Муж мой - враг мой

Например, с тобой. Ведь у нас могло бы получиться долго и счастливо. Ты хороший, Лис, ты добрый и чуткий. Строгий, но справедливый. Такой взрослый, в отличие от меня, но умеющий быть мальчишкой…

Если бы только не...

Губы снова задрожали, слезы градом покатились по щекам.

— Боги, Ниса… — Лис выдохнул это, уже сгребая меня в охапку, на этот раз не терпя возражений, впрочем, на этот раз я и не возражала. — Ты мне сейчас душу наизнанку выворачиваешь своими несчастными глазами. Я поклялся перед богами, что я буду защищать тебя, и я буду, слышишь? Даже от твоих треклятых родственников. И если ты не перестанешь из-за них рыдать, мы уедем.

Он обхватил ладонями мое лицо, поднял его и принялся целовать, не только губы — а все лицо, глаза щеки, лоб. Он осушал соленые капли, ловил их губами, и потом я ощущала вкус собственных слез на языке.

Голова закружилась. Я цеплялась за него и ловила, пила эти поцелуи, пьянея от них, как от вина.

Что будет, если я скажу ему сейчас?

Посмотрю в глаза и скажу: “Я ведьма, Лис”.

Да-да, та самая угроза благополучию твоего замка и его обитателей.

Повторишь ли ты сказанные только что слова?

Я отстранилась, посмотрела ему в глаза…

И не смогла.

Опустила ресницы, потянулась всем телом к нему за новыми объятиями и поцелуями.

Пройдоха со всей это правдой!

Он спросил, чего я хочу — я хочу вот этого. Пока еще могу — хочу.

— Остановись, — опомнилась я, когда за спиной оказался шершавый ствол дерева, а поцелуи перетекли с лица на шею и ниже, а руки и вовсе поползли под одежду.

— Зачем? — хрипло выдохнул мужчина и чувственно прихватил губами полушарие груди, от чего я едва не застонала в голос. — Не бойся, тут никого нет.

На самом деле этот вопрос меня занимал, как ни странно, меньше всего! На самом деле, мне просто очень хотелось его раздеть, но беса с два я в этом признаюсь!

— Тут есть русалки, — возразила я.

— И что? — удивился Лис.

— Они смотрят!

— Ниса, ты не поверишь сколько нечисти вокруг подглядывает за людьми.

— Да, мы никому не расскажем, — вмешался в разговор тоненький хрустальный голосок из-под воды.

— Только позавидуем немножко, — другой голосок.

— Ниса, может поделишься потом? — включился третий, томный и игривый. — Обещаем, вернем в сохранности!

— Ну, почти… — усомнился первый.

— Ну, живым! — поправил второй.

— Скорее всего, — вздохнул третий.

Я зло зыркнула на водную гладь и от воды повалил легкий парок, к счастью, незамеченный герцогом, а хихиканье стало чуть дальше.

— Все, я понял, почему русалки — это проблема, — вздохнул Алиссандр, но вместо того, чтобы шугануть наглую нечисть, схватил меня за руку и повел за собой в замок.

Мы крались в собственные покои, как провинившиеся дети, прячась от любых случайных взглядов. Хихикая, что те русалки, и жарко тискаясь при любой удобной и не очень возможности.

А за закрытыми дверями мы обдирали друг с друга одежду, не считаясь с застежками и пуговицами.

И мне не было стыдно.

Я не краснела и не стеснялась. Я смотрела и позволяла на себя смотреть. Я целовала и позволяла себя целовать.

У меня всегда было сплошное “нельзя”. Мир, сотканный из правил и ограничений. А потом в нем появился Лис и сказал: “Можно”.

И я была ему за это благодарна. Даже когда потом он меня прогонит — все равно благодарна. За то, что можно не стыдиться, можно дурачиться, можно иногда ляпнуть глупость — и он не посмотрит с неодобрением, а посмеется.

Можно дышать. Можно быть собой.

Ну почти…

Я чувствовала глубокие, сильные движения моего мужчины во мне. Я чувствовала жар его кожи, силу его мышц. Я пила его дыхание.

А потом, когда я приходила в себя после ослепительной разрядки, когда меня пристроили на широкой груди, а наши тела так и остались переплетенными — руками, ногами — я подумала о том, что я бы хотела, чтобы он успел подарить мне ребенка.

Лучше девочку, чтобы не забрал. Девочки-ведьмы никому не нужны, а я бы ее любила больше всех на свете.

Я приподнялась на локте и задумчиво изучила раскинувшееся подо мной расслабленное мужское тело. Лис поднял руку и уже каким-то привычным жестом провел костяшкой пальца по моему носу, заставив поморщиться.

— О чем ты задумалась с таким серьезным видом?

— О детях, — честно призналась я. Ну а что в этом такого? Нормальная женская мысль! — Можно мне сначала девочку?

Лис страдальчески искривил губы — опять мужественно пытается не расхохотаться, я эту гримасу узнаю из тысячи, и я профилактически ткнула локтем беззащитные ребра. Муж охнул и пробормотал:

— Не то, чтобы я как-то мог на это повлиять…

Я закатила глаза, всем видом выражая — такую малость не можешь для меня сделать! — и села, намереваясь улизнуть в ванную.

— Ниса, — герцог тоже сел и перехватил мою ладонь, разворачивая к себе. — Давай проясним кое-что. Ты понимаешь, почему я выставил твою камеристку из замка?

Я насупилась, дернула плечом, но пальцы не вырвала. И, помедлив, неохотно признала:

— Понимаю.

— Хорошо, — Лис кивнул. — Тогда, пожалуйста, пообещай, что в следующий раз, когда тебе приспичит притащить в замок ворох неведомых зверушек, ты поставишь меня в известность. И заранее, а не постфактум.

— Обещаю, — все так же хмуро вздохнула я.

— Отлично. Тогда, раз мы договорились, можешь вернуть свою ведьму, но под твою ответственность! — произнес он, и пока я неверяще светлела лицом, добавил: — Кстати, где она? Я не видел ее сегодня в замке…

— Что ж ей в Лунь делать, когда она в Антре живет и ждет, когда его светлость образумится, — с важным видом сообщила я и с визгом бросилась удирать через постель.

...Лис уснул только под утро. После жаркой, насыщенной ночи, наполненной шепотом, стонами, разговорами ни о чем и обо всем, и новыми ласками. У меня самой совершенно не осталось сил, но сон почему-то все равно не шел. Я лежала на жестком мужском плече, осторожно гладила гладкую кожу, перебирала пальцами изгибы тела, прислушивалась к ровному дыханию, и медленно уплывала, но не в сон, а в подобие странного транса.

Погруженный в ночной сумрак мир постепенно обретал небывалую ясность, а в моем сознании будто бы рассеивался затянувший все густой туман.

Потоки силы — не чужие и непокорные, а знакомые и ласкучие.

Бессмыслица старого языка в книгах обрела четкость и стройность.

И все становилось понятно.

Все мои всплески, все мои срывы. Причины и следствия. И задействованные силы.

Почему и как.

Иногда я видела все как бы со стороны, особенно ярко последние воспоминания — как например, повинуясь моей воле, незримая тень парит за плечом моего мужа в гарнизоне, отводит удар…