Муж мой - враг мой
Шрифт:
Карета тряслась на ухабах, новая камеристка, которую я усадила с собой, вместо того, чтобы отпустить на козлы к кучеру, сидела, уставившись в пол и сложив ладони на коленях. От скуки я даже задремала…
Сначала я услышала истошный визг. И не успела толком проснуться, как карета содрогнулась. Затем последовал еще удар, заставивший меня машинально спросонья ухватиться за что попало. А потом карета медленно, со скрипом и треском… повалилась на бок.
Зубы клацнули, я прикусила язык и проглотила вопль, больно ударившись головой. Судя по звуку прыснуло осколками стекло, завыла камеристка. Меня
С трудом понимая, что вообще происходит, я кое-как высвободилась, восстановила равновесие, села, и тут сверху донеслось рычание, а мне на руку капнула горячая вязкая слюна. Леденея от ужаса, я подняла глаза и уставилась в оскаленную пасть, в которой зубов было больше, чем волос у меня на голове. Она торчала в проем вырванной дверцы кареты. Из пасти тянулись вниз длинные ниточки слюны. Глаз у твари не было.
Резко закружилась голова, перед глазами потемнело… и тут рычание сменил рев огня. Под истошный визг тварь отшвырнуло. и в освободившийся проем заглянула голова капитана, который тут же протянул мне руку.
— Ваше сиятельство, скорее.
Я уцепилась за протянутую ладонь, меня потянули наверх и тут же подхватили еще руки, вытаскивая из кареты на белый свет. Кто-то сразу спрыгнул на мое место, чтобы вытащить бессознательную камеристку.
— Сюда, ваше сиятельство. Руку. Скорее.
Капитан втащил меня на лошадь перед собой и почти сразу сорвался в галоп. Я даже толком не успела осмотреться и понять, что вообще произошло.
Ледяной ветер пронизывал до костей, я зажмурилась. сжалась в комок, пытаясь хоть как-то сохранить тепло. Было больно, неудобно, и скачка казалась бесконечно пыткой, пока не прекратилась как-то в один миг под зычный оклик: “Открыть ворота!”.
Я вскинула голову, с трудом разлепила, казалось, смерзшиеся ресницы, и увидела, как быстро поднимается решетка, раскрываются кованые железом двери, и отряд поспешно въезжает внутрь гарнизона.
Маленький внутренний двор, забитый людьми. Звонкий стук копыт по камням.
И герцог, торопливо сбегающий по лестнице нам навстречу.
Люди расступались, пропуская его.
Карие глаза сверкали бешенством, и у меня внутри все что-то премерзко сжалось.
Он подошел вплотную, протянул руки и снял меня с лошади. И если бы он не сжимал жестко и уверенно мою талию, у меня подкосились бы ноги, и я бы рухнула прямо там, где стояла.
— Вы можете идти? — он произнес это так тихо, что я сама едва расслышала и смогла только кивнуть.
Еще не хватало, чтобы меня сейчас потащили на руках. Как-нибудь доковыляю.
— Мне не передать словами радость видеть вас, ваше сиятельство, — произнес герцог уже вслух, так, что слышали все присутствующие. — Ваша смелость — достойный пример для подражания и несомненный источник вдохновения в битве.
Слова были сказаны, тон задан, и повисшую во дворе тишину нарушил одобрительный гул.
Наверное, стоило сказать что-то столь же возвышенное и пафосное, но я смогла только выдавить из себя улыбку и вцепиться в герцогский локоть, молясь всем богам разом, чтобы ноги не подвели в критический момент и все же довели до того места, где я смогу упасть
без свидетелей.Тэйр Алиссандр шел молча, не реагируя на попадающихся нам навстречу и торопливо отступающих с дороги людей. Те с запозданием кланялись, а спиной я чувствовала любопытные взгляды. И только когда за нашими спинами закрылась грубоватая дубовая дверь комнаты, герцог со всем почтением осведомился:
— Тэя Нисайем, вы в своем уме?
И в голосе его звучали грозовые раскаты. Брови сдвинулись на переносице, возле губ залегли жесткие складки.
Возможно, мне должно было бы сделаться страшно — мужчина был не просто зол, он был очевидно в ярости. Но, откровенно говоря, твари, встреченной на дороге, тэйр Алиссандр категорически проигрывал, и пугаться герцога после нее у меня совершенно не получалось. Я вообще была ему страшно рада, хотя бы потому, что это означало, что до гарнизона я добралась живой!
— Вы не получили мое сообщение? — поинтересовалась я, зябко сцепив ладони. В конце концов, если он так категорически не хотел меня здесь видеть, мог бы мне об этом и сказать!
— Я получил ваше сообщение. Час назад, когда остановить ваше идиотское мероприятие не было уже никакой возможности!
— Это странно, — отметила я задумчиво. — Я отправила его еще вчера.
— В осажденный гарнизон, дорогая тэя, почта может приходить с опозданием, — ядовито отозвался мой муж. — Как вам вообще пришла в голову подобная мысль?!
Как мне пришла в голову подобная мысль…
Путем долгих размышлений, дорогой тэйр, она ко мне пришла!
Просто-напросто мне нужно было знать, насколько далеко готова пойти ваша сиятельная матушка в жажде от меня избавиться. Да, и теперь я точно знаю, что она хочет от меня избавиться, а не просто вымещает злость на неудачно сложившиеся обстоятельства.
С простой злостью я бы примирилась. Простая злость была бы понятна в общем-то и на нее можно было бы все же как-то закрыть глаза.
А вот на это — нет, нельзя. И для себя я решила, что своим поступком вдовствующая герцогиня развязала мне руки. И пусть я пока еще не придумала, как именно я добьюсь, чтобы со мной считались, но уже знала, что теперь — буду добиваться. Любыми средствами.
Потому что да, нужно найти артефакт, но пока что все поиски тщетны, сколько мне еще торчать в замке Страж — одному Бесу известно, а жить в ожидании нового удара в спину я решительно отказываюсь! Мне это не нравится!
Но, естественно, вам, ваша светлость, я всего этого не скажу!
Потому что во-первых, не желаю оправдываться, а во-вторых, вы мне все равно не поверите!
Тэя Керолайн была не глупа. И пожалуйся я герцогу, пристань он к ней с допросом — она бы просто сказала, что я ее неправильно поняла, и у нее хватит свидетелей. Я уже выставила себя дурой, выставляться еще большей дурой, а то и лгуньей, у меня не было ни малейшего желания. Но я благодарна вдовствующей герцогине хотя бы за весомый аргумент.
— В Алассе принято навещать мужа в случае затяжных боевых действий для поддержания боевого духа и придания моральных сил, — не моргнув выдала я, глядя его сиятельству прямо в глаза. — Я не знала, что в Вейлероне другие порядки. Мне очень жаль, если мой визит оказался… неудобным.