Мрачный Жнец

Он бросился на кафельную плитку и стал царапать её пальцами, пока стены не окрасились кровью. Наконец, Ревенант не был уверен, сколько времени спустя, он с криком упал на колени и наклонился вперёд, ударившись лбом об пол.

— Пожалуйста, Блэсфим, — прохрипел он. — Пожалуйста, помоги мне найти тебя. — Ярость, ужас и отчаяние смешались, и он запрокинул голову и закричал. — Кто-нибудь… пожалуйста!

Темнота захлестнула его, и он потерял сознание.

Когда в его голове снова зажегся свет, он моргнул, сбитый с толку. Комната… все та же. Но… нет. Он поднялся на колени. Вон там… дверной проём. Он взмахнул крыльями, поднимая себя на ноги. Дверной проём, пульсирующий, как окровавленная плоть, манил звуком бьющегося сердца. Сердца Блэсфим. Он не знал, откуда ему это известно, просто знал. Он остановился в дверном проёме и мысленно потянулся к ней, надеясь связаться, отчаянно желая добраться до неё. Когда его не встретило ничего, кроме холодной пустоты в его сознании, он решил послать всё к черту и шагнул в зияющую пасть.

Внутри… внутри был сущий кошмар. Что, чёрт возьми… что происходило? Помещение, похожее на пещеру, утопающее в белом и слоновой кости, тянулось бесконечно, его высокие потолки поддерживали сверкающие колонны из хрусталя. Рыхлая земля, казалось, была сделана из маршмеллоу, и когда Ревенант шёл, почти ожидал, что его поприветствуют единороги.

Серьёзно. Что. За. Хрень?

— Ревенант?

Он обернулся на звук голоса Блэсфим, и когда увидел её, стоящую возле обелиска, который, казалось, был вырезан из кварца, чуть не упал в обморок от облегчения. На ней всё ещё была розовая форма, в которой её похитили, а светлые волосы спутанными прядями падали на лицо.

Он бросился к ней и в мгновение ока заключил в объятия.

— Я так рад тебя видеть, — выдохнул он, осыпая поцелуями её щеки, лоб, подбородок. — Ты в порядке? — Её губы. Он целовал её снова и снова. — Он сделал тебе больно?

Она одарила его ободряющей улыбкой, которая на самом деле мало его успокоила.

— Молох не сделал ничего такого, с чем я не смогла бы справиться.

Он зарычал.

— Что это значит?

— Это значит, что его головорезы немного меня побили, — сказала она. — Но никто на самом деле не хотел связываться с парой короля Ада, понимаешь? Даже Молох.

Они всё равно умрут ужасной смертью. Все, кто осмелился прикоснуться к ней. Ревенант крепко прижимал её к себе, наблюдая за происходящим причудливым шоу «Золушка остаётся дома».

— Что это за место? И как ты здесь оказалась, если его нельзя найти без крайней необходимости?

— Демоны-скиммеры доставили меня на лодке вверх по реке, а потом втащили по лестнице. Это заняло целую вечность, — Она помолчала. — И ты так сюда попал?

— Молох уничтожил демонов и их лодки. Так что, нет.

Она выглядела искренне обеспокоенной этим.

— Скиммеры на самом деле были довольно милыми. Они подложили прокладку под мои кандалы, чтобы не шла кровь. — Она с отвращением покачала головой. — В любом случае, они оставили меня в храме. Мне нужен был выход, и в какой-то момент открылась странная дверь из плоти. И… вот я здесь. — Она отстранилась от него и положила руку на хрустальный обелиск. Под ладонью расцвёл золотой свет, распространяясь вверх усиками, которые змеились к вершине. — Молох сказал, что давным-давно это было задумано как секретная тюрьма для Сатаны.

Ревенант уставился на странность.

— Это? Кто бы это ни построил, действительно верил, что в комнате, созданной из того, что является плодом детского воображения, может находиться Сатана?

— Он был построен с использованием материалов, добытых в самых чистых уголках Рая.

Она убрала руку и положила на его ладонь. Вместо золотистого света под его ладонью образовались тёмные, чернильные облака, но, как только они попытались рассеяться, кристалл поглотил их.

— Моя мама часто рассказывала мне истории о таинственной тюрьме, в которой использовалась Небесная энергия, чтобы обезвредить зло. Думаю, это она и есть. — Блэсфим пожала плечами. — Моя мама — сторонница теории заговора, но в этом она была права.

Мать Блэсфим, падший ангел, Дэва, была сумасшедшей. Но, очевидно, психам время от времени везло с заговорами. Ему придётся спросить тёщу, что она думает о снежном человеке и Лох-Несском чудовище.

— По словам Молоха и моей матери, Сатана пронюхал об этом, и никто никогда не заставлял его приходить сюда обманом. Благодаря пророчествам, он знал, что однажды его посадят в тюрьму, и думал, что это будет означать его гибель. — Она посмотрела на хрустальный потолок, на изящные арки, искривлённые в некоторых местах, будто строители не смогли справиться с материалами. — Он даже пытался разрушить весь храм, но тот был построен внутри мора-пузыря. Мора-пузырь, пространство, где барьер между мирами ослабевал и позволял одному миру слегка вдавливаться в другой, как грыжа, что приводило к причудливым аномалиям, где обычные правила и законы природы не действовали. Если бы этот мир граничил с Небесами, материалы могли быть пропущены через баррикаду, и барьер теоретически мог бы помешать злу, даже такому могущественному, как Сатана, уничтожить его.

Ревенант мгновенно проверил свою силу. Потянулся вглубь. Ни единой искорки. Это было всё равно что шарить по пустым карманам в поисках монетки в десять центов.

Итак, это тюрьма, всё верно. Только не для Сатаны. А для Ревенанта.

Глава 25

Лиллиана хотела спать и больше ничего. Она хотела сбежать из этого буквального ада хотя бы ненадолго, и хотела снова увидеть Азагота. Но каждый раз, когда сворачивалась калачиком на холодном полу и начинала засыпать, живот сжимался, а ребёнок начинал брыкаться.

Побудь там ещё немного, малыш.

Она разговаривала с ребёнком, пока лежала, поглаживая живот, стараясь удержать его внутри как можно дольше. Она не могла рожать здесь. Не могла.

Твой папа скоро заберёт нас отсюда. Просто… держись.

Но что, если Азагот не сможет спасти их вовремя? Что, если она родит раньше срока? О, боже.

Она сморгнула слёзы. У Лиллианы был план, но это рискованный шаг.

Дверь в камеру открылась, и прежде чем Лиллиана успела даже сесть, огромный демон, от которого пахло неочищенными сточными водами, схватил цепь и потащил во внутренний двор замка. В человеческом мире за каменными стенами росла бы трава. Здесь, на территории Молоха, была грязь и пепел. Канализационный демон приковал её цепями к помосту для виселиц, чтобы она могла наблюдать за ужасающими вещами, которые вытворяли демоны, и где они могли творить ужасные вещи с ней. Обычно они просто бросали в неё что-то, благодаря приказу Молоха не уничтожать её полностью. Конечно, он должен был оставить её в живых, иначе Азагот не стал бы сотрудничать.

Она заметила Флейл возле очага, где головорезы Молоха жарили на огне что-то гуманоидное. Азагот сказал, что она была тётей Мэддокса. До сих пор Лиллиана не нашла слабого места у Флейл, но если оно и было, то это её племянник. Её семья, которая погибла по приказу Молоха.

Живот Лиллианы снова сжался, и она резко втянула воздух.

— В чём дело?

Она подпрыгнула от голоса Флейл, раздавшегося прямо у неё над ухом.

— Не стоит так пугать беременных женщин, — пробормотала Лиллиана.

— Я принесла тебе это. — Она протянула подгоревший кусок мяса на обугленной кости.

— Ах. — Лиллиана взглянула на поджаривающегося парня. — Нет, спасибо…

Флейл понизила голос.

— Это лабриникс — что-то вроде демонического козла. — Она указала на костёр на другой стороне двора. — Возьми, или останешься с тарелкой объедков, и я не могу гарантировать, что они не будут от этого парня.

У Лиллианы внутри всё перевернулось, но она взяла кусок мяса у Флейл. Падший ангел не приносила ей ничего, что могло бы вызвать тошноту, и это было намного лучше, чем непонятный гротеск, который всегда предлагали охранники.