Музыкальный Дом

Эбигейл вспомнила жертвы Потрошителя. Если она даст ему хоть один шанс, то ее почки пришлют по почте. Нет, спасибо.

— За дуру меня держите?

— Просто не хочу тратить время, учитывая, что вы меня отпустите.

— Что? — она злобно усмехнулась, перехватив пистолет удобнее обеими руками. — С какого перепугу?

— Я сдаваться не собираюсь. Вы не хотите подходить. Патовая ситуация, не так ли? Вы выстрелите мне в спину при попытке к бегству? Однако ни ФБР, ни наш дорогой Уилл до сих пор не нашли убедительных улик, и даже наша общая знакомая доктор Блум не сможет перевалить чашу правосудия на вашу сторону. Что вы скажете суду? Что я кто, экстрасенс? — он откровенно насмехался. — Я выйду через неделю предварительного заключения, и за это время вы потеряете все: репутацию, место работы, карьеру. И Уилла.

— Уилл найдет, куда вы дели тела.

Что-то мрачное и самодовольное мелькнуло на его лице.

— О, я очень на это надеюсь, но ему понадобится наша помощь.

— Наша?

— Конечно, Эбигейл. Я же могу звать вас Эбигейл на правах старого знакомства и разницы в возрасте? Ваш отец столько рассказывал о вашей семье, мне кажется, я знаю вас с Луизой целую вечность. Позвольте быть вашим другом.

Ее рука не дрогнула, лишь в животе словно чья-то холодная рука сжала внутренности. Он знает маму. Господи, ее надо срочно увезти из города. В следующую секунду Эбигейл испуганно распахнула глаза.

— Мой, — она запнулась, — мой отец? Вы знали папу?

— Более того, я обещал ему, что буду приглядывать за вами, моя дорогая. И делал это до сих пор в меру своих сил. Мир жесток к таким, как мы.

— Я не такая, как вы!

— Между нами больше общего, чем вы думаете, — спокойствие Лектера под дулом пистолета было непоколебимо. — Вас до сих пор мучает стыд за то, что вы живы. Чувство вины за то, что отличаетесь от других. Что вы сильнее и целеустремленнее. Голоднее. Вы не скучаете по вкусу девушек на своей тарелке? — Эбигейл казалось, что, уже позволив ему говорить, она совершила ошибку. Змеиный язык, как у дьявола-искусителя, вливал в ее уши сомнения. — Помните, что вы чувствовали, когда убили Николаса Бойла?

— Не понимаю, о чем вы говорите, — она со страхом огляделась по сторонам, но обычные люди предпочли наблюдать за ними издалека, снизу, прикрыв глаза от солнца. Кто-то снимал на телефон и на планшет. Они оба загремят в вечерние новости. Да блядь.

— Мне вы можете не врать, дорогая. И я бы с радостью поболтал с вами, но скоро явится охрана, и дело примет кровавый оборот. Эбигейл, послушайте дружеский совет, я предлагаю выход для нас обоих. Дайте мне уйти.

— Как я могу вам верить? — почти сдавшись, спросила она.

— Я всегда держу обещания. Появление Подражателя должно было вам об этом сказать. Вы мне как дочь, — от его последних слов тошнота подвалила к горлу.

Эбигейл еще раз взглянула на Лектера, разрываясь на части от выбора, сжала крепче пистолет и сняла предохранитель. Ему не нужен был ответ вслух. Увидев ее решение, он кивнул и неожиданно быстро скрылся среди прилавков. Господи, хорошо, что она не ввязалась с ним в драку, двигался он практически молниеносно. Погоня началась.

Перед тем, как Уилла посадили в машину и увезли, он успел увидеть Эбигейл краем глаза, пока она отчитывалась полицейским, запыхавшаяся, в порванных джинсах. Живая и здоровая, слава богам. У него чуть сердце не остановилось, когда он потерял ее из виду.

Чтобы не мешался под ногами, агенты ФБР отвезли его домой и посадили под своеобразный домашний арест. Он остался один. Растерянный и оглушенный, как жертва бомбежки, Уилл, после целого дня среди людей и постоянного шума их эмоций, прислушивался к непривычной тишине дома. Даже громкой. Все стихло, и Уилл все ждал и ждал, пока раздастся новый звук. Ничего. Тишина.

Дом сверкал чистотой: натертые до блеска столы, от полов пахло моющим средством с лимоном, и в какую комнату бы он ни зашел, его встречал свежий воздух — уборщики не поленились и проветрили комнаты. Без всякой эльфийской магии повсюду царил порядок, лишь наблюдение за домом немного раздражало. Джек решил выделить более серьезные силы, и возле дома теперь дежурил синий грузовик с логотипом электромонтеров.

Дом. Он назвал это место своим домом по привычке. Он полностью в его распоряжении, пока Лектера не поймают. Довольно щедрый подарок от того, с кем они вживую даже не разговаривали.

Уилл медленно ходил из комнаты в комнату, размышляя. Его внутреннее «я» всегда походило на бескрайний океан, куда вливалось множество рек и озер из жизней других людей. Внутренний мир Лектера же больше походил на архитектурное чудо, основанное на костях и катакомбах. В его подвале было неуютно, холодно и страшно, и до сих пор Уилл старался не вглядываться в эту темноту слишком пристально. То была необычная темнота, та, что пряталась под детской кроватью и имела слишком много глаз и загребущих рук.

Лектер выстроил четкую симметрию, поднял воображаемые стены, заполнил каждую комнату картинами, скульптурами и воспоминаниями, а затем пригласил Уилла не только в свой дом в Балтиморе, но и в это призрачное поместье. Истинное убежище Уилла нашлось именно в этих невидимых стенах, которые невозможно сломить и уничтожить.

Как затонувшая Атлантида, под защитой Ганнибала его собственный лабиринт и система шлюзов робко поднимались из вод, к сожалению, буквально врастая в чужой дворец памяти. Одно основание, общие стены, коридоры, которые приводили в заводи, и подводные каналы, вдруг оканчивавшиеся просторным залом, заполненные музыкой, разговорами и чудесным светом. Ганнибал будто и вовсе не чувствовал его вторжение, его полностью устраивал нынешний вид из окон дворца. Он неустанно пестовал, взращивал их взаимозависимость, восхищаясь их общим творением. Из классической постройки в стиле барокко с его арками, огромными окнами и изысканными ветвистыми барельефами ментальная карта воспоминаний Ганнибала медленно, но верно превращалась в обитель гигантского, морского чудовища. Эта обитель продолжала расширяться, сплетаясь щупальцами и отращивая новые.

Во дворце Уилл сам мог решить, хочет ли он слышать чужие воспоминания и где проведет спокойную ночь. Возле своего старого дома, в солнечный день, пока сладкий, пьянящий аромат магнолий и орхидей, смешиваясь с жарким летним воздухом, наполнял легкие, или на борту залатанной лодки, рассекая стоячие, цветущие воды и посылая ровные, большие круги.

Когда все кончится, сможет ли Уилл выломать себе путь наружу? Переживут ли они разделение, и кто именно выживет? Лектер знал последствия, знал, что доспехи, которые он дал Уиллу, срастутся с ним, как вторая кожа. Знал ли сам Уилл? По крайней мере, догадывался, и тогда цена казалась справедливой.

У него оставался последний выход. Раз Ганнибал не мог зайти в собственные подземелья, то это сделает он. В конце концов, теперь это были и его подземелья тоже. Может, там он найдет оружие против их связи или против самого Ганнибала?

Уилл видел весь дом, кроме спальни, и туда он совсем не хотел идти. Даже несмотря на их странную близость, Уилл избегал видений о сексе, как огня. Это было бы нечестно по отношению к Алане.

Но ведь она догадывалась, что Уилл может увидеть, когда отсылала к нему ФБР? Как сильно ранило ее предательство Лектера? Что он сделал? С виду у них было более чем все хорошо: одинаково холодные, здравомыслящие, оба не позволяли сердцу брать над собой верх. Идеальный союз двух состоявшихся людей. Даже почувствовав первые трепыхания симпатии к Уиллу, Алана смогла задавить их на корню, зная, что ничего хорошего не выйдет с нестабильным, травмированным человеком, и продолжила отношения врача и пациента. Она всегда поступала правильно. Насколько же Ганнибал раскрыл ее «потенциал», раз теперь она хладнокровно пустила Уилла в святая святых своей личной жизни?

Секс был для него проблемой. Даже чужой секс.

Первые опыты он начал довольно рано. После смерти отца он остался совсем один в санатории для душевнобольных. Что ему было терять? Здравый рассудок? Его и не было никогда.

Из молодых с ним в санатории жила Мажена, полячка, старше его всего на два года. Ее папа, бизнесмен, постоянно был занят в разъездах, и ему некогда было заниматься дочерью и ее наркозависимостью. Мажену ловили голышом в парке для гуляний, она трахалась с подсобными рабочими, когда попадались не совсем уроды, и несколько раз стянула лекарства из комнаты отдыха медсестер. Что удивительно, именно Мажена поверила ему сразу и безоговорочно, в отличие от врачей, которые на тот момент уже пару месяцев ставили на нем опыты и писали в научные журналы о его невероятном заболевании мозга.