Мы из спецназа. Лагерь

–  Да никуда. Просто погулять захотел. Да и планчик один был: как, значит, нагуляюсь, - в комитет солдатских матерей подаваться. Они там доверчивые, - глядишь, и отмазали бы.

–  Я погляжу - ты хитрован!

–  Да уж не дурак, соображаю.

–  Чего ж тогда под пули полез, если не дурак?

–  Так уж вышло. У них собаки были, - вот и обложили.

Любаша рукой коснулась пулевой отметины над его левым соском.

–  Они что, - из автоматов по своим бьют?

–  Там своих нет. Если бежал, да еще с оружием, значит, всё - вне закона. При задержании можно гасить.

–  А ты, значит, с оружием бежал?

Стас скромно кивнул.

–  Круто… - словно невзначай она шагнула ближе, почти надвинулась своей необъятной грудью. Зимину даже показалось, что ее проглядывающие сквозь ткань соски, заметно увеличились в размерах. И пахнуло неприкрытым женским желанием, заставившим Зимина поневоле отшатнуться.

Слов нет - перед ним стояла первостатейная хищница, с огромными несколько выпуклыми глазами, ярко накрашенными губами и черным, поблескивающим, словно воронье крыло, ежиком на голове. И все бы ничего, но дело осложнялось тем, что хищница по совместительству являлась еще и опытной уголовницей. Не зря так шарахнулись от нее подростки. Зимин не сомневался, что Любашу в лагере действительно боятся как огня.

–  Хмм… А ты ничего, Капитанчик! И видно, что качался.

–  Какое там!
– баловался.

–  Ну, а к нам в зал заглядывал, баловник?

–  Да нет, пока не приглашали.

–  Ну, так я приглашаю. Видишь тот домик с чешскими стеклами? Там у нас и сауна своя, и тренажерный зал, и даже небольшой бассейн с бильярдом.

–  Круто устроились!

–  А ты как думал! Не ты один капитанить любишь. Кто хочет жить хорошо, тот хорошо и живет.

–  А кто живет плохо, тот, значит, жить хорошо не желает?

–  Получается, что так.
– Запрокинув голову, Любаша посмотрела на изготовленный Стасом флюгер.
– Ты, я вижу, и мастерить умеешь. Это в тему. А то был тут у нас до тебя плотник один, так у него руки из задницы росли.

–  Что же он тут делал?

–  Да малолеток портил. Что ему еще делать? Вешалку прибить и ту не мог.

–  Ну, с вешалкой я как-нибудь управлюсь.

–  Я уже поняла.
– Любаша приблизилась еще на десяток сантиметров, и грозные ее соски словно бы невзначай коснулись тела Зимина. Голос хозяйки лагеря съехал вниз на добрую октаву, став глухим и вязким.
– Слушай, красавчик, может, ты и нам флюгерок сообразишь?

Долгие церемонии это дамочка явно не любила, и Стас грубовато взял Любашу за локоть, не позволяя ей совсем уж откровенно прижаться.

–  А что бы ты хотела - еще одну ящерку?

–  Я много чего хочу, Капитан… - Любаша зазывно улыбнулась. Крепость пальцев Зимина ее явно не смутила. С волками жить - по волчьи выть, а эту престарелую красотку любили исключительно волки.
– Меня, к примеру, сумеешь изобразить?

–  Тебя?
– удивился Стас.
– Это как же? В фас или профиль?

–  А сам подумай. Если Капитан, значит, должен соображать.
– Любаша вновь ткнула его в грудь кулаком, игриво похлопала по плечу - и даже не похлопала, а скорее погладила. Положительно, она заводилась с пол-оборота. У нее и в глазах заплясали масленые отблески - словно зажгли пару восковых свечек.

–  Я подумаю, - пообещал Стас.
– А ты поразмысли насчет своей прически.

–  Что, что?
– брови ее скакнули вверх.

–  Я в том смысле, что зря ты стрижешься коротко.

–  Это еще почему?

–  Да потому что волосы у тебя красивые. Такие наоборот напоказ выставляют.

–  Да?… - она невольно огладила собственную макушку.
– А ты и впрямь симпатяшка.

–  Спасибо.

– В зал-то приходи, поглядим, чего ты в деле стоишь. Прямо сегодня и забегай.

–  Я подумаю.

–  Ну, думай-думай. И о флюгере не забывай. Успеешь к завтрашнему вечеру?

–  Чего ж не успеть, успею.

–  Правильно отвечаешь, молодец!
– посмотрев в дальний конец двора, она жестко усмехнулась.
– А вон и твой пес цепной ковыляет. Сильвер гребанный! Пора, пожалуй, прощаться…

Обернувшись, Зимин разглядел приближающегося завхоза. Тот и впрямь спешил, сильно припадая на одну ногу, с усилием толкаясь самодельным костылем. Возможно, завхоз хотел сказать что-то Любаше, но говорить с ним последняя явно не желала.

–  До встречи, красавчик! Жду от тебя флюгера!
– хозяйка лагеря похлопала его по щеке и, грациозно развернувшись, легким шагом двинулась прочь. Угнаться за ней было непросто, и бедный Сильвер, конечно же, остался с носом.

–  Ну, лахудра! Удрала таки!
– тяжело дыша, Сильвер остановился возле Зимина. Стасу показалось, что в лице его читается какая-то неуверенность.

–  Хотел у нее что-то спросить?

–  Хотел… - завхоз хмуро уставился на голый торс Зимина.
– А ты здесь чего растелешился? Нашел, где титьками сверкать? Хоть бы майчошкой прикрылся!

–  Так жарко ведь!

–  Не пудри мне мозги, парень! Жарко ему стало!… - приблизившись вплотную, одноглазый завхоз по-змеиному прошипел: - С огнем играешь, паря! Не заиграться бы.

–  Что-то не очень я тебя понимаю, Сильвер.

–  А тут и понимать нечего! Интересуется тобой народ!

–  Какой еще народ?

–  А такой! Уже и Папа про тебя спрашивал, и Любаша - сама вон приползла. А с пацанами зачем вяжешься? Гусак со своими сопляками уже второй раз кровью умываются. Не слишком ли много волн, матросик?

–  По-моему, все нормально.

–  Нормально?
– мохнатые брови Сильвера скакнули вверх.
– Да ты хоть понимаешь своими куриными мозгами, что меня по твоей милости прикончить могут!

–  Как это?

–  Да очень просто! Станешь шушукаться за моей спиной, и нарисуют мне вилы. А после и сам с Папиными мокасинами познакомишься.

–  Какими еще мокасинами?

–  Увидишь, поймешь. А может, и почувствуешь! Только поздно уже будет… - губы Сильвера брезгливо дрогнули.
– Вот я и спрашиваю: чего ты добиваешься, козлик?

–  Ничего.
– Стас пожал плечами.
– И про Папу твоего я ничего не знаю, и за Гусака не ответчик. У пацанов гормональный токсикоз, кулаки чешутся, - вот и нарываются.

–  А с Любашей о чем базарили?

–  Любаша мне флюгер для резиденции заказала, только и всего.

Сильвер окинул Зимина медлительным взглядом - так словно снимал мерку для гроба. В сомнении пожевав губами, качнул головой.

–  Ой, не знаю, парень, откуда ты, но чую - тухлецой от тебя попахивает. Ведь не дурак - сам должен понимать, на какие неприятности напрашиваешься. И ведь напросишься, точно тебе говорю!

–  Да брось ты пугать! Чего, в самом деле, горячку-то пороть? Ну, сварганю им флюгер - что тут плохого? Я ж не бездельничать сюда приехал.