Музыка души

– Мне нравится Евгений Иванович, – мечтательно произнесла Зина. – Он такой милый и предупредительный…

– Да ну тебя! – со смешком возразила Лида. – По мне, так его брат гораздо симпатичнее.

 Как вдруг в комнату влетел запыхавшийся Петя, прервав разговор. Кузины завизжали и стали его отчитывать за появление в их комнате в неположенное время, но он, не обращая внимания на крики, с ужасом сообщил:

– Там Коля с Ильей подслушивают вас!

Братья подставили лестницу к окну комнаты барышень и, затаившись, слушали их откровения. Горячо преданный кузине Петя, заметив это, кинулся предупредить ее и расстроил коварный замысел. Растерявшиеся поначалу девушки, быстро придумали, как отомстить любопытным, и на головы несчастных полилась холодная вода.

Снаружи послышался шум, крики и возмущенный возглас:

– Ну, Петька – предатель!

Пете было немного стыдно, что он выдал братьев, но девичья честь была дороже.

По вечерам, когда вся семья собиралась в гостиной, Петю часто просили что-нибудь сыграть. Он повиновался, но делал это с неохотой – играть при всех модные песенки или танцы, в то время как никто из присутствующих серьезно к его музицированию не относился и считал это лишь милой забавой, было для него почти пыткой. Он торопливо и небрежно играл, что просили, только чтобы отделаться.

Совсем другое дело, когда Петя играл один, для себя. Мир вокруг переставал существовать – глядя вдаль, но ничего не видя, он полностью уносился в волшебный мир звуков, вслушиваясь в каждую нотку, изливая в импровизированных мелодиях настроение, мысли и чувства. Музыка захватывала его целиком, он уже не только не видел, но и не слышал ничего вокруг. И когда совсем рядом вдруг раздался восхищенный вздох, Петя вздрогнул и подпрыгнул, резко оборвав аккорд – с жалобным всхлипом рояль замолк. Возле него стояла Аня и изумленно смотрела на кузена.

– Как ты чудно играешь, Петичка!

Как ни любил Петя кузину, сейчас ее появление вызвало только раздражение и недовольство.

– Ничего особенного, – буркнул он, нахмурившись.

Не дав Ане больше ничего сказать, он захлопнул крышку рояля и поспешно скрылся из комнаты. Ей оставалось только растеряно смотреть ему вслед. Конечно, он понимал, что повел себя грубо, но мысль о том, что кто-то слышал его сокровенные излияния, была невыносима.

***

Лето пролетело быстро и незаметно – самое счастливое лето в студенческой жизни Пети. Семья вернулась в Петербург, а он – в училище. Но теперь все было по-другому: на выходных он приходил уже не к чужим, хоть и любившим его людям, а в родную семью. Да и на неделе маменька постоянно навещала его. А еще она часто ходила в гости к своей сестре Екатерине Андреевне Алексеевой – тете Кате, которая жила на углу Фонтанки и Косого переулка, прямо напротив Училища правоведения. Из дортуара Петя мог видеть маменьку, неспешно идущую по улице. Каждый раз она нарочно задерживалась под его окнами, и он обменивался с ней воздушными поцелуями.

Перейдя на старший курс, правоведы получили вместо серебряных золотые нашивки, испытывая гордость и благоговение перед новым положением. Ведь теперь они имели дело не с учителями, а с профессорами, они теперь не приготовишки, а настоящие студенты.

Самым почтенным из профессоров, носившим звание заслуженного, был Василий Васильевич Шнейдер, преподававший римское право. В нем жил дух римлянина золотого века Рима, и в то же время это был человек благородный, деликатный и высокообразованный.

Интересен был и профессор в области юридических наук – Неволин. Он преподавал историю законодательства и энциклопедию законоведения. Изданный им учебник славился в Германии чуть ли не более, чем в России. Это был в полном смысле ученый – тихий, скромный. Мальчики питали к нему особое уважение.

К сожалению, такие профессора представляли собой редкое исключение. Большинство же относилось к урокам формально, заботясь лишь об успеваемости, да и та была одной видимостью. В училищной жизни сразу почувствовалась разница и воспитательного режима. Прежде воспитатели, за редким исключением, относились к ним с уважением и даже с любовью, почти по-отцовски. Теперь же студенты стали не людьми, а номерами.

Но, несмотря на муштру и недостатки преподавания, жизнь в училище захватила Петю, он привязался к товарищам, крепко подружился с некоторыми из них. Особенно с Володей Адамовым – еще со времен учебы в Приготовительных классах. Оба мечтали попутешествовать по миру и в свободное время постоянно обсуждали свои планы: как они поедут в Швейцарию, в Италию… Причем обе страны хотели обойти пешком, чтобы как следует осмотреть все достопримечательности. Кроме того, они вместе ходили в итальянскую оперу. Володя мечтал стать салонным певцом и даже брал уроки. Если честно, пел он прескверно, но Петя не решался разочаровать приятеля.

Однако некоторое время спустя Володя перешел в другой класс. Петя погрустил в одиночестве, но быстро подружился с другим товарищем – Федором Масловым. Они даже на уроках стали садиться за одним пультом.

В том году в училище заговорили о феноменальном мальчике-поэте, из Приготовительных классов. Недавно умер геройской смертью Корнилов, и по поводу этого печального события указанный мальчик написал стихотворение. Директор Языков возил его вирши принцу Ольденбургскому. Принц, в свою очередь, показал императору. И вот стихотворение юного поэта, который в одночасье стал восходящей звездой, уже читалось и переписывалось всеми. Звали вундеркинда Алексей Апухтин.

Заинтересовавшись им, Петя ходил в Приготовительные классы познакомиться. Апухтин оказался тщедушным, болезненным на вид и невзрачным. Несмотря на юный возраст, на окружающих он посматривал свысока и даже с некоторым презрением. Поощряемый восторженными отзывами всех о его стихах, удостоенный внимания принца Петра Георгиевича, покровительствуемый такими писателями, как Тургенев и Фет, Апухтин знал себе цену. Однако с Петей они понравились друг другу и быстро подружились.

На следующий год Алексей поступил сразу в шестой класс, перешагнув через седьмой – таким образом, они с Петей оказались вместе. Теперь мальчики дружили втроем – Петр, Федор и Алексей.

Весной Федор заболел, надолго оказавшись в лазарете. Чтобы не сидеть одному, Петр перебрался за пульт к Алексею. Если уж совсем честно, с Алексеем было интереснее: он отличался свободой мысли и необычайной образованностью – многих авторов, главным образом Пушкина, мог цитировать наизусть. Он был талантлив, да и любовь к искусству их объединяла. Петр пристрастил друга к музыке, а Алексей взялся просвещать его в литературе (до сих пор тот читал довольно-таки беспорядочно – то, что нашлось в библиотеке отца). Причем, помимо беллетристики, заинтересовал его и критической литературой, что для Петра было совсем в новинку.

Алексей вел рукописный журнал «Училищный вестник», и Петр начал активно в нем участвовать, даже издал статью «История литературы нашего класса», пользовавшуюся успехом, а главное, заслужившую одобрение Алексея:

– Отлично написано: интересно, легко, остроумно.

В этом журнале Алексей печатал и собственные стихи, которые пользовались все большей и большей популярностью. Он стал настоящей звездой училища, отчего сделался еще более высокомерным. Его мало кто любил за грубость, язвительность, едкие высказывания о всех и каждом.