Музыкальный Дом

Особняком держались веганы с их скромной палаткой и зеленью в тазах, презрительно морщась от стойкого запаха готового мяса: в специях, в зелени, острого и в поджарке, со стекающими по жесткой, хрустящей корочке каплями масла. Очередь у барбекю стояла внушительная, все с тарелками, возбужденно переминались в ожидании, пока получат порцию и смогут утолить урчание в животах. Голод объединял лучше, чем воскресная проповедь.

Уилл провел Эбигейл мимо рядов прямо к старинной теплице, возле которой стоял навес и очень длинный стол. Две индийские женщины разливали всем желающим чай, а чуть поодаль шеф-повара показывали мастер-классы по готовке. Они присели за столик, откуда им открывался вид на суету рынка. Рядом готовил один из поваров. Смотря, как нож танцует в его руках, пока тот шинковал сельдерей и другие овощи, Уилл пододвинул стакан и сделал глоток: его ласси был с мякотью манго, сбивающим с толку набором пряных специй и сливками. Эбигейл села напротив, поправив на шее шарф, чтобы не привлекать синяками взгляды окружающих.

— Я кое-что узнал о Лектере, — сказал он на пробу, и она тут же тяжело вздохнула. — Это связано с Кесси Бойл.

— Кесси Бойл убили еще когда отец был жив. Лектер…

— Как раз начал консультировать ФБР по убийствам Миннесотского Сорокопута. Он узнал про твоего отца и убил Бойл похожим способом.

— Зачем?

— Причинами он предпочел не делиться.

Она нахмурилась, уставившись невидящим взглядом в пустоту.

— Я больше ничего не понимаю. Это что получается? Он планировал нашу с тобой встречу годами?

— Скорее каприз, чем полноценный план.

— Он играет с нами? Ставит эксперименты?

— Ганнибал считает, что помогает нам. По-своему. Так, как не помог бы ни один врач или друг. Или отец.

— Помогает, — повторила Эбигейл. — Тем, что убивает людей. Шикарная помощь, просто заебись. Черт подери, просто невероятно, он все время был у Джека под носом, и никто ничего не замечал!

— Мне надо увидеть его жертв. Скажешь Прайсу и остальным, чтобы показали мне тела, думаю, Джек будет только в восторге.

— Уверен? Раньше ты и вовсе не хотел это обсуждать.

— Я боялся, что из-за меня погибнут люди, а оказалось, что они гибли все это время. Никто не сможет его поймать, кроме меня.

— Уилл, не преувеличивай, это не твоя ответственность. ФБР найдет его рано или поздно.

— Ганнибал сделал это моей ответственностью, — в присутствии доктора Уилл обращался к нему как можно официальнее, но, казалось, они знают друг друга целую вечность, и в разговоре с другими имя Лектера вылетало само собой. — Он выбрал меня, больше никто не знает, на что он способен.

Задумчиво постукивая по столу, Эбигейл нахмурилась.

— Я тут подумала. А если мы его найдем, что будет? Он же знает, что я убила Николаса Бойла, а ты помог мне спрятать труп. Ему будет достаточно намекнуть Джеку, чтобы нас посадили в соседнюю камеру.

— Он этого не сделает.

— Почему ты так уверен?

Уилл покачал головой.

— Ганнибал любит, когда люди у него в долгу. Это его способ привязать к себе: сначала он радушный хозяин, добрый друг, учитель — кто угодно, чтобы втереться в доверие. Затем, после того, как расшатает исподволь твое мировоззрение и мораль, толкает в самую гущу событий и смотрит, как ты выберешься. Ему нравится власть над людьми, а знание их секретов — самая сильная власть. Он ничего не скажет Джеку.

— Тогда остается Зверь.

— А что с ним?

— Если его поймает Кроуфорд, он может заявить, что не был в Миннесоте. Более того, у него может обнаружиться алиби, и нам крышка.

— Значит, нам надо найти его раньше твоих друзей.

Произнеся это, Уилл опасливо взглянул на Эбигейл. Поняла ли она, что он имел в виду? Помолчав несколько секунд, она подняла на него мрачный взгляд и кивнула.

— Согласна.

— Точно? У нас не будет никакой поддержки со стороны властей. Никто нам не поможет, и никто не должен узнать о наших планах.

— Уилл, — она положила руку поверх его, и он сжал ее теплые пальцы в ответ, — мы справимся. Мы найдем Зверя, убийства прекратятся, и он просто исчезнет. Спасем людей, только по-своему.

Уилл сомневался, что Эбигейл собиралась убить Зверя для безопасности остальных, в первую очередь ее волновало собственное благополучие и Уилла, но в этом он нашел успокоение. Значит, она не передумает.

— Зря что ли папа учил меня охотиться?

— Но ведь не на людей.

— Кто знает, — она печально улыбнулась и, откинувшись обратно на спинку стула, отпила холодный коктейль. На ее лице отразилась напряженная работа мысли. — Уилл, скажи честно, что ты думаешь о Лектере? Мы можем… спросить его о Звере?

— Обратимся мы к нему за помощью или нет, не имеет значения. Ганнибал хороший стратег и предпочитает гамбиты, где любой исход его полностью устроит. Он верит в своего рода теорию хаоса.

— Что это?

— Представь одну и ту же точку отсчета в безмерном пространстве. Без воздействий извне от нее вскоре выстроится система с определенным рисунком, состоящим из точно таких же точек. Круг, к примеру. Если точку сдвинуть, все последующие точки будут выстраиваться в совершенно другом направлении, однако, в конце концов, все равно выстроят тот же самый круг, просто точка отсчета окажется в нем на другой позиции. От изменений начального пункта схема построения системы не меняется, как и не меняется будущее от одной отнятой жизни.

— Маньяк, философ и математик, — Эбигейл выглядела заинтересованной. — Довольно впечатляюще.

Уилл нехотя признал:

— Я никогда не встречал никого похожего.

— Он тебе нравится? Как человек, я имею в виду.

— Я чувствую его. Его любовь к жизни, страсть к музыке, трепетное отношение к красоте и манерам, даже его абсурдные понятия о времени.

— Абсурдные?

— Сложно объяснить. Из-за того, что он постоянно видит будущее, его ощущение мира смещено. Что может произойти, для него произошло, как будто вселенная — это натянутые в бесконечность струны. И даже если Ганнибал в какой-то момент находится на ноте си, то это не мешает ему слышать и остальные. Никаких причинно-следственных связей. Есть только твое звучание на всех струнах одновременно. Предначертанный хаос.

— И как он видит тебя?

— Как семечко, которое понятия не имеет, во что может вырасти.

— А он знает?

— Он же видит будущее, — напомнил Уилл. — Конечно, знает.

Эбигейл задумчиво потыкала трубочкой лед в стакане и заметила:

— Лектер — серийный убийца, наверняка от него исходит что-то жуткое или неприятное.

— Не все так однозначно, Эби, почти все время он — один из приятнейших людей, которых мне доводилось встречать. Ненавязчивый, предупредительный, который относится ко мне с уважением и симпатией, даже несмотря на то, что мы по разные стороны баррикад.

— Но?

— Наверное, самое странное — это голод.

— Он на диете что ли? — прыснула со смеху Эбигейл, прикрыв ладонью рот. — Я видела его фотографии, он же не толстый. Может позволить себе любой кулинарный изыск.

— Я же говорил, не все так однозначно. Едой его голод не ограничивается, этот голод гораздо глубже. Удовольствия, развлечения, роскошь, питающие его высокомерие и непомерную гордость. Он как зависимый, только, в отличие от наркоманов, Ганнибал полностью контролирует свои желания. Он способен прожить, не питая их, но предпочитает этого не делать.