My December

Неужели то, что он увидел, правда? Неужели Грейнджер только что с Малфоем?..

Не видя, не понимая, не чувствуя, направляется быстрыми шагами к глыбе льда. К застывшему с одной гримасой человеку. У которого на лице было лишь одно — презрение.

В два шага он преодолевает это расстояние и, схватив за воротник идеальной рубашки, прижимает врага к стене.

— Ты! — кричит, рычит он. — Ты!..

— Я.

Прохладно. Холодно. Безразлично.

Никак.

Драко даже сейчас было никак.

— Ты что творишь?

Кулак застывает около сверкающих глаз.

Зрачки сужаются, а губы произносят:

— Уизли. Тебя не должно волновать, что я творю.

И следующий ответ растворяется с оглушительным визгом Гермионы, потому что рука ударяется об стену — парень успевает отклониться от взмаха Рона.

— Отвечай! Что делал?

Едкий смешок. Но безразличие, как ветром сносит. Появляется решимость, и презрение, не знающее границ, возрастает с силой.

— Пусть тебя это не ебет, — четко выговаривая каждое слово, произнес слизеренец змеиным говором.

Пальцы сильнее обхватывают шею. Сильнее вдавливают в стену.

Глаза рыжего смотрят с яростью, с импульсом.

Ненавидит. Как же он ненавидит Малфоя. Этого ублюдка в дорогом костюме.

И, когда рука заносится для нового удара, чьи-то тяжелые руки оттаскивают его от парня. Что-то говорят и насильно вытаскивают из помещения. Пока девушка, со слезами на глазах, бежит к Драко, прижав руки к лицу.

Не простит. Рон просто этого не простит обоим.

Он ответит. Он еще накажет слизеринца.

Он обещает это себе, пока тяжелая дверь закрывается за классом.

***

Девушка строчила в тетради по нумерологии, попутно заглядывая в учебник, вновь перечитывая кусок текста. Шел только второй день недели, а она уже страшно забегалась и думала лишь о том, как бы побыстрее закончить с уроками и пойти спать, закутавшись в теплое одеяло. Гермиона даже прикрыла глаза на секунду, представляя, как ее тело касается мягких перин, и она погружается в сон.

— Медитируешь?

В мгновение ока она распахивает веки, удивленно глазея на застывшего на пороге Драко. Он снисходительно осмотрел ее снизу вверх, оглядывая спальную одежду: розоватого цвета футболку и коротенькие шорты в приятном лимонном цвете.

— Учусь, — буркнула в ответ она, отвлекаясь от приятных мыслей о кровати. Гермиона посмотрела на раскрытую тетрадь и непроизвольно фыркнула, понимая, как много ей еще придется записывать по одному только предмету.

— Ну я заметил, — ответил тот и сделал легкий кивок. Постояв на одном месте с пару секунд, он выглянул куда-то за дверь, нахмурившись. — Блейз, ты заснул по дороге?

В ответ послышалось недовольное шипение, и уже рядом с Драко возвышался другой слизеринец с черным пакетом в руках. Он посмотрел на Гермиону спокойным, слегка отстраненным взглядом и коротко махнул головой в знак приветствия.

Девушка в изумлении перевела взгляд на старосту, который махнул Забини на свободное кресло, а сам присел на диван около Гермионы.

— Кхм… — она неловко поерзала на месте, созерцая на слизеринца. С ним она не имела случая общаться и то, что Драко привел его без спроса, не особо радовало. — Тебе бы тоже не мешало позаниматься, — рассудительно заметила Гермиона, все еще смущенная присутствием его друга.

Насколько она знала, весь Слизеринец без исключения не любил гриффиндорцев, а особенно грязнокровок, вроде нее. Поэтому было очень странно, что Забини, представитель того самого факультета, спокойно восседал в двух метрах от нее, не озабоченный ничем.

— Успеется, — махнул рукой Драко, пропуская ее замечания мимо ушей. — Я могу и заниматься, и веселиться. Ты — нет.

Она возмущенно посмотрела на него, скрестив руки на груди. Но сама понимала, что веселиться не умеет. Да и не знает, что это. Потому что Малфой явно имел ввиду не игру в снежки.

— Это не главное в жизни, — невозмутимо ответила она, иногда поглядывая в сторону Блейза: он копошился в своем пакете, решая доставать что-то в нем или же нет.

— Ты так говоришь, потому что никогда не испытывала это, зануда, — устало проговорил Драко.

Он поудобнее устроился на подушках, положив ноги на стол. Староста едко ухмыльнулся другу, который скрыл улыбку за маской легкой заинтересованности. Гермиона перевела взор с одного на другого и насупилась еще больше.

— Наверное, потому что мне это и не нужно? — спросила та, наконец, посмотрев в раскрытую тетрадь.

Парень был прав: веселье — это вещь, через которую должен пройти любой подросток. Ведь все года просидеть за уроками — это не дело. Конечно, все это хорошо для будущего, но жизни всего одна. И прожить ее нужно в радость, а не для того, чтобы заработать много денег и уйти вместе с ними на небеса.

— У тебя не будет молодости, — вдруг подал голос Забини, до этого сидевший в тишине. Он достал из того пакета большую бутылку с коричневатой жидкостью и водрузил ее на стол.

— Что это? — в ужасе обратилась Гермиона к Драко, который вдруг расплылся в злорадной улыбке. — Что?

Он многозначительно повел бровями, прежде чем ответить:

— Попробуй — узнаешь.

Блейз не то засмеялся, не то хрюкнул, продолжая ставить на плоскую поверхность бокалы.

Девушка охнула и отодвинула учебники с листами подальше от жидкости и возмущенно сказала:

— Я тебе не дегустатор! Между прочим, я здесь…

— Занимаюсь, — закончил за нее Драко, подняв один палец вверх. — Занимаюсь я здесь.

Забини махнул рукой, словно давая понять что-то другу, чего не могла вразумить Гермиона. Она с круглыми глазами наблюдала, как слизеринец наливает Малфою и себе коричневатый напиток, откупорив крышку.

— Ей лей, — посетовал староста, кивнув на третий бокал, бывший до этого пустым.

Забини молча пожал плечами и вылил еще немного в указанное место.

— Вы что это делаете? — возмутилась девушка, таращась на опустевшую бутылку. — Я же здесь учусь! Вы же будете…

— Мешать, — в одни голос сказали друзья и даже ухом не повели.

Они взяли в руки стеклянные приспособления и опустошили их в один глоток. Драко нахмурился, прикрывая глаза. Он охнул, открывая только левое веко, смотря на то, как Блейз тяжело дышит.

— Чувствую себя драконом, — сказал тот, маша рукой, словно это могло чем-то помочь.

— Ты что-то переборщил с настойкой, — хмыкнул Драко, приходя в себя. — Еду доставай, что сидишь?