Музыканты
Шрифт:
– Барина спрашивают!
– сообщила кухарка.
– Судебные исполнители!
– охнул Кальман.
Паула посмотрела на него с материнской жалостью и вышла из комнаты. И почти сразу раздался ее голос:
– Имре, тебе принесли деньги! Надо расписаться!
Кальман боязливо выскользнул в переднюю, а Паула прошла в спальню, чтобы закончить свой туалет. В гостиной они сошлись одновременно, Кальман похрустывал пачкой новеньких бумажек. Видно, что ему доставляло удовольствие само прикосновение к деньгам.
– Бедный цыган еще подкармливает нищего композитора!
– воскликнул он.
– Паула, мы начинаем
– Ты великолепен, Имре, - улыбнулась Паула.
– Но смотри, чтобы щедрость не перешла в мотовство.
Он не заметил иронии.
– Какая ты красивая, Паула!
– продолжал прозревать Кальман.
– А я порядочная свинья. Но повинную голову меч не сечет. Давай в знак того, что ты меня прощаешь, выпьем вина. Пошли Анхен в лавку.
– Представляю, какое вино купит Анхен! Которым подкрепляется ее кузен из пожарной части. Я лучше сама схожу. «Либфраумильх» годится?
– Отличное вино!
– в упоении вскричал Кальман.
– Кутить так кутить! Но знай, девочка моя, недорогие вина куда забористее!..
Супруги дружно отобедали и осушили бутылочку забористого вина. Джильда догладывала сахарную косточку, а Кальман, вновь охваченный беспокойством, жаловался Пауле.
– Иенбах и Лео Штейн навязывают мне либретто. Но само название отпугивает: «Да здравствует любовь». Ты веришь, что оперетта с таким названием выдержит хотя бы десять представлений?
– Ты зря беспокоишься. Все равно она будет называться «Королева или Принцесса Любви, Долларов, Вальса»…
– Едва ли, ведь действие происходит в кабаре.
– А кто героиня?
– Простая венгерская девушка, ставшая звездой варьете.
– Венгерская?.. Значит, она танцует чардаш?
– Это ее коронный номер.
– Все ясно. Ваша оперетта будет называться «Княгиня чардаша».
– Изумительно!
– Кальман был потрясен.
– А главное - оригинально, - рассмеялась Паула.
– Но шутки в сторону. Ты созрел для чего-то большего. В бедняжке «Суси» есть дивные куски, в последнее время ты играл много красивой и веселой музыки. Ты должен создать свою лучшую вещь. Но не спускай глаз с халтурщиков-либреттистов. Они могут все изгадить.
– Я вцеплюсь в них, как бульдог, - заверил Кальман.
– На этот раз содержание особенно важно. Я хочу, чтобы там был дух Венгрии - в героине, девушке из народа, и сладко-гнилостный дух разлагающейся монархии. Я выведу целую галерею титулованных уродцев…
– Имре, ты революционер!
– рассмеялась Паула.
– Ничуть!
– он тоже засмеялся.
– Просто я разночинец, презирающий знать.
– Но если твоя оперетта станет откровенной сатирой, ты прогоришь. Успех создает не галерка, а высший свет.
– Не бойся. Они не посмеют узнать себя. Будут считать, что высмеяны нувориши, а не урожденные Гогенлоу, Лобковицы, Эстергази.
– Чего ты так расхрабрился?
– Я и сам не знаю, - развел руками Кальман.
– Я очень люблю мою героиню Сильвию Вареску, а ее там все обижают…
– Сильвия… - повторила Паула, словно пробуя имя на вкус.
– Как странно!.. Вот прозвучало имя, а что будет с ним дальше?
Умрет ли, едва родившись, или разнесется, как эхо в горах?.. До чего же все непредсказуемо в искусстве, если только оперетту можно считать искусством.– Жалко, что не осталось вина. Мы бы выпили за успех.
– Упаси боже!
– в неподдельном испуге вскричал Кальман.
– Нельзя пить за дела!
– И он постучал по деревянной столешнице.
– Я же говорил тебе, что успех зависит от бесчисленных случайностей. И никогда не знаешь, где подставят ножку. После пятисотого спектакля я осмелюсь сказать: видимо, моя оперетта увидит свет.
– И все-таки успех зависит от другого, - не приняла шутки Паула.
– Дать тебе добрый совет?
– Ты сегодня на редкость щедра. Сперва бунт, суровая отповедь, куча наставлений, теперь добрый совет.
– Ты забыл, а название оперетты?..
– Действительно! Название - половина дела. Так что же ты мне посоветуешь?
– Не тебе, а в а м: господам Иенбаху, Штейну и Кальману. Я знаю, что такое работать в Вене. Вы накачиваетесь крепчайшим кофе, от возбуждения ругаетесь, как извозчики, нещадно дымите и временно примиряетесь на свежих неприличных анекдотах.
– Утешительная картина вдохновенного творчества!
– Во всяком случае, правдивая. Я пропустила сплетни. По этой части венские либреттисты могут дать сто очков вперед любой демимонденке.
– Хватит унижать моих сотрудников. Давай по существу.
– Выбирайте какое-нибудь тихое место…
– Святая наивность! Иенбах и Лео Штейн дня не проживут без свежих газет, без черного…
– Дай договорить, Имре!
– стукнула кулачком Паула.
– Я вовсе не надеюсь загнать этих бульвардье в медвежий угол. Но найдите более спокойное место для работы, чем Вена. Твоим приятелям надо немного остыть и сосредоточиться. Нельзя кропать либретто между двумя партиями в покер. И ты будь неотлучно при них. Как гувернантка, как педель… Пойми, Имре, твой час пришел, сегодня или никогда.
– Ей-богу, даже страшно! И куда ты нас отсылаешь?
– Хотя бы в Мариенбад…
– Франценсбад тише.
– Там слишком много гинекологических дам. Мариенбад тоже не заброшенная в горах деревушка, но после взбудораженной столицы курортный шорох покажется вечным покоем. И ты выиграешь свою большую ставку.
– Да, Мариенбад - то, что нужно для Иенбаха и Штейна. Тихий рай сердечников, почечников и толстяков с нарушенным пищеварением.
– Кальман улыбнулся.
– Решено, Паула, маршрут в Бессмертие ведет через Мариенбад…
«КНЯГИНЯ ЧАРДАША»
Все говорили о неминуемой войне, и никто в нее не верил. И людный в разгаре сезона Мариенбад жил обычной суматошной и пустой курортной жизнью. Встречи у источника, где с раннего утра играл духовой оркестр, торжественные хождения, словно к Лурдской божьей матери, на ванны и прочие процедуры, нудный крокет, карты по-маленькой (ночью рулетка по-крупному), долгое высиживание в плетеных креслах открытых кафе под огромными зонтиками и обсуждение текущих мимо пестрой лентой гуляющих, вечер танцев с премиями, лотереи и гастроли неведомых европейских звезд в местном избыточно фундаментальном театре. И все же здесь было куда спокойнее, чем в Вене.