Мужчина моей судьбы

— Графиня, — произнес он нейтральным тоном.

— Добрый день… — пробормотала я и запнулась, не представляя, как вести себя дальше. Показывать при сигилльце, что мы с фрейром близко знакомы, не хотелось. Мало ли…. Береженого бог бережет.

Йор, надо отдать ему должное, все правильно понял, и тут же отвернулся.

— Что здесь происходит? — вопросил он и оглядел комнату, оценивая обстановку. — Надеюсь, вы собрались не для того, чтобы… гм… обидеть нашего единственного посланника? Меня бы это очень… просто-таки невероятно расстроило бы и даже, не побоюсь этого слова, огорчило. — Он подлетел к дивану и опустился возле мирно спящего Петьки. — Так, в чем дело, смертные?

Рассказать все Йору вызвался — кто бы сомневался — все тот же Саллер. О поясе, который баронес… одна знакомая прислала ему, герцогу. О том, как он после тщательной проверки передарил ненужную вещь кузену. О брошке, которую от его имени передали принцессе Эмине. О том, что Кемран разрешил сестре ее надеть. О встрече Эмины и Трэя на балу. О поцелуе. О том, что парочку еле растащили в разные стороны и усыпили от греха подальше.

Йор слушал внимательно, не перебивая, что, само по себе, было удивительно. А вот когда Рэм закончил…

— Вот дур-а-а-ак… — протянул фрейр, качая головой. — Какой же дурак!

Я сначала не поняла, кого он имеет в виду — Саллера, Петьку или Кемрана. Оказалось — неведомого злодея.

— Криворукий тупица. Недоучка, — Недоэльф распалялся все больше и больше. — Не умеешь — не берись. Хорошо, хоть все живы остались.

— Вы знаете, что с моей сестрой?

— И какое заклятие применялось?

Герцог и принцем оживленно переглянулись.

Король ничего не сказал, но заинтересованно подался вперед.

— Конечно, знаю. Это древняя магия нелюдей. Вы, смертные, не видите ее и уж тем более не умеете распознавать... — Йор пренебрежительно скривился. — Помнится, я сам использовал нечно подобное… гм… недавно... — Он многозначительно умолк, в упор уставившись на Рэма, и тот прикрыл глаза, давая понять, что намек понял.

— Значит, вам известно, как от этого птархового приворота избавиться? — не вытерпел Танфрад.

— Разумеется, — фрейр выпрямился и надменно пожал плечами, явно наслаждаясь всеобщим вниманием. — В вашем случае — никак.

Полюбовался на потрясенные лица собеседников, выдержал многозначительную паузу и, наконец, решил смягчить приговор.

— Вернее, почти никак, — произнес он, устраиваясь на краю массивного письменного стола. Подтащил к себе толстую книгу, облокотился на нее, и только затем пояснил: — Единственный выход — уничтожить болвана, который так небрежно обращается с древней силой, ни птарха в ней не смысля. С его смертью приворот спадет… — Фрейр широко улыбнулся. — Возможно…

— Возможно? — взорвался Кемран. Страх за сестру взял верх, и он отбросил излишнюю осторожность перед нелюдем.

— Угу, — безмятежно подтвердил недоэльф. — Маг, активировавший парные артефакты, имел о них самое общее представление, поэтому действовал почти наугад. И изрядно… начудил. Соединил не только судьбы — жизни, и, надо сказать, поразительно крепко. Если бы граф и принцесса не испытывали взаимной симпатии, привязка получилась бы неустойчивой и не впиталась бы так в ауры. Но эти двое нравились друг другу, и связь оказалась на удивление прочной. Что произойдет, если ее разорвать, не предскажу даже я.

— Что значит «нравились»? — снова разъярился принц. — Моей сестре не мог понравиться какой-то выскочка… захудалый графеныш.

— Почему не мог?

И вот понимала я, что надо бы сдержаться, но последние слова Кемрана возмутили до глубины души. Сам ты… захудалый. А мой Петька — орел… Почти.

— Пе… Пиотрей умный, заботливый, внимательный… Красивый, наконец. Он у меня вообще сокровище. Идеальный мужчина. Да у него от поклонниц отбоя нет. Любая девушка умерла бы от счастья, обрати он на нее внимание. Да он…

Поймала ошарашенный взгляд Кемрана и запнулась, осознав, как все выглядит со стороны. Обманутая жена застала мужа с другой, от души накостыляла мерзавцу по шее, затем с чувством исполненного долга уложила спать, заботливо укрыла пледиком и сейчас восторженно нахваливает изменника перед родственником разлучницы. В общем, высокие отношения…

А что? Это он русских женщин еще не знает. Мы кого угодно на скаку остановим, а потом сами же и пожалеем убогого.

— Мда… — неизвестно к чему изрек его величество.

Саллер, слава богу, промолчал — не стал мои хвалебные оды комментировать. Вид у него при этом был самый что ни на есть серьезный и сосредоточенный, но глаза смеялись. Фух… Значит, Рэм, и правда, поверил, что я люблю Трэя, как брата, и защищаю исключительно поэтому. Осталось убедить его в том, что все остальные мужчины Намарры и ее окрестностей, включая Дарена, меня тоже ни капли не волнуют, и можно расслабиться

Йора мое выступление вообще не заинтересовало. Он достал из воздуха яблоко, хрустнул им — хорошо, предлагать на этот раз никому не стал, — и продолжил с того места, на котором остановился, словно его и не перебивали.

— Так что тебе, принц, Ольеса теперь беречь нужно. Пылинки с него сдувать, чтобы он хвост не откинул раньше времени, пока вы своего мага полоумного ловите.

— Что же делать? — растерянно пробормотал Кемран. Мне его даже жалко стало — таким озадаченным и потерянным он выглядел.

— Как что? — удивился фрейр. — Жениться… Вернее, женить. Тем более, этим двоим друг без друга жизни не будет. Нет, можно, конечно, и без свадьбы обойтись. Но вы, люди, почему-то придаете церемониям такое большое значение. Я вот вообще не понимаю, зачем оно нужно, это венчание, если смертные все равно не умеют объединять свои искры?

— Отдать принцессу крови, единственную жемчужину Сигиллы за простого графа? Неродовитого. Почти нищего.

— Почему простого? — оскорбился за Петьку Йор. — Он заслуженный кобольд… — Принц поморщился. — Почетный тролль… — Южанин скривился еще больше.

Так и знала, что звания не произведут на принца-соправителя должного впечатления.

— Кроме того, мы подумываем удостоить Ольеса титулом герцога хаудданского. — невозмутимо закончил фрейр. — За выдающиеся заслуги и… гм… все такое. А также оставить за ним должность единственного представителя наших интересов в человеческих королевствах, сделав ее пожизненной и наследственной.