Мы из спецназа. Лагерь

–  А под Косту?

Вопрос прозвучал хлестко, словно пощечина. Собственно, это и было пощечиной, но не злой, а отрезвляющей, приводящей в чувство. Девушка тут же осеклась, и, присев возле нее на колени, он наконец-то взял ее руки в свои.

–  Ты прости меня, Ален, но такое уж тут место, что всех норовит перемазать.
– Зимин поморщился от собственных слов.
– Да, я виноват. Наверное, мог бы воспротивиться, но тебе ведь сейчас другое хочется знать, верно?

Она вновь уперлась взглядом в собственные колени, и темные ее глаза начали стремительно наливаться влагой.

–  Так вот, - безжалостно продолжил Стас, - дёготь - он и есть дёготь. Мажет всех без разбору. Ты в свое время не сумела отказать Косте, а я не смог отказать этой твари. Но из этого ничего не следует, понимаешь? Потому что это не было любовью! Мне легче было бы ее убить…

Алена тотчас подняла голову.

–  Это правда?

–  Правда, - Зимин привлек Алену к себе судорожно начал гладить по спине.
– Я ведь уже намекнул тебе, зачем прибыл сюда. Но чтобы все получилось, нужно плясать под их поганую дудку. Даже когда этого совершенно не хочется. Вот я и пляшу. Потому что точно знаю: уже завтра все завершится.

Ее руки сомкнулись у него на пояснице, она шумно всхлипнула.

–  А мне вдруг страшно стало… Так страшно, что не смогла больше торчать в корпусе. Девчонки к траху готовятся, колеса жрут, музыку гоняют. Откуда только достают такую кислоту… Раньше я тоже какую-нибудь дрянь глотала, чтобы, значит, легче было, а теперь не хочу. Вроде и тело ломит, а терплю. Страх - его ведь в себе надо убивать, правда?

–  Правда,, малыш, - Зимин вновь погладил ее по спине.
– Иначе этот страх просто не умрет никогда.

Глянув в потемневшее зеркало на стене, он рассмотрел собственное окаменевшее от ярости лицо. Хорошо, хоть Алена сейчас его не видела. С такими лицами - волков пугать, не то что детей. Спина девчушки продолжала мелко подрагивать, и он гладил ее, шепча утешающие слова - первые, что приходили на ум.

Тем не менее, поплакать вволю у нее не получилось. Скрипнуло крыльцо, и Стас резким движением заставил девчушку подняться. Прятать ее под низенькую кровать было бессмысленно, а потому он просто впихнул ее в занавешенный тюлем закуток, где скрывался привинченный к стене алюминиевый умывальник. И мысленно ругнул себя за то, что не запер после Алены дверь. Посторонним здесь было сейчас совсем не место…

–  Даже не запираешься?

Разумеется, это была Любаша - раскрасневшаяся, с каплями пота на лбу. То ли выскочила из сауны, то ли действительно убегалась за лагерными заботами.

–  От кого мне запираться?
– Зимин кивнул в сторону кушетки.
– Прилёг вот отдохнуть на минутку.

–  Один?
– она обернулась к двери, демонстративно прикрыла ее на крючок.
– Даже странно.

–  Что тут странного?

–  Да так. В одиночку, знаешь ли, даже насекомые не спят.

–  А я не насекомое. К тому же устал.
– Стас решительно шагнул к двери, отомкнул крючок.
– Так что извини, рыбонька, сил на тебя у меня нет.

–  Да ну?
– она игриво качнулась к нему, толкнула своими грудными полушариями.
– А может, подержишься за меня и оживешь? А, Капитан?

–  Нет, красавица, на сегодня все.
– Он покачал головой.
– Тем более, я слышал, ночью ожидается продолжение банкета.

–  От кого слышал?
– моментально насторожилась она.

–  Да вот, циркулируют такие слухи. Да и без слухов видно, - вон сколько машин-то понаехало!

–  Верно.
– Любаша криво улыбнулась.
– Только ты и другое должен был заметить: мужичков приехало много, а вот девочек - не густо. Так что учти, Капитан, этой ночью я буду занята. Очень даже плотно.

–  Внутри и снаружи?
– он пошловато ухмыльнулся, но она ничуть не смутилась. Похоже, скабрезные шуточки ей даже доставляли особое удовольствие.

–  Верно понял.
– Любаша кивнула.
– И внутри, и снаружи.

–  Что ж, желаю успеха. Одну ночь как-нибудь переживу.

–  Зачем же так долго мучиться?
– бедра ее вновь игриво качнулись, она шагнула к нему. Будь у нее хвост, Зимин не сомневался, Любаша виляла бы им похлеще комнатного песика.
– Можно было бы развлечься прямо сейчас. Даже безо всякий прелюдий. Ты ведь у нас Капитан дальнего плавания, - стало быть, знаешь, куда направить корабль.

Самое поразительное, что в ее готовности Стас ничуть не сомневался. Видно было, что дамочка уже сейчас истекает соком. Прямо снимай штаны и вали на кушетку. Кто знает, возможно, не будь здесь Алены, он, верно, так бы и поступил. Как ни крути, помощь этой сучки могла оказаться неоценимой, но все ломало присутствие доверившейся ему девочки. Может, и было это всего-навсего легкой влюбленностью, но даже такое чувство не следовало кромсать тупым тесаком.

–  Любаша, ты ведь умная девочка, - мягко проговорил он, - и наверняка слышала, что я сказал.

–  А что ты сказал?
– она дурашливо захлопала ресницами, и желание деликатничать с ней разом сошло на нет. Ей хотелось играться, его же к подобным занятиям совершенно не тянуло.

–  Я сказал, что устал и намерен отдохнуть.
– Он твердым движением отстранил от себя хозяйку лагеря.
– Легко верю, что ты этим делом можешь заниматься круглые сутки. Сил тебе не занимать. Даже мог бы посоветовать скататься в Америку. Я слышал, там подобное занятие давно узаконено. «Гэнг-бэнг» называется. За искомые сутки тебя даже не десять раз отдерут, а сотню или тысячу. Еще и зелени дадут на дорожку и по телевизору покажут.

И снова эта дамочка поняла все неправильно.

–  Может, ты хочешь, чтобы я тебе заплатила? А, Капитан?
– она приподняла ладонями собственные груди, провоцирующе качнула.
– Один ферт, помнится, взвешивал их на ювелирных весах, и оказалось, что каждая весит почти по килограмму. Вот и отвалил по тонне баксов за каждую - только, чтобы подержаться.

–  Это ты к чему?

–  А к тому, что я тоже девочка небедная, могу заплатить за свои прихоти.

–  Но это твои прихоти, не мои.

–  Ну, и что? Я за них хорошо заплачу. Тысяча баксов тебя устроит?

–  Послушай, киска, тебе что, мало мужиков?
– Стас начинал закипать.
– Вон их в резиденции сколько толчется, и каждый второй сам заплатит тебе за все твои прихоти.

–  А если я тебя хочу?

–  Придется смириться с тем, что сегодня я не в форме.

–  Форму можно восстановить, - она вызывающе округлила крашенный рот, поиграла розовым язычком.

–  Я уже сказал: нет!

–  Да ты, небось, в жизни таких лавэ в руках не держал!