Мутные воды Рубикона

– Это обычное рабочее меню, утвержденное приказом пятидесятилетней давности.

– На станции больше нет ничего другого?

– Нет. Не в овсянке дело. Вас мучает совесть. И возможно, самоубийство - единственный выход из этой ситуации.

Игорь проснулся. Сквозь выпиленные в палубе крохотные оконца и многочисленные рваные дыры, прогрызенные коррозией, в камеру проникали тусклые грязно зеленые лучи восходившей на горизонте звезды.

Вдоль стены стояли восемь железных лавок без матрасов и подушек. Четыре из них были заняты. Живые скелеты глубоко вздыхали и ворочались во сне. Еще два валялись на полу. Восьмой сокамерник пропал еще позавчера. С утра ушел на работу и не вернулся.

Вонь была нестерпимой. Хотелось пить и от голода скрутило живот. Это значило, что шлем-приемник ослабил хватку.Игорь отправился в угол контейнера, где помочился прямо на пол, наблюдая. Потом заправил майку в штаны и лег обратно на лавку.

Тело ныло после изнурительной работы. Вчерашний день он почти не помнил. Только приказы «Продолжать работу», «Построиться», «Отбой», боль в затылке и последние секунды прожитого дня, когда онрухнул на скамейку и уснул.

С Майро он так и не встретился. Дельмар обвел его вокруг пальца. Немного заработал и бросил в плавучий концлагерь. Он сдохнет здесь от голода самое поздно через пару недель. На том все и закончится. Магнитная мука то ли ссыпалась, то ли просто потеряла свои свойства. Звуки и запахи существовали только ночью. Картинка перед глазами выцвела. Если он не снимет шлем сегодня, он не снимет его никогда.

Игорь в сотый раз ощупал устройство на голове. Гладкий и прочный, плотно облегающий голову, похожий на шапочку для плавания с ремешком на подбородке. На затылке вшиты два металлических модуля размером со спичечный коробок. Сочленение не плотное, между ними узкая щель, толщиной в ноготь. Его можно было бы попытаться нарушить, будь у него под рукой какая-нибудь узкая металлическая пластина.

Майро (3)

Последний раз Майро был так взволнован, когда ему зачитывали приговор по обвинению в предумышленном убийстве. Утром он надел чистую рубаху, побрился и даже побрызгался одеколоном, специально припасенном для сегодняшнего дня. Электронный Визирь был не просто суперкомпьютером. Финч не сильно преувеличивал, когда называл эту штуковину Богом. Точнее было бы назвать ее Богиней. Аватар Визиря был женщиной. Чуть за сорок с мягким выражением лица, легкой улыбкой и ледяными серыми глазами. Именно в этом обличии он выступал на заседаниях правительства и обращался через телевидение к жителям Картенда. Именно такой ее помнил Майро.

Майро родился в бедном районе. Он никогда не смотрел телевизор и тем более не был в правительстве, но помнил, как снисходительная улыбка Визиря переворачивается вверх дном и превращает милое личико в перекошенную гневом гримасу. Визирь вел все судебные заседания страны. По его решению Майро отправился в колонию.

– Все готово, - сказал Тайль.

Охрана осталась внизу рядом с тридцатью дизельными генераторами, которые сжигали последние остатки топлива. Майро и Тайль стояли в небольшом зале. У дальней стены стоял металлический шкаф заполненный микросхемами и проводами. По бокам стояли два дивана и два кресла. Рядом с дверью из стены торчал рычаг с красным набалдашником.

– Включаем? – спросил Тайль и протянул руку к рубильнику.

– Стой, - оборвал его Майро, - Я сам включу. Подожди меня внизу, за дверью.

Старик склонил голову и вышел. Майро опустил рукоятку рубильника вниз. Раздался щелчок. Зашумели сотни вентиляторов, тысячи разноцветных светодиодов загорелись в глубине полок. Из подвешенных по углам комнаты проекторов в центр устремились четыре лазерных луча и вылепили из воздуха женскую фигуру в строгом темно зеленом платье. За двадцать лет она не изменилась. Бессмертный искусственный интеллект, исчезающий и появляющийся по воле смертного.

– Я сделал это, Финч, - сказал Майро, бросив взгляд сквозь запыленное окно в небо.

Он воскресил ее. Поцелуймощностью в тысячу киловатт разбудил спящую королеву.

– Добрый день, - сказал Майро.

На лице Визиря не было ни счастья, ни изумления. Все тот же холодный взгляд и та же легкая едва заметная усмешка.

– Меня зовут…

– Я знаю, как тебя зовут, Майро. Я знаю о тебе больше чем ты сам. О чем ты хочешь поговорить?

Майро обошел вокруг голографической проекции. Она не обернулась. Майро ожидал, что двадцать лет забвения немного смягчат ее характер. Сит утверждал, что это самая человечная машина из когда-либо созданных.

– Ты меня помнишь? – спросил Майро.

– Дело восемь один шесть четыре два пять. Статья двести сороковая, часть третья. Двадцать шесть лет строгого режима. Я не умею забывать.

– А врать?

– Вопрос лишен смысла. И лжец и правдолюб дадут одинаковый ответ. Ты решил потратить остатки дизельного топлива на уточнение моих возможностей?

– Нет. Просто думал, как бы нам плавно перейти к делу.

Она звонко рассмеялась. Как будто специально старалась разозлить Майро. Как будто на стене не было рубильника, который мог моментально вернуть ее в небытие. Или как будто она не понимала этого.

– Плавно? Время – это скорость изменений, - сказала она, - Мой процессор способен выполнять миллиарды операций в секунду. Так что в некотором смысле с момента начала нашего разговора для меня прошло несколько столетий. Куда уж плавней.

– Не в этом дело. Просто я пытаюсь быть приличным. Не каждый день общаешься с такими высокопоставленными лицами.

– А как насчет прокурора Дампа и его жены?

Правая бровь Майро подпрыгнула и замерла в нижней трети лба.

– Солярка. Прокурор. Его жена. Откуда ты все это знаешь?

– Семьдесят два процента моих сенсоров уничтожены, а на остальные двадцать восемь ты только что дал ток. Я просто увидела. Камер и микрофонов в городе намного больше, чем ты можешь себе вообразить.

– Ладно, давай ближе к делу. Вопрос первый: когда ледник доберется до Луида?

Песня Джоан Осборн о Боге часто заставляла глубоко задуматься покойного Динка. Человека, в общем-то, совершенно не склонного к размышлениям. Особенно второй куплет. «О чем бы ты спросил Бога, если бы мог задать ему один единственный вопрос?» . Майро в этом плане находился в более выигрышном положении. Количество вопросов было ограничено только количеством солярки в баках генераторов.

Визирь ответила на все. И ни один из полученных ответов не понравился Майро. Он был разочарован. Он готовился к встрече с Богом. А в этой зеленой голограмме не было ничего не то, что божественного, но даже человеческого. Гибрид куклы и калькулятора вот кем был Визирь. И ее смех, и смелость и эта драцкая загадочная полуулыбка – все было фальшью, результатом труда разработчиков программы. Она было бесчувственна как кусок руды на Хейнце. Спящая красавица оказалась говорящим мертвецом. Хотя в узко прагматическом плане встреча вышла вполне конструктивной.Визирь подсказала Майро, как противостоять голоду и жажде. Как укрыться от ледника. И даже пообещала помочь выбраться с мертвой планеты, если он поможет ей отыскать одного человека.

Игорь (3)

Изображение вдруг вынырнуло из темноты, когда голос в голове на секунду затих. Голое мертвое тело перед носом, шланг с водой в одной руке, ножницы в другой. Сейчас или никогда. Игорь раскрыл ножницы и вставил одно лезвие в щель между секциями приемника на затылке.

– Продолжать работать, - заорал голос.

Игорь развернулся спиной к стене и со всей силы ударил о металл головой. Кончик ножниц вошел в кость, в пяти миллиметрах от того места, где в череп входит позвоночный столб. Игорь сел на край ванны. Голос исчез. Ножницы упали на пол.