Муж мой - враг мой

Я не удержалась от подначки:

— Красивый цвет. Аласский гербовый…

И подавила улыбку, когда муж сердито фыркнул, а алое пламя сменилось изумрудно-зеленой искристой дымкой с черными нитями-прочерками в глубине.

Эта иллюзия вела себя еще беспокойней: она то растягивалась длинным языком по всей мне, то таяла, оголяя то грудь, то впадину пупка, то лобок… Будоражила, беспокоила… ласкала.

Я возмущенно охнула, попыталась стукнуть мужа куда придется, но он лишь бессовестно рассмеялся, и сгреб меня в охапку, навалившись сверху. Иллюзию, правда, за ненадобностью развеял.

А потом смело взял на себя суровую мужскую роль — уложить нас как следует.

Жену мне выдали вредную, но забавную. Смеяться над ней нельзя — кусается.

Не смеяться тоже нельзя: выражение лица благородной тэи, осознавшей, что женщина тоже может быть сверху — бесценно.

На самом деле, сквозь смех и желание, я испытывал, пожалуй, даже зависть: в свои первые разы я изо всех сил пыжился, чтобы никто не подумал, что у меня нет опыта. В свои девятнадцать я уже мнил себя опытным любовником и распускал хвост уже от этого (и слава богам, что жену мне вручили позже, намного позже — когда у меня кроме чувства собственного величия отросли еще и мозги). Но никогда я не был ни таким доверчивым, ни таким искренним как эта девочка, которая сперва искренне старалась держать себя в руках, потом искренне удивлялась, а после столь же искренне проваливалась в близость с головой и выплывала из нее разомлевшая, осоловевшая и теплая, как сытый котенок.

И, да, Бес его всё дери, перед этой девочкой снова хотелось лезть из шкуры вон, как в первый раз, снова и снова показывая, что плотская любовь — это больше чем постыдная обязанность для продолжения рода. Это огромный мир чувственных удовольствий для двоих.

— Какие планы у тебя на завтрашний день? — спросил я у неё, укутывая нас обоих в одно одеяло.

Мне-то зимние сквозняки не страшны, мою дубленую шкуру не вдруг проймешь, а вот Ниса, кажется, мерзлячка.

Жена сладко потянулась подо мной (непередаваемые ощущения) и обняла меня внутри одеяльного кокона:

— Собиралась продолжить входить в дела. Пока эсса Линед знакомит меня с учетными книгами, а там и до ревизии дойдём. Еще завтра из Антры прибудет маг-садовник, оценить объем работ в замке. Её светлость ухаживала за магически измененными растениями лично, и теперь нужно нанять специалиста, который будет этим заниматься. Городской маг может выручить только на временной основе… И еще, — Ниса повозилась, удобнее устраивая руки на моей талии, — я хотела вас… — она смущенно засопела куда-то мне в шею и поправилась: — Я хотела тебя попросить связаться с тэей Керолайн и узнать, не желает ли она забрать какие-то свои растения? Как я поняла, у нее были довольно впечатляющие экземпляры, они побеждали на королевских выставках… Вероятно, ей будет обидно их лишиться?

Я ухмыльнулся:

— Ты могла бы сама с ней связаться. Я скажу секретарю, он даст тебе ее новый адрес.

В районе шеи засопели еще активнее, а потом уныло отозвались:

— Да, ваша светлость…

— Ниса, — я не удержался и поцеловал встрепанную макушку. — Это не приказ. Но я бы хотел, чтобы ты это всё же сделала. Ну же, девочка!

Я пощекотал сжавшийся комок герцогини Вейлеронской, и он немедленно и очень ощутимо ткнул меня локтем. Вот же!

Выдохнув и выровняв дыхание, я повторил:

— Ниса, ты уже победила в вашем противостоянии. Ты можешь позволить себе проявить великодушие и сделать первый шаг. Тебе не надо искать расположения моей матушки или добиваться ее дружбы — но поговорить с ней о хозяйственных делах. Почтительно, но твердо. Подумай об этом, хорошо?

В одеяле продолжалось ничуть не убежденное, но крайне горестное сопение.

Я снова пощекотал жену и, уже наученный опытом, успел прижать ладонью ее локоть:

— В конце концов, если матушка начнет капризничать и набивать себе цену, просто выставишь эти пройдоховы цветочки на выставку от своего имени — имеешь полное право, а матушка впредь воздержится от подобного поведения.

— Хорошо. — Нисайем вздохнула пусть и по-прежнему без энтузиазма, но уже и без яростного внутреннего сопротивления. — Я свяжусь с тэей Керолайн.

Умница!

Нисайем задумчиво и забывчиво царапнула ноготками мою грудь и продолжила:

— Когда она решит, что она заберет к себе, и маг оценит объем работ, я подойду к тебе со сметой. — Это было похоже скорее на вопрос. — И потом нужно будет подобрать постоянного специалиста, который обеспечит растениям в оранжерее и в замке достойный уход...

Тэя явно не была уверена, может ли она подходить ко мне со сметой, и я кивнул:

— Приходи, конечно, если пожелаешь, но особой необходимости в этом нет. Ты вполне можешь самостоятельно распоряжаться средствами. — Я подумал и позволил себе мелкое ехидство: — Кстати, эсса Мириам — один из лучших магов-флористов в округе... И уж точно, она не занята!

В одеяльном коконе на короткую секунду замерли. И, кажется, даже перестали дышать.

Потом моя жена решительно подняла голову, отстранилась, насколько это было возможно, и смерила меня взглядом. Выразительным. Многообещающим. И с удивительно фальшивым сочувствием произнесла:

— Бедные растения. Как жаль, что они все погибнут!

Мою попытку обнять её герцогиня Вейлеронская встретила испепеляющим взглядом, а смех — острым локтем.

Вернуть грозную воительницу на место — себе под бок — удалось не сразу. Но радует уже то, что она не вспомнила о своей спальне!

Отдышавшись от возни и распутав сбившиеся волосы, благородная тэя вспомнила, о чем мы говорили:

— Еще нужно будет выбрать время и зайти к Дайан, она восстанавливает белое платье и просила обязательно прийти на примерку.

Жена озабоченно свела брови.

Дайан — это третья девица, которую жена забрала из родительского замка, вспомнил я. Модистка-белошвейка.

— Что она говорит? — уточнил я, запуская пальцы в волосы супруги, которые она с таким трудом призывала к порядку.

— Ругается, — смущенно сморщила нос та.

Я не сдержал смешок:

— А что она говорит о перспективах ремонта?

— Обещает, что дате возложения даров никому и в голову не придет, что это платье было повреждено. Сделает всё, как было — хотела сделать даже лучше, но я запретила из конспирации!

Я снова улыбнулся.

Семейная идиллия.

Ленивая беседа о завтрашнем дне, обсуждение планов с шутками и невинным фехтованием остротами: “Вам опять нужен новый гардероб, тэя!” — “Ваша светлость, клянусь, что не менее половины платьев буду зелеными, но можно, вторую половину заказать разноцветную?”.

Возня и поптыки уйти в ванную комнату, а оттуда к себе, обреченные на провал изначально. И ванную комнату тэя идет, но возвращаемся мы оттуда в мою же постель.

Ворчание о том, что ей нужна камеристка, и мои уверения, что я справлюсь не хуже — после которых супруга заливается краской.