Мумия блондинки (Сборник)

— Ты голоден, Фаусто? — спросил Джузеппе, глядя на большого черного кота, лежащего на подушке перед печкой.

Фаусто открыл свои загадочные глаза и посмотрел на него, потом зевнул и снова закрыл их. Нет, есть он не хотел. Джузеппе окрестил кота «Фаусто» из-за восхищения «коппиониссимо» пятидесятых годов. Кот, такой большой, с длинными тонкими лапами, был похож на Коппи — так он думал.

— Ну что ж! А я поем,— пробормотал сторож. Он проткнул картофелину вилкой и положил на стол, потом принялся ее очищать, обжигая пальцы. У него еще со вчерашнего дня остались спагетти с томатным соусом. Джузеппе налил в стакан красного вина и медленно выпил его, прежде чем начать есть. Старая его привычка.

В этот момент он услышал какой-то шум. Что-то вроде треска, будто сломалась ветка. Однако за окнами ни малейшего дуновения ветерка, а дождь, подобный этому, тихий и тонкий, никогда не ломал веток. Джузеппе по опыту знал, что на кладбище бывают всякие шумы, которые неискушенным людям кажутся таинственными и страшными, но на самом деле совершенно естественные. Это работали деревья, земля и все остальное. Но треск тем не менее был подозрителен.

Продолжая держать стакан в руке, сторож прислушался: только монотонный шум дождя, падающего на дорожки и листья...

Может быть, в сарае отвалилась доска от одного из новых гробов, хранящихся там?

Джузеппе налил себе второй стакан вина, и тут он снова услышал подозрительный треск. На этот раз сторож поставил стакан на стол и направился к двери. Теперь он был уверен, что шум не мог быть случайным...

Может, осквернители могил... Раза два за свою службу здесь он имел дело с ними. Очень редко в стране, где почитают умерших, осквернялись могилы, но все же такое случалось, если было известно, что усопший похоронен с ценными украшениями. Как та дама из высшего миланского света лет десять тому назад. Она завещала, чтобы ее похоронили с обручальным кольцом, украшенным крупным бриллиантом. Три дня спустя парни из одной банды взломали дверь склепа, сорвали крышку гроба и похитили солитер. Утром Джузеппе обнаружил оскверненную могилу. Его едва не уволили после той истории.

Он взял фонарик и старый револьвер, который ему выдали в полиции. Была даже кобура, в которой сторож носил его во время службы. Джузеппе с ворчанием стал застегивать куртку. Он не боялся: слава Богу, побывал на войне в Африке, потом под Римом, воевал и в маки. Знал, что такое грохот пушек и свист пуль.

Открыв дверь, он оглядел кладбище. Было очень темно: Джузеппе с трудом различал очертания деревьев и склепов. Дождь продолжал лить. Он мгновенно забрызгал лицо сторожа, и тот поднял воротник своей толстой бархатной куртки. Потом прислушался: опять тот же треск, сухой и сильный, справа, со стороны фонтана со львами, который был построен еще францисканцами и служил для поливания цветов на могилах.

Неслышными шагами Джузеппе направился по аллее, которая вела к фонтану. Сторож настолько хорошо знал расположение аллей, что мог бы ходить по ним с закрытыми глазами. Он остановился возле склепа семьи Пьетро, красивого склепа из мрамора Каррара, и прислушался. На этот раз до него отчетливо донеслись шепот и удары металлического инструмента о камень. Чей-то голос проворчал:

— Осторожнее, животное!

Вне всякого сомнения, их было несколько, по меньшей мере двое или трое. Джузеппе вытер лицо, так как дождевая вода заливала ему глаза, и протянул руку вперед. Ему казалось, что он различил две темные фигуры, согнувшиеся над надгробным камнем, около заколоченной решетки...

Джузеппе колебался — он не хотел безрассудно рисковать: на него ведь могли наброситься, а ему уже не двадцать лет! У него ревматизм, и он не собирался галопом мчаться за этими осквернителями. Все, что он хотел,— это выполнить свою обязанность, которая состояла в том, чтобы охранять кладбище. И ничего другого. Задерживать нарушителей — это дело карабинеров.

Сторож включил свой фонарик и направил свет на склеп. В его лучах сквозь потоки дождя появились два странных расплывчатых силуэта.

— Убирайтесь! — закричал Джузеппе.

Он выстрелил в воздух, чтобы придать храбрости себе и веса своим словам. Звук выстрела большого револьвера был подобен раскату грома. Эффект был неописуемый. Оба нарушителя перемахнули через железную ограду и со страшной скоростью помчались по аллее.

— Остановитесь! — кричал Джузеппе, правда, без особой уверенности в голосе, так как на самом деле ему совсем не хотелось, чтобы те остановились.

Он выстрелил во второй раз и невольно засмеялся, глядя, с какой скоростью они удирают.

Ночь поглотила обоих. Джузеппе подошел к разрушенной могиле. На земле он обнаружил две кирки и лом. Камень был сдвинут, и крышка гроба наполовину разбита. Дождь барабанил по дереву.

Джузеппе не помнил, чья это могила. Он бросил взгляд на дощечку с гравировкой, прикрепленную к каменному кресту, и прочел: «Мария-Анжела Доминиати, 1923—1964».

Он не помнил, чтобы кто-то когда-либо приходил к этой могиле. Она была весьма скромной: ни герба, ни короны... Почему, черт возьми, эти грабители хотели вскрыть ее?.. Опять, вероятно, история с драгоценностями. Возможно, умершая была захоронена с ними.

«Какие мерзавцы — эти люди»,— бормотал себе под нос Джузеппе. На некоторое время он задумался. Да, они готовы на все, даже ограбить мертвых, чтобы удовлетворить свою алчность. Готовы осквернять могилы, чтобы украсть один-два камня и хоть немного золота...

«Порка мизерия» [1] ,— пробормотал сторож, прыгая в яму. Он должен был закрыть гроб — иначе тот наполнится водой. Джузеппе подобрал куски дерева, отлетевшие от крышки, и поставил свой фонарик на край камня, чтобы осветить гроб. Потом нагнулся, и у него вырвалось ругательство. Схватив фонарик, он осветил то, что было внутри, под сдвинутой крышкой, и удивленно свистнул.

1

Итальянское проклятие.

Гроб был пуст. Или точнее сказать, наполнен кирпичами.

Главный комиссар почесал себе мочку уха и со скучающим видом посмотрел на маленькую худенькую монашенку, сидевшую перед ним: сморщенное, высохшее личико под чепчиком и вуалью. Мать Анна-Мария была хрупкой и прозрачной, как пергамент. «Достаточно легкого дуновения ветра — и она взлетит на воздух и осядет кучкой пыли позади меня»,— подумал комиссар.

Но мрачный взгляд Анны-Марии постепенно убедил его, что понадобится нечто более сильное, чем дуновение ветра, чтобы смутить ее.

— Гм-м...— прокашлялся комиссар, чтобы прочистить горло и снова обрести важность.— Это ведь вы, мать моя, выполнили все формальности, включая и перенос тела упомянутой Марии-Анжелы Доминиати, скончавшейся, согласно декларации, которая лежит перед моими глазами, в возрасте сорока одного года?

— Действительно я, господин комиссар.

— Вы лично знали усопшую?

— Нет. Она родственница одной из наших девиц, тоже скончавшейся. Это из уважения к ней наш Орден взял на себя заботу о формальностях, связанных с возвращением бренной оболочки Марии-Анжелы Доминиати...