Муза

"Я не..." Он проводит рукой по волосам. "Ты как всегда сводишь с ума. Я плохо помню Другую Сторону, но я отчетливо помню, что ты был колоссальной занозой в заднице".

"Лестью ты ничего не добьешься".

Кас выглядит так, будто пытается не улыбаться, глядя на меня с нежностью. "Я скучал по тебе".

Я тоже пытаюсь сдержать свой гнев, этот ублюдок. "Встань в очередь".

"За ним?" Он кивает на Коула.

Я вздрагиваю, и холодное отчаяние заливает меня, мгновенно вымывая все теплые чувства.

"Я смотрю, ты уже всех нас раскусил. Впечатляет".

"Я знаю, что я вижу между вами", - невозмутимо говорит Кэс. "Как он смотрит на тебя, а ты на него. Как будто вы не можете остановиться и не хотите".

Черт бы его побрал.

"Ты ничего не знаешь", - говорю я и прерываю его, когда он начинает протестовать. "Хватит, Кассиэль. Когда-то ты был моим начальником, но не больше. А теперь тише. Ты портишь прогулку".

Он скрипит зубами, но больше ничего не говорит. Когда мы доходим до квартиры, Люси тепло улыбается мне, а Коул смотрит на меня с новой надеждой, вероятно, потому что она наполнила его голову сказочными представлениями об искуплении и любви, побеждающей все.

Я не могу смотреть на него. Его красивое лицо, которое занимает все мои мысли, теперь еще прекраснее. А эти прекрасные темные глаза смотрят на меня с тем, чего я никогда раньше не видел. Даже у Арманда, который, как я теперь знаю, был лживым и поверхностным - два слова, которые никогда не могли быть использованы для описания Коула.

Он честный и хороший, и я собираюсь потерять его еще до того, как он станет моим.

В квартире я велю всем сесть в гостиной. "Чувствуйте себя как дома. Я только открою это", - я рассматриваю бутылку вина, которую нес с собой, - "и вылью ее в раковину. У меня там на полке есть получше".

Я двигаюсь на кухню и слышу шаги позади себя. "Я дразнюсь, Коул. Ты пытался..."

Но это Кассиэль, он выглядит суровым.

"Нам нужно закончить наш разговор".

"Нужно - это сильно сказано".

Он скрещивает руки на широкой груди, и я закатываю глаза. "Да, мой сеньор. Сюда".

Коул повел Люси на экскурсию по квартире - я слышу, как она визжит над моим портретом в его комнате. Он закончен, или почти закончен, но у меня нет ни малейшего желания смотреть на него. Как и выставка Коула, он стал маяком моего скорого отъезда.

Я веду Кассиэля в библиотеку, и он закрывает за нами дверь. Я небрежно прислоняюсь к книжной полке. Книга "Приключения Пиноккио" лежит на самом верху, не убранная к остальным. Я небрежно провожу пальцем по ее обложке, как будто она не имеет никакого значения, а не то, что я читал каждый вечер, всю ночь, в течение нескольких месяцев.

"Ну?"

"Мне жаль, что я бросил тебя", - говорит Кас. "Мне жаль, что я не принял во внимание твои чувства, но откуда мне было знать, что они у тебя есть? Ты знаешь, как это бывает у нас. Ты никому не можешь доверять".

"Наш род. Как смешно. Ты больше не из моего рода. Тебя освободили".

Кассиэль делает шаг ко мне. "Меня освободили из-за Люси. Потому что я люблю ее. В тебе тоже есть любовь. Она началась не с Коула, но он вывел ее из тени, и она очень яркая. Амбри, разве ты не видишь? Для тебя тоже есть надежда".

Я так хочу поверить ему, но так больно. Еще одно предательство. Брошенность. Я должен вырваться, но я остаюсь прикованным к полу, с этой драгоценной книгой под мышкой.

"Тебе помогал ангел", - говорю я. "У меня его нет".

"Откуда ты знаешь?"

"Потому что я боролся с этим чертовым заданием с того самого момента, как оно было поручено мне, и никакой помощи не было. Ничего, что позволило бы мне почувствовать, что за мной присматривают, хоть немного. О, кроме того, что я должен умереть. Разве это похоже на надежду?" Мой голос дрогнул, и я сердито смахнул набежавшие слезы. "Нет ничего, что говорило бы мне, что я делаю это не один".

"Может быть, ты недостаточно внимательно слушаешь", - мягко говорит Кас.

Меня охватывает негодование от его спокойной уверенности. "Я продал свою душу Астароту - помнишь его? Я сжег свою плоть, чтобы напомнить себе, как меня снова и снова губили люди, и даже этого недостаточно".

"Если ты любишь Коула, ничего не будет достаточно", - говорит Кассиэль. "Если ты любишь его, ты умрешь тысячей смертей, сгоришь в пепел тысячу раз ради него. Чтобы защитить его. Чтобы спасти его". Он придвигается ближе и обнимает меня за оба плеча. "Если ты любишь его, Амбри, тебе не нужен ангел, чтобы сказать тебе, что в твоем сердце. Эта любовь спасет тебя. Я клянусь."

"Мы слишком щедро разбрасываемся словом на букву "Л", не так ли?" говорю я слабо.

Он смотрит на меня тяжелым взглядом. "Ты мне скажи".

И в этот момент, впервые за много веков, я совершенно не могу подобрать слов. То, что я чувствую к Коулу, не поддается определению. Я никогда не испытывала ничего подобного - ужасающую и волнующую смесь эмоций, по сравнению с которой то, что я чувствовала к Арманду, меркнет. Крошечный огонек на фоне пылающего инферно.

Я смотрю на Кассиэля, так сильно желая поверить ему и в то же время ужасаясь до мозга костей. "Давай предположим, что то, что ты говоришь, правда. Как это спасет меня?"

"Я не думаю, что нам суждено узнать, как именно", - говорит он. "Только то, что это произойдет".

Мои плечи опускаются, и я отстраняюсь от его прикосновения.

"Это очень полезно, спасибо", - бормочу я. "Я обязательно буду помнить об этом, когда меня будут вечно разрывать на части в подземелье эрцгерцога".

Он гримасничает, и я машу рукой.

"Не бойся. Я отпущу Коула. В ночь шоу. Скажи Люси. Заверь ее, что я не позволю, чтобы с ним что-то случилось".

"И что ты собираешься делать?"

"Я скажу своему сеньору, что у меня ничего не получилось. Или что Коул - не наша идеальная жертва". Я лукаво улыбаюсь. "Возможно, у меня осталась еще одна хорошая ложь. Которая может спасти мою задницу".

Но даже когда я говорю это, я знаю, что ничто не успокоит Асмодея. Я заплачу за свою слабость. Это единственное, в чем я могу быть уверен.