Может когда-то она и была Лолитой, но не теперь

====== Часть 81. Арес ======

Первые минут десять мы сидим молча. Оли трётся в стороне.

– Я доверял тебе, – начинает Даг, как только официантка принёсшая нам выпивку уходит. – Это твои проблемы. Мы никогда не были друзьями. Я понятия не имею, с чего ты вдруг решил доверять мне, – говорю как есть. – Ты был гостем в моём доме! – раскрывает он глаза. – Да перестань, – отмахиваюсь. – Ты позвал меня только потому, что решил продемонстрировать прелести своей дочери, которые, к слову прелестями не являлись, – вспоминаю крошечную грудь дылды. – Мало того, что ты предатель, переспал с моей дочерью, трахал мою жену у меня под носом, так ты ещё и невероятный грубиян! – удивляется Даг. – Давай ближе к делу, я понятия не имею за каким дьяволом мне нужно с тобой разговаривать, и зачем ты для этого хотел уединиться, – я что-то страшно запереживал за девственность своей задницы. – Не хочу чтобы между нами осталось недопонимание. – У меня к тебе вопросов нет, следовательно, и недопонимания тоже. – Ну как же? Я соблазнил твою женщину, когда она ещё была совсем девчонкой, а после последней нашей с тобой встречи переспал с ней. Спасибо за совет, кстати! – Я не советовал тебе изнасиловать её! – сжимаю кулаки. – О! Она сказала, что я её изнасиловал? Муж не может изнасиловать свою жену. В принципе! В сущности, она не так уж и сопротивлялась, – отмахивается. – Это ваши семейные дела. Я не жажду информации, – дёргаю себя за бороду. – Ты сказал, что вы не вместе сейчас? – Ты правильно расслышал, – киваю. – Она потрясающая, а теперь ещё и свободная, хотя, когда она была замужем, тебя это не остановило, как ты можешь злиться на неё? Был бы у меня хоть один шанс вернуть её, я бы использовал его. – Но у тебя нет этого шанса, – улыбаюсь. – У тебя тоже могло его не быть. Если бы её не успели спасти, ты бы тоже думал про единственный шанс, – потягивает Даг коньяк. – Не успели спасти? – щурюсь. – О! Так ты не знаешь? Холи пыталась покончить с собой, когда начала лечиться у психиатра. Когда осознала в полной мере, что натворила. Об этом моего адвоката уведомил её адвокат. Слушание переносилось, – объясняет он. – Пыталась покончить с собой? – даже не осознаю, что говорю об этом вслух. – Да. Перерезала себе вены на сгибе колена. Её еле спасли, – он будто горд тем, что знает эту историю, а я нет. – Ты улыбаешься? – смотрю на него. – Ну да. Если бы она умерла в тот день, то не досталась бы ни мне ни тебе, – его улыбка ещё шире. Встаю из-за стола. – Эй, ты куда? – Ты идиот! – растерянно бормочу я, выхожу на улицу.

Из клумбы с цветами вытаскиваю увесистый камень, размахиваюсь, и лобовое стекло Мерседеса, мистера Костюма, мелкими осколками ссыпается на передние сиденья. Оли в шоке, смотрит на меня. – Тшш, – прикладываю палец к губам.

– Я был в уборной, – отходит здоровяк.

Сажусь в свою машину, на высокой скорости несусь в Сильвер Лейк. Рыжая полгода назад купила себе там небольшой аккуратный дом на Фернвуд авеню. Хотя с её состоянием она могла бы купить половину Голливуда. Вот он дом 3228. Надеюсь, я ничего не перепутал. Я ещё ни разу здесь не был, мы видимся только у мамы дома.

Стучу в дверь. Мне в ответ тишина и темнота комнат. Лучше окажись дома и открой мне дверь! Прямо сейчас, иначе я закончу то, что ты начала.

– Открывай! Открывай, черт тебя дери! – рычу и чувствую, что что-то твёрдое упирается мне в бедро. Опускаю голову. Огромная морда Ареса тычется мне куда-то в район паха.

ТВОЮ МАТЬ!

Я в секунду окаменел. Кровь отхлынула от лица, и по телу прошёлся ледяной холод неотвратимой гибели.

– Холи, – пищу я. – Холи, – жалобно зову. Пёс резко дёргается, от чего я мысленно начинаю прощаться с жизнью, и убегает обратно во двор.

Страх отпускает меня, и адреналин переполняет мои сосуды. Я вновь зол, и вновь хочу избить эту рыжую суку. Продолжаю долбить кулаками в дверь. Какое счастье, что мои руки застрахованы на кругленькую сумму. Наконец тусклый свет даёт мне понять, что рыжая собирается открыть дверь.

– Кто? – испуганный голос. – Открой, мать твою, или я снесу дверь с петель! – шиплю. – Шеннон? – открывает дверь, она в шоке. Под глазами синяки, щёк совсем нет, и я хотел бы её пожалеть, но сейчас не могу. Зажимаю ладонью её горло, припечатываю к стене прихожей, ногой закрываю входную дверь. – Ты хотела убить себя? – шиплю. – Что? – хрипит она. – Перерезала себе вены? Хотела себя убить? Мало того, что бросила нас, так ещё и хотела покончить с собой? – рычу. Она ничего не отвечает, лишь моргает, помогая пролиться слезам. – Ты хотела лишить своего сына любого шанса на встречу с матерью? Как ты могла, Холи? Нельзя быть большей эгоисткой! – отпускаю её шею, упираюсь лбом в её плечо. Она тихонько всхлипывает, нежные руки обвивают мою шею. – Прости меня, – шепчет. – Я осознала, что я сделала. Осознала, что бросила собственного сына. Горечь и стыд, просто задушили меня. Я боялась бороться с самой собой, не могла справиться с личным горем. Решила, что моя смерть будет лучшим выходом из ситуации, – глотает слёзы. – И поэтому решила перерезать вены? – поднимаю голову, смотрю ей в глаза. – Не перерезать, – качает головой. – Я истыкала себя тупой десертной вилкой. Я хотела причинить себе боль. Хотела уйти на тот свет через жуткую боль. В итоге залила весь пол кровью и отключилась. Меня нашёл соседский мальчик. Его котёнок часто забегал в мою квартиру. Я провела в клинике два месяца. Если бы ты хоть раз сжалился надо мной, ты бы выслушал всю историю… – И слышать ничего не желаю! – качаю головой. – Это даже хуже чем уйти от нас… Ты не устаёшь меня разочаровывать! – Прости меня, – поджимает губы. – Откуда ты узнал? – Твой бывший муж рассказал. Новоявленный папочка, мать его! – Папочка? – сводит брови рыжая. – Ага. Ты не знала, что у твоего бывшего, дочь от Пейдж Род? – Что? – она отпускает меня и сползает вниз по стене. – Только не говори, что тебе есть до этого дело! – опускаюсь рядом с ней. – Или всё-таки есть? – смотрю в зелёные глаза. – Нет, – качает головой. – Так чего ты так расстроилась? – Если бы я знала, что он изменяет мне, я могла бы уйти от него намного раньше. А он несколько лет спал с другой женщиной и даже сделал ей ребёнка, но всё равно держал меня возле себя! – вытирает слёзы со щёк, несколько секунд смотрит на меня, и снова обнимает, обвивая шею руками. – А ты был так близко, ходил совсем рядом, жил на холмах в паре минут езды от меня. Я бы давно могла тебя найти. Давно могла бы быть с тобой. Любить тебя в открытую… – А если бы ты мне не понравилась? – Я бы сделала пластику, – улыбается она. – И пришла бы в этот клуб и снова бы соблазнила тебя на той крыше! – А если бы ты ногу сломала? – я почему-то забываю обо всём негативе. Я хочу говорить с ней. – Я знаю, ты бы меня на руках принёс! – шмыгает носом. – Ты глупенькая! – утыкаюсь носом в её ухо. Вдыхаю аромат её волос. Мой любимый запах! Подумать только, я мог потерять тебя навсегда! – А ты моя любовь, – шепчет она. – Я хочу быть с тобой. Хочу постоянно мозолить тебе глаза, хочу плакать, когда захочется, потому что теперь я не боюсь слёз. Хочу постоянно говорить, что люблю вас с Орландо, и я не желаю ничего другого.

И я хочу забрать все твои печали, заботы, горести, забрать этот твой несчастливый взгляд. И я очень хочу, чтобы ты вернул твоё прежнее отношение ко мне. Хочу, чтобы ты был счастлив, и знал, что я вернула тебе это счастье. Хочу, чтобы ты, ты один ограничивал меня в моих безрассудствах. Хочу обнимать тебя, каждый раз, когда только захочу. И не бояться, что ты накричишь на меня, оттолкнёшь.

Я устала чувствовать себя побитым псом, Шеннон. Я больше не хочу так. Хочу в открытую любить тебя и нашего сына. Я хочу проводить с вами всё своё время. Я могу быть любящей женой, заботливой мамой. Я хочу этого. И, мой Бог, я хочу быть твоей последней женщиной!

Не отталкивай меня, умоляю! – снова слёзная печаль в её голосе. Я растворился в этом её желании. – Быть с вами рядом – это моя самая большая мечта. Самая сильная. Ещё никогда в жизни я ничего так не хотела.

И эта моя попытка самоубийства, это был крик о помощи. Крик самой себе. Я должна была это пережить. И я знаю, что мой котёл, в котором бы я варилась миллионы лет в аду, был бы самым огненным.

Не увидь я Орландо, я бы попыталась сделать это с собой снова. Но я увидела его. Увидела вас двоих. Он спал на твоих руках, ты уходил с ним из Гриффит парка. Ты положил его в кресло на заднем сиденье, а сам пошёл оплатить парковку в трёх метрах от машины. И меня удержал сам Бог от похищения. Я тогда твёрдо решила лечиться. Только из-за него, только из-за тебя. Орландо свет в моей жизни, и тебе решать будет он гореть для меня или нет… – заканчивает она, отстраняется.

– Я услышал каждое твоё слово. Мне нужно подумать обо всём. Я не запрещаю тебе общаться с О Ти, – качаю головой, убираю от себя её руки. – Только, Хол… Ты же не думаешь, что это всё? Что можно больше не стараться? Ты же не думаешь, что только после одной твоей большой тирады я сразу же прощу тебя? Нет, – трясу головой. – Если ты так решила, то ты очень-очень глупая! – встаю, хватаюсь за ручку двери. – Почему Арес у тебя? – киваю на улицу. – Достался мне по суду. Он и центр йоги в Дублине, – встаёт, шатается, колени подгибаются, и я успеваю её подхватить. – Ты мой спаситель, – улыбается сквозь слёзы. – А ты слишком слаба. И тем более я вовсе не собираюсь везти тебя с пробитой об угол головой в клинику. Я устал, хочу спать. Заставят ещё сидеть там, бумаги заполнять… – морщусь. Она перестаёт улыбаться, встаёт на ноги. – Дай мне шанс, – слышу её тихий голос. – Иди спать, Холи. Поправляйся. О Ти очень скучает. Не хочу видеть его грустным, – выхожу на улицу, меня охватывает прохладный для лета ветер.

Я не собираюсь рыдать. Я не чертова соплячка. Но почему моё твердое решение вновь колеблется? Почему я хочу прижать её и пролежать с ней так на жёстком полу целые сутки? Не дать ей даже двинуться, не дать даже попытки вырваться из моих рук?

Знала бы ты, как сильно я не хочу тебя прощать! Но ещё сильнее я хочу целовать тебя, прижимать тебя к себе и слушать, как скоро стучит твоё сердце…

====== Часть 82. Подземелья и драконы ======

Рыжая наконец-то выздоровела, Орландо не хочет уезжать от неё. Его приходится долго уговаривать и всё равно он дуется на меня всю дорогу.

Проводит у неё дома четыре дня. Когда я приезжаю, она так заботлива, пытается угодить. Несмело целует в щёку при встрече и на прощание. Похожа на робкую девчонку на первом свидании. Меня веселит строить из себя мистера Недотрогу и смотреть, как она пытается заигрывать со мной. Моя кокетка!

– Ты сжульничала! – раскрываю глаза. – Мама вышла из клетки! – Орландо копирует меня. Мы с ним вместе недовольно смотрим на Холи. – Моё время закончилось! – улыбается она. Мы втроём играем в настольную игру. Что-то вроде «Подземелья и драконы», только адаптировано для детей. – Ты у Орландо в плену! Это он решает, когда твой персонаж будет свободен, – объясняю ей. Она в снисхождении закатывает глаза. – Сынок, – пронзительно смотрит на него Холи. – В клетку, мама! – он отбирает у неё маленького солдатика и ставит обратно в импровизированную тюрьму. – Я обиделась на тебя, – шепчет она ему. – Ну ладно, можешь выйти… – выдыхает. – Только не обижайся. – Спасибо, родной, – она целует его в макушку. – О Ти, сходи, принеси нам всем фруктовый лёд, – посылаю сына. Просто хочу, чтобы он вышел из комнаты. Орландо убегает. – Ты манипулируешь им! – шиплю. – Что? – раскрывает она глаза. – Что слышала! – рявкаю. – Я обиделась на тебя, – передразниваю её. – Ты же знаешь, он любит тебя и будет прогибаться. – Я ни в коем случае не хотела, чтобы он прогибался, – в её глазах растерянность. – Больше никогда так не делай, – качаю головой. Она опускает глаза. – А почему мама не живёт с нами? – Орландо вырастает в дверном проёме. Я теряю дар речи, как и рыжая. – Тётя Люси живет с Джордан и Джесси. И даже дядя Рикки живёт с ними. А мама уезжает ночью к себе домой… – он заметно грустнеет, опускается на свой стульчик, и кладёт мороженое на столик. – О, Господи, что уже пришло время говорить с ним об этом? – тяжело выдыхает рыжая. – Родной, понимаешь… – Вот, например, сегодня мама может не уезжать домой, – развожу руками, перебивая её. – О! Правда? Мамочка, ты останешься? – подскакивает О Ти. – Эмм… – у рыжей не находится слов. – Останется, – киваю. Холи поворачивает на меня голову. В глазах немой вопрос. Она сомневается, не сошёл ли я с ума. – Ты останешься! – цежу сквозь зубы. – Хорошо, – кивает она. Переводит взгляд обратно на стол с разложенной игрой, рыжие пряди, с крупными кудрями падают на лицо. Не вижу его выражения, но держу пари, улыбается сейчас как сумасшедшая. – Я вернусь в клетку. И ты выпусти меня, когда тебе будут нужны мои земли. Хорошо? – Ура! В тюрьму, мама! – Орландо с наслаждением закрывает солдатика Холи в бутафорской тюрьме, и мы продолжаем с ним играть. Холи молча наблюдает за нами. Я периодически бросаю на неё взгляд. Она искусала себе все губы, нервничает. Это видно сразу. Уж точно не ожидала от меня такой милости. – Я понятия не имею, почему ты это сделал, но я благодарна тебе! – шепчет Холи. Мы лежим по обе стороны от только что заснувшего Орландо. – Так хотел ребёнок. Не стоит сейчас рассказывать ему про наши, потерпевшие крах, отношения. Сделаем это позже, когда он будет в состоянии осознать, – киваю. Её глаза сразу становятся грустными, с лица пропадает счастливая улыбка. – Потерпевшие крах, – шёпотом повторяет она. Осторожно целует Орландо в лоб, и выходит из комнаты. Я проделываю то же самое. – Он уснул, я могу ехать домой. – Я уже пообещал, что ты останешься. Я не хочу чтобы утром он не нашёл тебя и расстроился, – говорю это, а самого выворачивает от ревности. – Мне нужно хотя бы съездить за вещами. – Думаю, я найду, что тебе дать, – киваю на второй этаж. – Я не хочу спать в шмотках твоих шлюх! – скрещивает руки на груди. – Шлюхе – одежду для шлюх, – улыбаюсь. Она крепко сжимает челюсть, глаза наполняются горечью. – Ладно, ты не шлюха. Только не реви! – поднимаюсь по лестнице.

Мне противно от самого себя. Я мог бы быть грубым, но сейчас чувствую себя мерзким. Нужно изменить тактику. А то похоже на неспокойное море. То я пытаюсь её вышвырнуть, то разрешаю видеться с сыном, то унижаю, делая из неё мою собачку, то пытаюсь задушить, то сижу и принимаю все её ласки, то приказываю остаться, то называю шлюхой…

Похож на девчонку страдающую от ПМС.

– Можешь спать в чёрно-белой комнате, – машу на дверь и ухожу в гардеробную. Стою перед полками.

Я могу выделить любую майку для неё, любую вещь из своего гардероба, но я стою и смотрю на рубашку в красную клетку. Я собирался сжечь её в первую очередь, но что-то остановило меня, может то, что эта вещь моя, а не её, и она так сильно её любила…

Не знаю…

Я ни разу за все эти годы не надевал эту рубашку. Она последняя, кто щеголял в ней. И даже, когда Холи была беременна и края рубашки не сходились на сладком пузике, который служил домиком, в котором рос мой сын, она всё ещё надевала её.

Держу в руках мягкую ткань, мнусь. Что я ей скажу? «Эй, у меня не нашлось другой одежды для тебя, поэтому, вот, держи, разбереди счастливые воспоминания, и снова впади в депрессию»! За размышлением не замечаю, что уже стою в комнате с белыми стенами и чёрным узором на них. Её нет. Только из ванной слышится журчание воды. Не контролирую себя, двигаюсь в её сторону. Господи, благослови изобретателя прозрачных дверок для душевых! У меня кружится голова, я крепко держусь за дверной косяк.