Муж мой - враг мой

Музыка, звучащая только в моей голове, но такая отчетливая и такая прекрасная.

Божественный полонез, открывающий бал. Я впервые танцую его без партнера — но в моем воображении на этом месте Алиссандр.

Шаг, шаг, поворот. Осторожно, паркет. Кружение…

Я не смотрела, что делает демон, пока он не представляет опасности для замка, он для меня не существует. А пока я танцую, он не представляет опасности. Значит, имеет значение только танец, и звучащая в голове мелодия, и выверенные шаги, и ровный стук сердца.

Не торопись, но и не медли. Не мухлюй, но и не трать понапрасну силы. Будь осторожна, но получай удовольствие. Выкладывайся.

Это танец-поединок. Твоя сила. Твоя жизнь.

Шаг, шаг, поворот.

Одна мелодия сменяется другой. Я не имею ни малейшего представления, как это смотрится со стороны — две фигуры кружащие по разрушенному холлу в полной тишине, в которой слышен лишь стук и шелест шагов.

Эта мысль на мгновение сбивает, потому что я слышу чужую яростную дробь — демон может позволить себе отплясывать не экономя силы. Я на мгновение вижу мелькнувшее озлобленное лицо с алыми провалами глазниц, и с трудом подавляю в себе порыв тоже пуститься в бешеный пляс.

Шаг, шаг, поворот…

В какой-то момент время — такое важное время — перестает иметь значение. Музыку начинает заглушать стук пульса в ушах и тяжелеющее дыхание.

Я дышу, я выравниваюсь, я замедляюсь, но продолжаю рисовать шагами сложный узор на полу.

Я уже изучила в нем каждую выбоинку и теперь не споткнусь, и это хорошо, потому что легкость движений постепенно теряется. Я не смотрю на демона уже целенаправленно, потому что я устаю, и не хватало, чтобы он этим воспользовался. Но я выхватываю случайные взгляды жмущихся по стенам людей, которые почему-то стоят и смотрят, вместо того, чтобы бежать, спасать себя.

Нита, бледная как русалка, и русалка потерявшая от ярости человеческий облик. Но этого никто, кажется, даже и не заметил.

Эти взгляды дают мне немного сил. Я танцую ради них.

И ради себя.

Ради замка, который простоял здесь уже сотни лет.

Ради Карлиона, чью границу он хранит.

Пол под моими ногами гудит, и этот звук отдается в теле бодрящей вибрацией.

Спасибо, Страж.

Время течет. Истекает.

И я не могу сказать — мое или его.

Шаг… шаг… поворот…

У меня горят легкие и дрожат колени. Воздух царапает горло и разомкнутые губы, жадно его хватающие.

Я уже не различаю лиц, они сливаются в одно, которое почему-то постоянно маячит перед носом и сверкает алым.

Нет, я смогу! Я должна.

Шаг… шаг…

И падение.

Глава 17

Я споткнулась. И я упала.

Бы.

Если бы чужая жесткая рука не подхватила мою ладонь, не обвила талию, не дернула на себя. Меня впечатало в жесткое тело, подхватило, закружило. Кажется, как будто даже оторвало от пола, чтобы мне больше не приходилось касаться его ногами.

Пробирающий до костей рев, полный яростного бешенства.

Я испуганно вскинула глаза — нет! Только не это! Кто посмел вмешаться?..

...единственный, кто имел на это право — хозяин замка Страж.

Сначала я не поверила. Даже едва не вырвалась, подумав на мгновение, что усталость или демон сыграли со мной злую шутку. Но Лис только прижал крепче, продолжая уверенно вести.

Он не смотрел на меня, а губы, шевелясь, произносили не слова поддержки.

И я не сразу это заметила, но его шаги на полу оставляли искрящийся изумрудный след, складывающийся в сложный рисунок и замыкающийся вокруг беснующегося демона.

Тот ревел так, что сотрясались вековые стены. Он снова начал расти, не прекращая свою пляску, и у меня потемнело в глазах, когда на сознание снова лавиной обрушилась всепоглощающая тоска и всеобъемлющая злость.

А Лис продолжал меня кружить и потоки магической силы закручивались воронкой, искрили молниями. И слова заклинаний, чужие и страшные, звучали уже грохотом.

Демон уперся спиной в потолок, но, связанный обязательствами, не смог ее проломить.

И я понимаю только, что это самый сумасшедший в моей жизни вальс, в эпицентре магического урагана, на ослепительно сияющей гексаграмме…

Уже не рев, но пронзительный визг ударил по барабанным перепонкам. Раскрылась и мгновенно схлопнулась реальность. И тишина обрушилась на всех ударом молота.

* * *

Я подхватил жену до того, как она успела бессильно повиснуть на моих руках.

Легкая, невесомая, она полностью уместилась там, и влажная от пота макушка уткнулась мне в шею, и Нисайем тихо-тихо то ли плакала, то ли поскуливала от усталости и боли в сведенных судорогами ногах, маленькая моя девочка, вымотанная до предела.

 — Тэйр Гослис, оцепить холл, никого не впускать! Здесь ничего не трогать!
– я начал отдавать приказы капитану замкового гарнизона, пока спешно запущенная экспресс-диагностика выявляла, что с Нисайем.

Слава богам, всё в порядке — ничего, кроме крайнего переутомления, заклинание не выявило.

– Ты, - скомандовал я русалке, которая вилась вьюном у моего локтя, - Принеси ей воды!

Затем нашел взглядом недоуволенную ведьму своей жены.

Чернокосая ожидаемо оказалась тут же, рядом, но в отличии от меня не пыталась заглянуть в лицо своей госпоже через мой локоть, а в наглую, наплевав на осторожность, смотрела прямо сквозь меня.

– Приготовь ванну и постель, - велел я ей.

Обе девицы бросились исполнять мои приказы, еще до того, как те отзвучали.

– Рэй, - я снова перевел взгляд на тэйра Гослиса.
– Сюда никого не впускать и не выпускать. Я позабочусь о жене, и вернусь

— А… — взгляд вояки коснулся моей драгоценной ноши, и он запнулся, но я без слов понял его вопрос.

— С её светлостью всё будет хорошо, она просто устала. Но за лекарем кого-то из своих всё же отправь. На всякий случай.

Ответный поклон, адресованный скорее ей, чем мне, моя супруга, вцепившаяся в мой мундир, не заметила.

И лишь поднимаясь по лестнице с женой на руках, я наконец задал вопрос, который не выходил у меня из головы с того момента, как я вернулся:

— Как же ты решилась, Ниса?..

Нисайем фыркнула куда-то мне в шею, дернула плечом: подумаешь, мол, ничего особенного!

А потом прерывисто вздохнула, обняла меня покрепче, и словно прорвало. Сбивчивым шепотом она спешила рассказать мне про сказки, про то, что потусторонней твари можно было бы дать задание, но ведь нужно было придумать такое, которое та точно не выполнит, а это с наскоку поди придумай, и она решила, что лучше поединок, и нужно-то было всего лишь продержаться до рассвета, а до рассвета любая тэя легко пропляшет, а что ноги болят — это мелочи и пройдёт, и вообще, она ни о чем не жалеет!