Мрачный Жнец

Рев».

— Ну? — Харвестер подошла к нему сзади. — Что там написано?

Чувствуя на себе взгляды всех присутствующих, Ривер поднял глаза.

— Тут написано, что у него неприятности. И если он в беде, то и мы все в беде.

Глава 24

Ревенант брёл по кипящей реке глубиной по колено, по бесконечному грёбаному водоёму, берега из застывшей лавы которого были горячее, чем сама вода. Вокруг него поднимался пар, обжигая кожу, ноздри и глаза. Как и кожа на погруженных в воду ногах, раны от пара заживали почти мгновенно, что позволяло ему снова обжечься. Бесконечный цикл боли был жестоким, но Рев продолжал двигаться. Продолжал прокладывать путь к своей паре.

— Иди к истоку реки Скальдера и поднимись по ступеням Храма Дрожи. Если ты достаточно любишь свою женщину, ты её найдёшь.

У Молоха даже не хватило духу сказать Ревенанту в лицо, где он может найти Блэсфим. Он послал лакея, у которого теперь не было яиц. Это ознакомительная версия того, что произойдёт, когда Ревенант завладеет Молохом. Этим сукиным сыном.

Ревенанту следовало уничтожить его задолго до этого. Он должен был уничтожить любого демона или падшего ангела, которые могли бы даже подумать о том, чтобы представлять для него угрозу. Теперь этот ублюдок собрал армию, невиданных ранее размеров. И если Азагот уступит, Сатана сможет получить свободу и принять командование. Это была бы катастрофа почти библейских масштабов, произошедшая намного раньше запланированного срока.

Вода струилась вокруг ног, но река сузилась и обмелела. Даже берега, почерневшие от пепла, больше не светились под толстым слоем остывшего камня. Впереди, сквозь редеющий пар, он увидел массивный храм, высеченный в целой горе. Несмотря на обстоятельства и мучительную боль, Ревенант смотрел на него с благоговейным трепетом. Должно быть, на его создание у десятков тысяч демонов ушли тысячи лет. Конечно, он слышал истории, но никогда не бывал в одном из многих мест в Шеуле, недоступных обычными способами, такими как переходы.

Даже процветающая индустрия туризма, которой управляют дьяволы-скиммеры, правящие лодками, способными преодолевать кипящие воды, не смогла бы привести его сюда. Не то чтобы у него была такая возможность. Силы Молоха перебили всех лодочников и уничтожили суда. Очевидно, Молох хотел, чтобы Ревенант несколько дней пробирался по реке, прежде чем добраться до храма.

Грёбаный мудак. Ревенант собирался сварить яйца Молоха в котелке на костре. Прямо у него на глазах. Потом было бы барбекю из сосиски.

Ревенант оглянулся на бесконечную ленту кипящей реки, прорезающую горы и долины, и подумал, сколько раз за время путешествия его ноги обварились до костей. Сначала он летел. По крайней мере, пытался. Мощный, постоянный нисходящий поток воздуха не давал пролететь над паром, и вскоре жар опалил крылья, а пар пропитал перья. Сморщенные и насквозь промокшие, они больше не могли поддерживать его, и он погрузился в кипящие воды, пролетев всего несколько миль.

Я иду, Блэсфим.

Шаг за мучительным шагом он приближался к величественной лестнице. Река сужалась, приближаясь к ступеням, где исчезала под ними, предположительно беря начало где-то под храмом. Пар клубился вокруг Ревенанта, когда он, наконец, вышел из воды и ступил на каменную ступеньку. Н оги подкосились, и он опустился на колени, тело дрожало, дыхание давалось с трудом, так как организму требовалось время, чтобы восстановиться. На это не было времени. Не тогда, когда Блэсфим могла испытывать невыразимые ужасы. Он попытался встать, но ноги подвели, и он пополз.

Постепенно, по мере того как он поднимался, к конечностям вернулась чувствительность. Нормальное самочувствие. Он поднялся, ноги у него дрожали, но да, он на пути к тому, чтобы перестать чувствовать себя лососем-пашот.

Он поднял голову верх. Вниз. И произнёс тысячу различных проклятий. Он карабкался по ступеням несколько часов, но почти не продвинулся вперёд. Лестница тянулась бесконечно, исчезая в ядовитых облаках, поднимающихся из вулканов.

— Твою мать, — выдохнул он.

Расправив плечи, он почувствовал, как крылья наполняются здоровьем. Он расправил их и издал радостный вопль. Перья всё ещё были слегка взъерошены, и он мог летать так, словно выпил слишком много текилы, но крылья доставят его к входу в храм на полпути к вершине горы. Ревенант взлетел, и мощные взмахи крыльев пьяняще вознесли его ввысь. Он столкнулся с мощным нисходящим потоком, вероятно, предназначенным именно для того, чтобы помешать тому, что он делал, но пробился сквозь него и ворвался во вход.

Внезапная потеря подъёмной силы заставила упасть, как бомбу, и он ударился об пол храма, превратившись в груду конечностей и перьев.

Когда он поднялся, из пастей каменных изваяний показались призрачные, тонкие существа. Он не знал, что это за вид, но зло буквально сочилось из них струйками чёрной слизи. Это было какое-то по-настоящему хреновое дерьмо.

— Ты здесь из-за женщины? — прошептали существа в один голос, который заставил его подумать о ноже, разрезающем мясо.

Он призвал элементальный меч — лезвие вспыхнуло пламенем, приняв цвет окружающей обстановки.

— Где она? — прорычал он.

— Если она тебе нужна, ты её найдёшь.

Твари застрекотали — жуткий, режущий слух звук, который внезапно оборвался, когда они снова превратились в статуи.

— Нет! Вы ублюдки! Вернитесь! — Он закружился, высматривая их, кого-нибудь или что-нибудь. Здесь не было ничего, кроме выложенных плиткой стен, мозаичных изображений боли и страданий. Выпустив меч, он побежал вдоль стен, нащупывая отверстия. Он осмотрел пол в поисках потайных дверей, бросился вверх, высоко к стропилам, сделанным из какого-то гладкого камня, но и оттуда выхода не было.

Ладно, он прорвётся наружу.

Собрав всю силу своего могущества, он швырнул в потолок собственное творение — камень, который ласково назвал «гутенбад». Шар пульсирующего, почерневшего зла, окружающий ядро с оглушительным грохотом обрушился на здание. Гора содрогнулась, и каменные глыбы, весом в тонны, посыпались вниз.

Дерьмо! Взмахнув крыльями так сильно, как только мог, он создал над головой силовое поле, и камни, отклоняясь, полетели вниз по склону горы. Когда грохот, наконец, прекратился, он взорвал все обломки. Но ничего не изменилось. Он мог выйти, но куда идти? Он был уже у входа в храм.

«Если ты достаточно любишь свою женщину, найдёшь её».

Ладно, что ж… он любил её. Л юбил так сильно, что если бы не смог найти, то погиб, пытаясь это сделать. А если бы он нашёл её мёртвой, то умер бы рядом с ней.

«Если ты хочешь её, найдёшь».

— Конечно, я хочу её! — крикнул он всем, кто мог его слышать. — Блэсфим! Блэсфим, детка, где ты? — Он неуклюже приземлился и снова забегал по комнате. Должно быть, он что-то пропустил. — Блэсфим! — Он должен был что-то пропустить! — Блэсфим!