Ни одного, ни единого. Никаких диет для похудения. Ты мой кексик, и такой кексик, в тысячи раз слаще! – укладываю её на спину. Она пронзительно смотрит на меня. Отхожу к двери, выключаю основной свет, оставляю лишь лампу на столике у кровати, приближаюсь к ней, стягивая с себя майку. – Я всегда немного пугаюсь, когда ты так на меня смотришь. Я знаю, что следует за этим взглядом, и всё равно по телу бежит нервная дрожь, смущающая меня, – кусает она губу. – Ты просто всё ещё моя девчонка, – раздеваю её.

Нам двоим и пузику нужна нежность, ласка, осторожный секс, без безумств и частой смены поз.

Конечно, она выиграла! У нас будет сын! Сын! Наследник. Моё продолжение. Мне, в общем-то, было не важно, мальчик это будет, или девочка. Я был бы одинаково рад любому из малышей. Радует одно – у рыжей не получится сделать из пацана истеричную стерву, как и она сама.

Последние дни беременности.

Холи становится совсем невыносимой. Ей больно, тяжело. Она не может нормально спать, ей неудобно. Режимы у неё и Орландо не совпадают. Ночью он ворочается и Холи стонет от каждого его толчка. Живот у неё постоянно жёсткий. Какой-то там тонус… И из-за её стонов я не могу спать. Я на грани нервного срыва. Кексик, ты наверное, вообще с ума сходишь.