Мучимые ересями

Князь Корисандский поморщился, чувствуя, как наслаждение утренним солнцем, ветерком и свежим солёным воздухом ускользает от него. И в основном, он знал, это было потому, что он знал, что едкий уголок его мозга был прав. Он должен был «разобраться с этим». Конечно, это было легче признать, чем точно выяснить, как он собирается это сделать, но было много аспектов того, чтобы значит быть правителем или, если уж на то пошло, родителем, которые были столь же важны, как и неприятны, и…

На этот раз, всё было организовано лучше. Арбалетчиков было не двое, а двенадцать, и ни один из гвардейцев Гектора вовремя их не заметил.

Четыре окованных сталью арбалетных болта вонзились в князя Гектора. Любая из нанесённых ими ран была бы смертельной, а их жестокие удары выбили его из седла. Ему показалось, что его ударили в грудь и живот раскалёнными добела шипами, и он почувствовал, что падает, падает, падает… Это было так, как если бы он кувыркался головой вперёд в какой-то невероятно глубокий воздушный колодец, а затем он закричал от боли, так как наконец ударился о землю и время возобновило свой бег. Горячая кровь пульсировала, пропитывая его куртку, наполняя вселенную болью и осознанием того, что смерть, наконец, пришла за ним.

И всё же, какой бы ужасной ни была эта боль, он едва замечал её перед лицом агонии, более глубокой, чем любые муки плоти.

Даже когда он падал, его глаза были устремлены на лошадь позади него, и совсем не боль вырвала этот крик из него, когда он ударился о землю. Это была глубокая, гораздо более ужасная боль, так как он увидел три арбалетных болта, торчащие из груди кронпринца Корисанда, и слишком поздно понял, что он по настоящему — и всегда — любил своего сына.

.IV.

Штабная палатка Императора Кайлеба,

Герцогство Менчир,

Лига Корисанда

— Боже мой, Мерлин! Ты уверен, что они оба мертвы?

— Да, уверен, — ответил Мерлин, и Кайлеб упал в походное кресло, качая головой, пытаясь справиться с этим новым, катастрофическим потрясением. В жаркий солнечный полдень пели птицы и тихо свистели виверны, а приглушенные звуки военного лагеря, казалось, заключали тишину штабной палатки в защитную оболочку.

— Как это случилось? Кто за это ответственен? — спросил император через мгновение.

— У меня нет абсолютной уверенности, кто за этим стоит, — признался Мерлин. — Хотя, я подозреваю, что это был Веймин.

— Интендант? — Кайлеб нахмурился. — Зачем Церкви убивать человека, сражающегося против «предателей-вероотступников»? Я имею в виду… ох.

Император поморщился и покачал головой.

— Это удивительно, как простое удивление может помешать человеку ясно мыслить, не так ли? — сказал он кисло — Конечно, Церковь — или, что более вероятно, Клинтан — хочет его смерти. Он ведь собирался просить об условиях соглашения, да?

— Вот именно. — Мерлин мрачно кивнул. — На самом деле, он, вероятно, подписал себе смертный приговор, когда посылал тебе того герольда.

— Они не могли допустить, чтобы он переметнулся на другую сторону, — согласился Кайлеб. — А после того, как Шарлиен и Нарман сделали именно это, они не могли быть уверены, что Гектор не сделает то же самое. Так чтобы у него было бы… достаточно времени, чтобы оказаться в пределах досягаемости и всадить мне нож между рёбер.

— Вот именно, — повторил Мерлин. — Но…

— Но это не единственная виверна, в которую они бросили этот камень, — перебил его Кайлеб. — О, поверь мне, я тоже это вижу, Мерлин! Даже если мы сможем доказать, что это был Веймин, и что он сделал это по прямому приказу Клинтана, кто нам поверит? Особенно когда Церковь начнёт трубить во всеуслышание о том, что я убил Гектора за его поддержку истинной Церкви?

— А тот факт, что Нарман, который помогал твоему кузену в попытке убить тебя, теперь является одним из твоих внутренних советников, также сыграет свою роль в их версии, — заметил Мерлин. — Если уж на то пошло, к тому времени, как Церковь покончит с этим, наша «нелепая ложь» о причастности Храмовых Лоялистов к попытке убийства Шарлиен будет рассматриваться как не что иное, как дополнительный слой обмана. Очевидно, истинные сыны Церкви никогда не попытались бы убить Шарлиен! Всего этого, вероятно, никогда и не было! Это была всего лишь уловка, просто акт, который мы придумали, вероятно, чтобы дать нам повод убрать Халбрукскую Лощину — который был верен Богу и Церкви — и придать некоторую достоверность этой нелепой истории об убийстве Церковью Гектора и его сына.

— Чудесно.

Кайлеб откинулся на спинку стула и закрыл глаза, пока его мозг пытался полностью восстановить равновесие. Он желал, чтобы нашёлся какой-нибудь способ — любой способ — не согласиться с анализом Мерлина. К сожалению…

— Ты ведь понимаешь, что «легенда», которую мы придумали для прикрытия нашего визита в Теллесберг, теперь, когда это случилось, скорее всего, обернётся и укусит нас за задницу, не так ли? — спросил он, не открывая глаз. — С кем я мог так страстно желать встретиться тайно и секретно — так тайно и секретно, что взял с собой только одного доверенного телохранителя — как не с людьми, которые могли бы обеспечить для меня смерть Гектора?

— Эта мысль приходила мне в голову, — кисло согласился Мерлин.

— И я готов поспорить, что очень немногие в Менчире догадывались, что он только что сделал первые шаги к тому, чтобы обговорить условия, — продолжил Кайлеб. — Так что я даже не могу привести логический аргумент, что у меня не было причин убивать его, когда он собирался сдать мне в плен всё своё княжество!

— Не говоря уже о незначительном факте его популярности среди собственного народа. Я не вижу никакого способа убедить их, что мы не стоим за этим, и это чертовски усложнит поддержание порядка здесь, в Корисанде, — мрачно сказал Мерлин.

— Ты явно знаешь способ продолжать подбадривать меня, — Кайлеб открыл глаза и оскалил на Мерлина зубы. — Не представлялось ли тебе каких-либо ещё… не слишком положительных аспектов этой ситуации?

— Пока нет, но я почти уверен, что они последуют.

— Так же, как и я, — печально признался Кайлеб. Он покачал головой. — Знаешь, что бы мы ни думали о Клинтане, это единственный шаг с его стороны, который не имеет для него никаких отрицательных моментов, насколько я могу судить.

— Если не считать того тривиального обстоятельства, что это потребовало от него убить шестнадцатилетнего мальчика, а также его отца.

— Ещё два убийства? Ерунда! — Кайлеб щёлкнул пальцами, и в палатке раздался звук, похожий на пистолетный выстрел. — Он Инквизитор Божий, Мерлин — любой, кого он считает нужным убить, очевидно, заслуживает смерти! Это план Божий для Сэйфхолда! — В голосе императора звучала невыразимая горечь, а карие глаза казались высеченными из камня. — И даже если бы это было не так, — продолжил он, — что такое ещё два убийства против тех, которые он уже заказал? На его руках уже достаточно крови, чтобы послать в Ад пятьдесят человек, так почему бы не пролить ещё немного?