Мрачный Жнец

Флейл. Сука. Она не раз их предавала, и он уверен, что она стоит за смертью, по крайней мере, одного из его детей.

— Она причинила тебе боль?

Он уже планировал убить Флейл, но если она каким-то образом причинила Лиллиане вред, будет убивать её очень медленно.

— Напротив, она очень милая.

Лиллиана отдёрнула занавеску на балконной двери, впуская дневной свет. Здесь не было солнца, но бескрайнее небо над головой соответствовало дневному и ночному расписанию, яркость которого в течение дня прямо соответствовала настроению Азагота. Прямо сейчас оно было таким же ярким, как полуденное солнце в пустыне.

— Скорее всего, это уловка, чтобы заставить меня сотрудничать, но у неё есть преимущество — она знает обо мне больше, чем я о ней.

— Я выясню всё, что тебе нужно.

Он подошёл к ней сзади и обнял за талию, притягивая к себе.

— Ты нужен мне. — В её голосе были слёзы, и его сердце разорвалось на части, разливая боль по всей грудной клетке.

— Скоро, — пообещал он. — Я сделаю всё, чтобы тебя вернуть.

— И поэтому всё, что снаружи, разрушено?

Он окинул взглядом поле обломков и выжженную, изуродованную землю. Его мир действительно отражал то, что происходило в его жизни, не так ли?

— Я пытался вырваться.

— О, дорогой, — прошептала она, поворачиваясь к нему. Она положила голову ему на грудь, и он почувствовал, как влага стекает по его коже. Она плакала, и он почувствовал себя таким чертовски беспомощным. Он мог лишь обнять её. И чувствовать себя полным неудачником.

Как бы ему хотелось вернуться в прошлое, к самому началу, к тому дню, когда Габриэл пришёл к нему с возможностью сделать что-то на благо всех миров. Он всё равно бы согласился, но внёс бы в контракт некоторые существенные изменения. Хотя, по правде говоря, проблема не в первоначальном контракте. Проблема в том, что Небеса продолжали менять правила. В контракте всё было достаточно туманно, и они всегда находили способы что-то изменить.

Изначально был пункт о побеге, позволяющий Азаготу уйти в отставку, если он захочет. А потом он разозлил не того придурка-архангела, и тот успешно подал прошение об исключении этого пункта из контракта и установке защитного камня, чтобы не дать ему вырваться. Это было предательство, положившее конец сотрудничеству Азагота с Небесами.

Ублюдки.

Лиллиана шмыгнула носом.

— О, эй, — пробормотала она, уткнувшись ему в грудь. — Это сон. Мне не нужны салфетки! — Она посмотрела на него с улыбкой, без слезящихся глаз и красных пятен на щеках. — И, зацени. Никакой бесформенной туники, которую, как мне кажется, сшили из жгучей крапивы и шершней.

Она отступила на шаг, и, несмотря на всё дерьмо, крутящееся в голове, у него мгновенно возникла эрекция.

Лиллиана была обнажена, так же как и он, и являла собой изысканный образец женской фигуры. У него было много женщин, от суккубов до ангелов, которые заседали в высших советах, но ни одна из них не могла сравниться с Лиллианой. Ему нравились изгибы её тела, — полные, тяжёлые груди с тёмными сосками, которые красиво набухали под его языком. Её узкая талия, переходящая в мягкие округлости бёдер, созданных для его рук, чтобы держать, пока лизал сердцевину, заставляя Лиллиану стонать, требуя большего.

Проклятье, он столько всего хотел сделать с ней, что не мог сделать с тех пор, как она вернулась. Беременность и всё такое. Но во сне они могли делать всё, что угодно. Всё.

Внезапно на её лице отразился ужас, а крапивная туника безвольно повисла на плечах

— Я… чёрт, кажется, я просыпаюсь…

— Лиллиана? — Он потянулся к ней, будто объятиями мог удержать её рядом с собой. — Лиллиана!

Его руки сомкнулись в пустом воздухе. Ужасное, безысходное горе вырвалось из груди в виде мощного рыдания, когда он проснулся в одиночестве в своём кресле. Боль от потери ударила сильнее, чем раньше, словно по больному месту, и он с трудом поднялся на ноги.

Всё казалось таким реальным. Её присутствие. Её запах. Его боль.

Всё было реально.

Он мог это доказать.

Отчаянно желая убедиться, что был с Лиллианой, что она была всего лишь на расстоянии сна, он рывком открыл ящик с нижним бельём и порылся в аккуратно сложенных слоях трусиков и лифчиков. В самом дальнем углу, под парой кружевных фиолетовых трусиков, которые он купил ей взамен тех, что порвал клыками, лежала маленькая красная бархатная коробочка.

Именно такая, как Лиллиана и сказала. Затаив дыхание, он открыл коробочку.

Внутри был кулон в форме косы. Его рука дрожала, когда он вынимал его из коробки. Это было изысканное золотое лезвие с изумрудным наконечником. Он очень осторожно перевернул его, и его глаза защипало от надписи. «Отец душ. Отец ангелов. Отец».

Всё было реально. Сон был реальностью.

Закрыв глаза, Азагот прижал кулон к груди.

Он точно знал, что Вселенная знаками предупреждает и направляет. Он сам создал один из них. Каждый ангел должен был вплести какой-нибудь знак в жизнь человека в рамках своего последнего обучения, не связанного с Орденом. Но знаки Вселенной нечто большее, они вплетены в ткань бытия в момент сотворения, и их узоры постоянно перерабатывались с течением времени и событиями, меняющими историю. Визит Лиллианы был знаком. Его надежда была не напрасной.

Он её вернёт.

Глава 15

— Ты выглядишь так, словно провёл дюжину раундов с адским псом. И проиграл.

Если так, то Ривер чувствовал себя, как выглядит, но всё равно бросил на Метатрона усталый взгляд, приближаясь к самому высокопоставленному ангелу на Небесах.

— У нас проблемы, дядя. — Ривер когда-то думал, что архангел с чёрными волосами — его отец, но восстановление памяти изменило мнение. Это изменило многое. К счастью, большинство было к лучшему.

Одетый в джинсы и не заправленную белоснежную рубашку, Метатрон стоял на просторной палубе своего дворца и смотрел на Море Спокойствия, небесный водоём с кристально чистой водой, где все морские обитатели, когда-либо существовавшие в человеческом мире, плавали в мире и гармонии со всеми остальными.

— Я чувствую, — сказал он. — Возмущение.

Ривер не смог удержаться, чтобы не сказать то, что сказал бы Фантом. Сейчас это казалось уместным.

— В Силе?

— Нет. Что? — Метатрон раздражённо покачал головой, как делал всегда, когда Ривер ставил его в тупик отсылками к человеческой поп-культуре. Что происходило часто, и Ривер осознал это только после того, как к нему вернулась память. — В преисподней. Я думал, мы, наконец-то, покончили с этим. Я думал, у нас впереди тысяча лет мира.

Таково было общее предположение, когда Ривер и Ревенант поймали Сатану в ловушку и положили конец десятилетию апокалипсисов и нестабильности в мирах. Ривер должен был догадаться, что всё слишком хорошо, чтобы быть правдой.

— Дело в Азаготе. Молох похитил Лиллиану и убил двух сыновей Азагота. — Ривер подошёл к самому краю открытой площадки и посмотрел вниз на розовых дельфинов, играющих у самой поверхности воды. — Какой бы ужасной ни была новость о том, что его подругу Лиллиану похитил монстр-садист, всё стало хуже, и ему пришлось сделать глубокий вдох, чтобы сказать остальное. — И Фантом мёртв.