Муж напрокат

— Тогда поставьте меня сейчас же на место!

* * *

Секундой позже Максим слегка меняется в лице, но всё равно продолжает меня держать. Сжимает зубы, бледнеет, но терпит. Обнимает, даже не дрогнув. Если бы я выбирала лучший мужской аромат года, то это точно был бы этот терпкий коктейль. Всегда знала, что запах имеет огромное значение. И если женщине нравится то, как от мужчины пахнет, значит ей нравится и сам мужчина. Отлично. Приехали.

— Отпусти мою маму, поганка! — Бьёт Ася Максима кочергой по ноге.

Вот почему он побледнел. А я так увлеклась его ароматом, что даже не заметила, что на Максима напал мой ребёнок.

— Ты что делаешь, доченька? Ну нельзя же так в самом-то деле!

Испугавшись, спрыгиваю с его рук. Пытаюсь поймать дочку, но она ускользает.

Ну вот откуда у моей Аськи взялась такая агрессия? Я вроде мужчин не водила. За все эти годы у меня, кроме Афанасия, которого я пыталась познакомить со своими совсем недавно, никого и не было. А Максим, расставив ноги шире — так, видимо, ушибленная кочергой нога болит меньше, просто общается с моей дочерью. Без матов и криков. Великолепное самообладание. Афанасий бы уже орал. Спрятав руки за спину, он наклоняется к девочке.

— Ася, — аккуратно начинает он.

Мне приятно, что он запомнил её имя с первого раза.

— Взрослые люди бывают разными. Есть плохие дяди и тети, не спорю, но есть и те, кто зла тебе не желает. Не стоит лупить кочергой всех подряд. Я пытаюсь вам с мамой помочь.

— Ты забираешь у нас маму!

— Нет, никогда и ни за что. Вы всегда будете у мамы на первом месте.

— А вам больно было? — щурится дочурка.

— Вообще-то да, — улыбается Максим.

— Вот и хорошо! — замахивается дочурка ещё раз, нападая.

Максим аккуратно отбирает у неё опасное «оружие». Отдаёт мне. А я отчего-то разрешаю ему воспитывать.

— Так. Послушай меня, Ася! Бить людей, угрожать им, грубить и хамить — это плохо.

— Вы мне не папа!

— Нет, конечно, папа есть папа, но я пытаюсь помочь твоей маме.

— Ася, встань в угол и подумай о своём поведении, — не терплю я дурного поведения старшей.

— Мама, он курьер, почему ты слушаешь курьера?

— Потому что ты маленькая девочка и ведёшь себя плохо. А дядя Максим прежде всего взрослый человек. А взрослых необходимо уважать.

— Ну, мама…

— В угол!

Ася наконец-то слушается и идёт в угол. А у меня нервы не выдерживают, конечно, я хочу, чтобы девочки были хорошими и добрыми. Но лучше уж мы как-то сами. Беру свой телефон, перелистываю контакты. Волнуюсь. Отчего-то воздух кажется вязким, трудно дышать, пересыхают нос, горло, рот. Со мной что-то не то. Собираюсь его отправить, а нервничаю как перед посещением зубного. Не нужен мне фиктивный муж, который со мной флиртует. Это какой-то служебный роман получается. А мне всё это необходимо для дела. От даты до даты. К тому же Максим хитрый и изворотливый — уговариваю саму себя. Подозрительно красивый тип. И я собираюсь выгнать его. Так лучше, с ним я вообще забыла, какие у меня планы, дела.

Окна надо перемыть, снять все шторы, полить цветы, прополоть клубнику. Сейчас самое подходящее время для размножения ягодных кустарников. И рыхлить надо, чтобы кислорода хватало. А ещё с появлением тепла активизировались многочисленные насекомые-вредители. Егорка мне обещал с этим помочь, опрыскать деревья, но что-то молчит. И подкормить бы кустарники. А я два часа потратила на какие-то «сюсю-мусю». Фиктивный муж обязан действовать строго по плану и в нужный момент просто выйти в костюме к комиссии. А эти глубинные душевные переживания — просто кошмар и ужас.

Подхожу к Максиму и прошу его достать свой мобильник.

— Вот телефон автосервиса, поиграли и хватит. Ищите свою машину, Максим, и езжайте в город. Мы с вами всё равно не сможем сработаться нормально. У нас с вами разные цели. Я трачу время, вы тратите время. Не знаю, зачем вам фиктивный брак, но меня порядком раздражает эта ваша загадочность. Такое ощущение, что вы карточный шулер на партии в покер.

Максим ничего не говорит, а я нервничаю. Хватаю с полки кастрюлю.

Наливаю туда холодную воду, выкладываю размороженное мясо и ставлю на средний огонь. Надеюсь, он уйдёт.

— Бульон будет вкуснее, если использовать именно мясо на кости, — зачем-то объясняю свои действия, суечусь.

Жду, когда жидкость закипит, чтобы накрыть кастрюлю крышкой и варить будущий борщ на медленном огне час-полтора.

— Хотите, чтобы я уехал? Точно?

— Да! — решительно объявляю я, а у самой руки дрожат, и свекла из них падает, когда я её вместе с морковью из мешка достаю, чтобы почистить. Сейчас натру её на крупной тёрке, а морковь — на средней. Лук нарежу небольшими кубиками…

Младшая по-прежнему перебирает гречку, старшая стоит в углу, к нам спиной, а я вспоминаю, что лук у меня в сенях находится.

— Собирайтесь, Максим!

Семеню по коридору. Слышу по скрипу половиц, что он идёт за мной. В тамбуре места совсем мало. Дышать нечем от напряжения между нами.

— И Афанасия не боитесь? А брата его тюремщика? А другого брата со смотровой ямой для диагностики машинок? А внебрачного папу с крупной должностью? Ды вы, как погляжу, совсем ничего не боитесь, так сильно хотите, чтобы я ушёл. А если он вам теперь жизни не даст?

— Ну и пусть, не первый раз. Он хотя бы прямо говорит, а вы обманщик. Вот почему именно я? Зачем?

— Да где я ещё одну такую умницу и красавицу найду?

Закрываю глаза и медленно вздыхаю. Ковыряюсь в мешке, шелестя пакетами, выуживаю самую большую луковицу. Опять волнуюсь. И злюсь.

— Нет, Максим!

— Нет?

— Да!

— Ну ок, тогда у меня остался последний довод. Самый главный и не допускающий никаких возражений.

— Это какой? — Выпрямляюсь я, разворачиваюсь к нему лицом.

Глаза в глаза, до самой глубины, так что кровь течет по венам как бурная горная река.

— У нас с вами, Ксюшенька, такое бешеное притяжение и сумасшедшие флюиды, что смысла тянуть с браком я не вижу.

— Чего?! — округляю глаза.

Луковица валится из рук и катится по полу.

А Дубовский решительно кладёт руку мне на талию. С силой дёргает к себе, впечатывая свой рот в мой и впиваясь в губы бесконечно страстным и безумным поцелуем.

Глава 11