My December

Забини опять засмеялся, покосившись на гриффиндорку. Та зажато пожала плечами.

— Дай выпить.

— Прошу, моя госпожа. Вижу, с твоей ролью на сегодняшний день, я попал в яблочко, — сквозь слезы пробормотал Забини. Староста, посмеиваясь, пихнула его в грудь, отбирая бутылку.

— Что-то не так? — зло спросил блондин, остановившись. — А то, я вижу, все веселье проходит без меня.

Гермиона умоляюще посмотрела на Блейза, мотая головой. Если Драко узнает, то, наверняка, не захочет идти в таком виде. Вероятность того, что они встретят Пэнси была очень велика — очередь дежурить была ее. А уж она поймет, кем именно были оставлены эти отметины. Паркинсон прилипла к аристократу, как скользкая пиявка, и сам Малфой, судя по всему, до сих пор был привязан к девушке.

— Да успокойся ты! — закатила глаза Гермиона, еле держась на ногах.

Настроение у слизеринца было не из лучших, и в принципе, его можно понять. Он ходил чернее тучи, стараясь выглядеть беспечно. Возможно, не знай Забини и Грейнджер Драко так хорошо, они бы ничего и не заметили.

Блейз задумчиво посматривал на уставшее лицо друга, в который раз удивляясь тому, сколько значит для него гриффиндорка.

Было видно, что мысли о ее убийстве измотали его: огромные круги под глазами, обгрызенные ногти, чего никогда не позволял себе аристократ, длинные волосы, которые завивались в районе затылка. Не было прежней строгости и элегантности — староста выглядел неопрятно. Прохожий мог бы принять его за гриффиндорца — у тех вечно ветер в голове, — если бы не взгляд. Да, его глаза говорили о многом.

Малфой что-то недовольно пробурчал, но всё же двинулся по направлению к выходу, толкнув массивную дверь. Он кинул весьма недовольный, циничный взгляд на шатенку, чье лицо было покрасневшим от выпивки.

Гермиона приподняла бровь и улыбнулась, что выбесило Драко еще больше. Слизеринец еле удержался от того, чтобы не ударить стену со всего размаху. Ему казалось неуместным то, что они делают сейчас.

Девушка, к которой он привязался, должна погибнуть. Он — новоявленный пожиратель смерти, семья в опасности, отец гриффиндорки едва не умер… Да, самое время набухаться.

Нет, сначала он был, ой, как не против, и идея Блейза показалась ему просто замечательной, но не сейчас…

Сейчас Драко чувствовал себя пьяным кретином, которого переполняла злость на самого себя.

Он резко выдохнул, дожидаясь, пока Забини и Грейнджер, качаясь из стороны в сторону, доползут до коридора.

Гермиона окинула парней взглядом, усмехнувшись. Да, картина еще та: двое старост, один из которых был почти обнажен, и их вечно смеющейся слизеринский дружок решили пробежаться по Хогвартсу в двенадцать часов ночи, мурлыча и называя друг друга “моя госпожа”. Что тут сказать — вставило их не по-детски.

Она просто улыбалась во все зубы, и вовсе не от того, сколько коньяка было выпито, а от ощущения свободы. Гриффиндорка еще никогда не совершала ничего подобного, и, возможно, завтра утром, хорошенько очистив желудок, она наорет на Малфоя за то, что тот развратил “прилежную ученицу” до такой степени, и будет корить себя за неподобающее поведение. Но не сегодня, не сегодня…

Ее размышления прервали чьи-то размеренные шаги — они отдавались где-то вдалеке гулким эхо. Гермиона вздрогнула, покосившись на блондина, который заметно напрягся.

— За мной, — шикнул Драко, нырнув куда-то в право. Грейнджер, опираясь на стену, последовала за ним, так же, как и округливший глаза мулат.

Впереди был тупик, лишь факелы слабо светились, бросая тени на заостренное лицо аристократа. Она окинула его с ног до головы, даже не заметив, как закусила губу. Полоска светлых волос шла от груди куда-то вниз, теряясь в штанах, которые были слишком свободными и слегка оголяли его бедра. Малфой был худощав, нет, скорее, жилист, ребра едва выпирали, на животе не было ни грамма жира.

Гермиона почувствовала как кто-то схватил ее за руку, хорошенько приложив в камень. Она тихо пискнула, почувствовав легкую боль в затылке. Блейз прижал руку к ее рту, а Драко стоял рядом, стараясь не издавать ни звука.

Шаги были всё ближе, и уже вскоре девушка смогла различить, кому именно принадлежала показавшаяся тень: шляпа с огромными полями, чересчур длинная мантия, туфли-лодочки на небольшом каблуке, расширяющемся на основании.

“Минерва МакГонагалл, чёрт ее подери, — внутренне прошипел Драко, заметно побледнев”.

Только этой старой дуры им не хватало. Из всех деканов, именно эта до боли серьезная женщина не нравилась парню больше всего. То ли из-за того, что она гриффиндорка, то ли из-за того, как много схожего было у нее с Грейнджер.

Малфой и подумать не мог, что когда-либо сможет ужиться с обладателем красного факультета под одной крыше. Конечно, если их бесконечные ссоры можно было назвать “ужились”.

Слизеринец не знал, имеет Забини что-то против Грейнджер или же общается с ней только ради старого друга. Судя по всему, ее общество казалось мулату вполне сносным, иначе он бы не стал вести себя так открыто. Где-то в глубине души староста был благодарен Блейзу за это.

Женщина, державшая в руках фонарь, остановилась, подозрительно прищурившись. Ее темные глаза внимательно изучали коридор, откуда, как ей показалось, исходили странные звуки. Но как бы тщательно не вглядывалась в темноту профессор, зрение уже было не тем, что раньше, а круглые роговые очки были забыты в кабинете, среди многочисленных книг и пергаментов.

Минерва недовольно хмыкнула, подумав, что это Пивз в очередной раз решил нарушить порядок, царивший в школе. Хотя, после того, как свиноподобная Долорес Амбридж устроила выговор этому безобидному шаловливому приведению, да такой, что тот стал еще прозрачнее, почти, что растворился в воздухе, призрак больше не показывался и довольно долго. В последний раз окинув помещение взглядом, МакГонагалл гордо зашагала вперед, что-то недовольно бурча.

В этот миг все трое покатились со смеху. Гермиона тяжело дышала, опасаясь, что профессор услышит ее хохот. Они смеялись так, что болели животы, а из глаза катились слезы.

— Я… больше… не…могу… — начала девушка, падая куда-то вниз.

Ее неимоверно тошнило, голова сильно кружилась, и все вокруг казалось чем-то нереальным. Приземлившись, гриффиндорка обнаружила, что лежит на чем-то мягком.

Распахнув глаза, шатенка наткнулась на игривый взгляд Малфоя, и внутри у нее все разом похолодело. Ее пальчики упирались в его грудь, лицо аристократа было невероятно близко. Его кожа была ледяной, словно вырезанная изо льда.

Гермионе стало интересно, бывает ли она теплой?

Руки Малфоя схватили ее где-то ниже талии, и прикосновение отдалось странной волной по всему телу. Она опустила глаза, чувствуя, как краснеют щеки. Если бы не Блейз, произошло бы то, чему происходить не следовало.

Ой, как много всего бы произошло…

И она была бы даже не против — целовать его прямо посреди школьного коридора, ни о чем не задумываясь.

Гермиона Грейнджер — девочка, когда-то не способная нарушить ни одно правило, но рядом с ним…