«Может, я не доживу…»

«Я шагаю по Москве…»

Я шагаю по Москве, Как шагают по доске, Что такое – сквер направо И налево тоже сквер. Здесь когда-то Пушкин жил, Пушкин с Вяземским дружил, Горевал, лежал в постели, Говорил, что он простыл. Кто он, я не знаю кто, А скорей всего, никто, У подъезда на скамейке Человек сидит в пальто. Человек он пожилой, На Арбате дом жилой. В доме летняя еда, А на улице среда Переходит в понедельник Безо всякого труда. Голова моя пуста, Как пустынные места. Я куда-то улетаю, Словно дерево с листа.

«Сегодня пьем…»

Сегодня пьем Опять втроем, Вчера втроем, Позавчера — Все вечера Втроем. Четвертый был, Но он забыл, Как пел и пил. Ему плевать, Ушел вчера, А нам блевать Все вечера Втроем.

«Разговор о чебуреках поведем…»

Разговор о чебуреках поведем, Посидим на табуретах, попоем О лесах, полях, долинах, о тебе, О сверкающих павлинах на воде. Ах, красавица, красавица моя, Расквитаемся, уеду в Перу я, В Перу, Перу буду пить и пировать, Пароходы буду в море провожать. По широкой Амазонке поплыву И красивого бизона подстрелю. Из бизона я сошью себе штаны, Мне штаны для путешествия нужны. Вижу я – горят Стожары, Южный Крест Над снегами Килиманджаро и окрест. И река течет с названьем Лимпопо, И татарин из Казани ест апорт. Засыпает, ему снится Чингисхан, Ю. Ильенко [9] и Толстого Льва роман, И Толстого Алексея кинофильм, Ахмадулина, Княжинский [10] , Павел Финн [11] .

9

Юрий Герасимович Ильенко (1936–2010) – советский и украинский кинорежиссер, оператор, сценарист и политик.

10

Александр Леонидович Княжинский (1936–1996) – кинооператор.

11

Павел Константинович Финн (р. 1940) – киносценарист, актер, автор книги воспоминаний «Но кто мы и откуда», где рассказывается о послевоенной Москве, ВГИКе шестидесятых годов, о Геннадии Шпаликове, Андрее Тарковском, Ларисе Шепитько и др.

«Что за жизнь с пиротехником…»

Что за жизнь с пиротехником, Фейерверк, а не жизнь, Это – адская техника, Подрывной реализм. Он веселый и видный, Он красиво живет, Только он, очевидно, Очень скоро помрет. На народном гулянье, Озарив небосклон, Пиротехникой ранен, Окочурится он. Я продам нашу дачу, Распродам гардероб, Эти деньги потрачу На березовый гроб. И по рыночной площади Мимо надписи «Стоп» Две пожарные лошади Повезут его гроб. Скажут девочки в ГУМе, Пионер и бандит — Пиротехник не умер, Пиротехник убит.

Из послания П. Финну

На языке родных осин, На «Консуле» – тем паче Стучи, чтоб каждый сукин сын Духовно стал богаче. Стучи, затворник, нелюдим, Анахорет и рыцарь, И на тебя простолюдин Придет сюда молиться. Придут соседние слепцы, Сектанты и тираны, И духоборы, и скопцы, И группа прокаженных. И боль, и блажь простых людей Доступна – ты не барин, Хотя ты, Паша, иудей, А что – Христос – татарин? Ты не какой-то имярек — Прошу, без возраженья! — Ты просвещенный человек, Почти из Возрожденья.

Паше, в утешение

Почто, о друг, обижен на меня? Чем обделен? Какими сапогами? Коня тебе? Пожалуйста – коня! Зеленый штоф, вязигу с пирогами. Негоциантку или Бибигуль? Иль деву русскую со станции Подлипки? Избу на отдаленном берегу Иль прелести тибетской Айболитки? Все для тебя – немой язык страстей И перстень золотой цареубийцы. Ты прикажи – и вот мешок костей Врагов твоих и тело кровопийцы.

«Меня влекут, увы, не те слова…»

П. К. Финну – в ответ на дружеское послание

Меня влекут, увы, не те слова, Не «ледосплав», не «ледоход» и даже — Поэта золотая голова — Все лажа. А что не лажа? Что, мой друг, не ржа? Поутру сон? Желание хозяйки? Или полет ружейного пыжа Вслед лайки? Не лажа, Паша, – доказать готов — Мысль сухопутная да прозвучит не дико! — Охота (но не промысел!) китов Под руководством, Паша, Моби Дика. Она явилась как-то раз во сне И совершенно якобы некстати, И дел вовне и местности – вовне, Как, например, на Клязьме – полосатик. Не ихтиолог, не специалист По промыслу, тем более – по ловле, Хотя – спортсмен и в прошлом – футболист, Тогда – во сне, себя поймал на слове, — Что надо наниматься на суда. Прощайте, трепачи и резонеры! И плыть, конечно, Паша, не сюда — А в гарпунеры. Не лажа, Паша, помнишь? – клык моржа, А впрочем, и моржи, конечно, лажа. Хорош еще, конечно, дирижабль, Вслед за китом возникший из миража…

«Друг мой, я очень и очень болен…»

П. К. Ф.

Друг мой, я очень и очень болен, Я-то знаю (и ты), откуда взялась эта боль! Жизнь крахмальна – поступим крамольно И лекарством войдем в алкоголь! В том-то дело! Не он в нас – целебно! А напротив – в него мы, в него! И не лепо ли бяше! – а лепо, Милый Паша, ты вроде Алеко И уже я не помню кого! Кто свободен руками, ногами, Кто прощается с Соловками, А к тебе обращается узник Алексеевский равелин — Просит Мурманск – на помощь, союзник! И дорогою – на Берлин.

Квазимодо [12]

О, Квазимодо, крик печали, Собор, вечерний разговор, Над ним сегодня раскачали Не медный колокол – топор. Ему готовят Эсмеральду, Ему погибнуть суждено, Он прост, как негр, как эсперанто, Он прыгнет вечером в окно. Он никому вокруг не нужен, Он пуст, как в полночь Нотр-Дам, Как лейтенант в «Прощай, оружье», Как Амстердам и Роттердам, Когда кровавый герцог Альба Те города опустошил И на тюльпаны и на мальвы Запрет голландцам наложил. А Квазимодо, Квазимодо Идет, минуя этажи. Молчат готические своды, Горят цветные витражи. И на ветру сидят химеры, Химерам виден далеко Весь город Франса и Мольера, Люмьера, Виктора Гюго. И, посмотрев в окно на кучи Зевак, собак, на голь и знать, Гюго откладывает ручку, Зевает и ложится спать.

12

Наталия Борисовна Рязанцева (р. 1938) – сценарист, кинодраматург, профессор ВГИКа, первая жена Г. Шпаликова (свадьба состоялась 29 марта 1959 года), рассказывала, что стихотворение «Квазимодо» было написано на спор. Шпаликов утверждал, что может за двадцать минут написать стихи на любую тему. Рязанцева задала тему, и за семнадцать минут было написано это стихотворение.

«Тишинский рынок, эх, Княжинский рынок…»

Тишинский рынок, эх, Княжинский рынок, Надменные чистильщики ботинок, Надменные я знаю почему — Профессия такая ни к чему. Мне там старик пальто перешивал, Перешивая, сильно выпивал. Скажи, старик, ты жив или не жив, Последнее пальто распотрошив?

«Ударил ты меня крылом…»

Ударил ты меня крылом, я не обижусь – поделом, я улыбнусь и промолчу, я обижаться не хочу. А ты ушел, надел пальто, но только то пальто – не то. В моем пальто под белый снег ушел хороший человек. В окно смотрю, как он идет, а под ногами – талый лед. А он дойдет, не упадет, а он такой – не пропадет.

Л. К. (Песня запрещенная)

Нескладно получается — Она с другим идет, Невестою считается — С художником живет. Невестою считается, Пьет белое вино. Нескладно получается — Как в западном кино. Пока домой поклонники Ее в такси везут, Сижу на подоконнике Четырнадцать минут. Взяв ножик у сапожника, Иду я по Тверской — Известного художника Зарезать в мастерской.

Сентябрь

Ю. А. Файту

О чем во тьме кричит сова? Какие у нее слова? Спроси об этом у совы На «ты» или на «вы». Иду дорогой через лес, Держу ружье наперевес. Охотник я. Но где же дичь? Где куропатка или сыч? Хотя – съедобны ли сычи, Про то не знают москвичи. Но я – неважный гастроном, Давай зальем сыча вином! Мы славно выпьем под сыча Зубровки и спотыкача! Прекрасен ты, осенний лес, — Какая, к черту, мне охота! Пересеку наперерез Твои осенние болота. Товарищ дал мне сапоги — Размеры наши совпадают, Подарок с дружеской ноги Сейчас в болоте пропадает! Но притяжение болот Мы все-таки преодолеем, Тому надежда и оплот, Что силу воли мы имеем. Мы – это я и сапоги, Подарок с дружеской ноги. Они ходили с малых лет Через болота и овраги, А покупали их в сельмаге, Для них асфальт – уже паркет. Люблю я эти сапоги, Заклеенные аккуратно, Подарок с дружеской ноги — Я не верну его обратно. Уже светлеет. Переход От тени к свету непонятен, Число полутонов растет, А воздух влажен и приятен. Рога трубят? Рога трубят…