Мучимые ересями

«Что-то в этом есть подходящее», — размышлял он, уверенно помахивая подзорной трубой и оглядывая передний край вражеской позиции. — «Это только справедливо, что парень, который думал, что он был настолько умён, когда он всё это разработал, должен был проверить свои собственные концепции под огнём, так сказать. Странно. Почему-то я не очень-то радуюсь этой возможности».

— Я думаю, тут около восьми или девяти тысяч человек, сэр, — тихо произнёс голос у его локтя, и, повернув голову, он выгнул бровь в сторону майора Брайана Лафтина, своего старшего офицера штаба. — Я имею в виду, в их основном строю, — добавил Лафтин.

— О да. В их основном построении, — сухо сказала Кларик.

— Ну да, сэр. — Лафтин мгновение выглядел несколько неуверенно, но затем увидел отблеск юмора в глазах своего бригадира.

— Почему-то, — сказал Кларик, — до этого момента шансы казались не такими уж плохими. — Он криво усмехнулся. — Я только что обнаружил, что созерцание всех этих парней, стоящих там, как бы выводит понятие «численное превосходство» из чисто мыслительной категории.

— Так оно и есть, сэр, — согласился Лафтин. — И посмотрите туда, в центр их строя.

Кларик посмотрел в указанном направлении, и его губы слегка сжались.

Местность между дикой пустошью, по которой они прошли маршем, и рекой, милях в шести-семи дальше на запад, состояла в основном из полей хлопкового шёлка, пахотных земель и пастбищ, с поясами садов ближе к городу, расположенными вокруг каменного моста. Там также были разбросаны участки леса, хотя ни один из них не казался таким забитым проволочной лозой, как дикая местность, через которую они пробирались, чтобы добраться сюда. По крайней мере, некоторые пастбища были разделены тщательно подстриженными изгородями из проволочной лозы, а кое-где было несколько каменных оград. К счастью, ограды, очевидно, предназначались скорее для обозначения собственности, чем для серьёзных препятствий, и лишь немногие из них поднимались намного выше середины бедра.

В общем, местность была настолько близка к идеальной, насколько только можно. Она довольно круто поднимался вверх к подножию Гор Тёмных Холмов. На самом деле, он подумал, что склоны на дальнем берегу реки были больше похожи на низкие утёсы, и он не сомневался, что они плотно заставлены дополнительными войсками, которые корисандийский командир отказался втиснуть на своё относительно ограниченное поле боя. Река была слишком широка, чтобы гладкоствольные мушкеты на вершине этих утёсов доминировали над более низким, более плоским восточным берегом, хотя для полевой артиллерии, даже для пушек типа карронад, разработанной корисандийцами, это было бы совсем другое дело. Кроме того, земля перед ним была почти идеально приспособлена для его собственных тактических нужд, в то время как более плотные корисандийские формирования должны были найти относительно небольшие препятствия на местности намного более затруднительными, чем его собственные люди.

К несчастью, корисандийцы искали точно такие же открытые огневые зоны для своей артиллерии по той же причине, почему она идеально подходила для его стрелков, и они разместили не менее тридцати или сорока полевых орудий в центре своего фронта. Именно это и заметил Лафтин, и Кларик ещё сильнее сжал губы, размышляя о том, что эти пушки сделают с его собственными батальонами, если им представится такая возможность.

— Нам просто нужно убедиться, что у них нет шансов, правда, Кинт?

— Сигнализируйте майору Бриндину, — сказал он. — Я хочу, чтобы наши полевые орудия и лейтенант Хафим разместились в центре. Скажите ему, чтобы он не приближался со своими пушками к их орудиям ближе, чем на пятьсот ярдов.

— Да, сэр.

Лафтин деловито записал в блокноте, а затем прочитал короткое сообщение. Кларик выслушал его, удовлетворённо кивнул, и молодой майор трусцой побежал к гелиографу, который расположился на вершине их холма. Сигнальщик, сидевший за прибором, прочитал записку майора, навёл прицел на конных офицеров, сгрудившихся вокруг двенадцатифунтовых полевых орудий и их тягловых драконов, и потянулся к рычагу на боку гелиографа. Мгновение спустя, шторки начали лязгать, когда он высветил инструкции в закодированных вспышках отражённого солнечного света.

Лафтин подождал, пока не будет получено подтверждение от майора Бриндина. К этому моменту, положение Бриндина ещё было не достаточно освещено, чтобы он мог использовать свой собственный гелиограф, но его сигнальная группа показала единственный зелёный флаг, который указывал, что сообщение было получено и понято. Это было не так хорошо, как повторение текста сообщения, чтобы убедиться, что оно не искажено, но если бы Бриндин сомневался в том, что он должен был сделать, его связисты выставили бы красный флаг, который означал, что сообщение нужно повторить.

— Сообщение подтверждено, сэр, — доложил Лафтин, возвращаясь к Кларику.

— Спасибо Брайан. Я тоже видел флаг.

Лафтин кивнул, а затем он и его бригадир встали бок о бок, наблюдая, как четыре тысячи черисийцев неуклонно маршируют навстречу более чем десяти тысячам корисандийцев.

* * *

— Сэр, они идут прямо на нас!

Голос молодого лейтенанта — «ему не может быть больше девятнадцати», — подумал Гарвей, — звучал обиженно, почти возмущённо. И он тоже был озадачен. Что, как решил Гарвей, можно было сказать и о командире лейтенанта.

«Они не могли знать, какое количество наших людей ждёт их», — твёрдо сказал он себе. — «По крайней мере, когда они вчера вечером выдвинулись на свои нынешние позиции. С другой стороны, если только они не слепые, сейчас они могут с уверенностью сказать, чёрт возьми, что нас здесь точно больше чем их. Так почему же они наступают на нас»?

Корин Гарвей многое бы отдал, чтобы быть уверенным, что ответ на этот вопрос — черисийское высокомерие или глупость. К сожалению, он сомневался, что это было что-то из этого.

«И всё же, если они не ожидали увидеть нас в таком количестве, это могло бы объяснить, почему они продвинулись вперёд так далеко. И, вполне возможно, что, поставив себя в положение, когда их единственный путь отступления лежит обратно по единственной узкой полоске дороги, они считают, что их лучший шанс — это ударить по нам и надеяться, что мы сломаемся, а не увидеть, как они отправятся прямиком в ад, пытаясь улизнуть через эту жалкую крысиную дыру в виде дороги».

Цепочка его мыслей оборвалась, когда зазвучали новые горны. На этот раз, они были корисандийскими, и он увидел, как его собственная пехота, как и планировалось, начала выкатываться вперёд.

Он задумчиво почесал кончик носа, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, в то время как на мгновение его охватило внезапное малодушное искушение отозвать свои войска.

«Не будь идиотом», — строго сказал он сам себе. — «Ты почти запаниковал, принимая решение отступить ещё до того, как прозвучал хоть один выстрел! Ты должен был атаковать их, а не ждать, пока они атакуют тебя! Кроме того, если ты не можешь победить их с таким большим перевесом шансов в твою пользу, какой смысл вообще пытаться»?