Мрачные ноты

— Отпусти его! — Моя рука хватается за дверную ручку, сжимая ее до боли в пальцах. — Давай все обсудим. Только... Умоляю, отпусти его.

Шуберт издает еще один пробирающий до костей вопль. В этот раз еще громче, отчаяннее.

Я рывком распахиваю дверь и, спотыкаясь, возвращаюсь в комнату, судорожно окидывая пространство взглядом.

Лоренцо стоит прямо рядом с уборной, прислонившись плечом к стене. Его рука сжимает шею Шуберта, который извиваясь, корчится от боли.

— Остановись! — Я бросаюсь в его сторону, истерически крича и размахивая руками. — Ему больно!

Тут же я получаю удар с ноги в живот, который лишает меня дыхания и заставляет распластаться на полу. Рука Лоренцо усиливает хватку на шее кота. Спина Шуберта выворачивается дугой, а лапы лихорадочно дрыгаются, в надежде освободиться из силков.

Я вскакиваю на ноги, обезумев от страха и вновь бросаясь на защиту бедного животного.

— Умоляю! Отпусти! Прошу! — повторяю я в порыве гнева и отчаяния, вцепившись в руку Лоренцо, но будучи не в силах ослабить его хватку. — Он же задохнется! Ради всего святого, прекрати!

— Встань на четвереньки и выпяти задницу для меня.

Каждая клеточка моего тела леденеет при воспоминании об ужасах прошлого, о муках и ранах, которые вновь оказались вскрытыми. Я не могу. Не хочу возвращаться. Не хочу.

— Делай, как я сказал! — рявкает Лоренцо.

Я судорожно киваю, давая согласие, в первую очередь самой себе, чтобы не потерять самоконтроль. Мне нужно быть сильной. Все ради того, чтобы освободить Шуберта. Я не в силах произнести не слова, а ноги настолько ватные, что я попросту их не ощущаю.

Поведение Лоренцо меняется сиюминутно. Искажается. Атмосфера наполняется жестокостью. Выражение его лица сменяется с гнусного и скользкого на уродливо-зловещее. Я читаю его намерения за секунду до того, как это случится. Но чертовая слабость не позволяет мне остановить его, вырвать Шуберта из его руки, не давая несчастному животному с размаху влететь в стену.

Обмякшее тело Шуберта с глухим стуком обрушивается на пол, и что-то внутри меня ломается, а затем съеживается в комок безнадежности. Я ловлю звук, с которым тело кота оказывается на холодной деревянной поверхности. Взглядом я фиксирую его неподвижный изгиб позвоночника, но мой разум отказывается принимать реальность происходящего. Он жив. Иначе не может быть. Шуберт не может вот так оставить меня.

Пространство давит на меня, пол больно упирается в колени. Я кричу, но чья-то рука затыкает мне рот. Пытаюсь вырваться, ползти вперед, но чей-то вес удерживает меня. Я рыдаю, но даже не чувствую слез. Мной движет отчаянная решимость, неудержимое желание дотянуться и прижать к себе тельце несчастного сломленного животного. Шуберт нуждается в том, чтобы я пожалела его, залечила его раны.

Но его голова повернута под неестественным углом. Глаза открыты. Он даже не шелохнется. Смотрит на меня, но не видит. Пустота. Боже, почему он неподвижен?

Умом я понимаю, в чем дело. Но отталкиваю от себя эту истину, сосредоточившись на том, чтобы все же дотянуться до Шуберта, разбудить его, вновь услышать его мурлыкание.

Затем ощущаю давление твердой плоти между моих ног.

Гнетущая, ледяная тьма овладевает всем моим существом. Она помогает мне игнорировать хватку на моем бедре. Давление мужской груди на моей спине. Приглушает неистовое жаждущее дыхание.

— Скрябин, — выдавливаю из себя я, подаваясь вперед и касаясь пальцами мягкой подушечки кошачьей лапы. — Скрябин.

Всего несколько сантиметров, и я смогу притянуть к себе Шуберта. Взять его на руки.

Давление твердой плоти усиливается. Я крепко зажмуриваю глаза, стараясь абстрагироваться от физических ощущений, приносящих мучительную боль, и концентрируясь на нотах в моей голове, нервной сонате, поглощенной темнотой, где могу держать в объятиях своего любимого кота.

Сражайся, Айвори. В моем сознании раздается голос Эмерика. Борись, черт возьми, и побеждай.

В тот момент, когда восставший член Лоренцо пытается вторгнуться в мое пылающее лоно, я выворачиваюсь и остервенело впиваюсь зубами в его бицепс.

Взвыв, он взмахивает рукой.

Когда его кулак готовится обрушиться на меня, снизу раздается настороженный голос Шеина:

— Лоренцо! Ну где ты там, чувак?

Мне прилетает удар в лицо.

Глава 43

ЭМЕРИК

Остановив свой внедорожник у ворот, я набираю код. Все соседи на работе, поэтому улица безлюдна и безмолвна. Мне не по душе такая тишина. Она порождает параноидальные мысли и заставляет меня не находить себе места.

К тому же, бесспорно, дополнительно меня нервирует тот факт, что мне пришлось спонтанно отменить свои дневные занятия. Мой отец сообщил мне, что застрял на время в клинике, поэтому мне пришлось сослаться на семейные обстоятельства и, наплевав на все возможные последствия, отправиться домой, забрав по пути все необходимые лекарства.

Как только ворота распахиваются, я следую вперед по подъездной дорожке, гадая, слышит ли Айвори рокот двигателя.

Я резко жму на тормоза. Что за?..

У заднего входа припаркована черная старенькая Хонда. Она незнакома мне. В ней никого. И никаких определительных знаков.

Кровь в моих жилах превращается в лед. Айвори.

Стремглав несясь в дом, я даже не решаюсь дышать. Сигнализация отключена.

Я снова не позволяю себе ни вдоха, пока следую до кухни. Слышны шорохи на втором этаже.

Каждая клеточка моего тела находится в напряжении, когда я со скоростью молнии пересекаю гостиную. Кто здесь, черт подери?

— Лоренцо, он уже на подъездной дорожке! — раздается мужской голос сверху. — Где ты?

Шейн. Мое сердце готово выпрыгнуть из груди. Он сейчас реально назвал имя Лоренцо? Как это возможно, мать вашу?

Этот ублюдок Лоренцо в моем доме.

С Айвори.

Ярость срывает меня с места и толкает вверх по лестнице. Каждый мой шаг — это препятствие между мной и Айвори, поэтому я сокращаю их количество, преодолевая по две-три ступени за раз.

— Какого черта? — неистово рычит Шейн где-то в районе моей спальни. — Отвали от нее, мать твою!

Нет! Господи, только не это! Нет! Необходимость двигаться быстрее заряжает мои мышцы, делая мои движения практически молниеносными. Я не слышу Айвори. Почему, черт возьми, я ее не слышу?