«Мы с тобой из разных миров...»

Усевшись на табурет с серповидными ножками, дева подняла глаза на кусок стекла в позолоченной раме и с укором посмотрела на своё отражение.

— Время не щадит никого, — грустно усмехнувшись, амазонка коснулась прохладными пальцами румяной щеки, кожа которой теперь не была такой свежей как пару лет назад, во времена её цветущей молодости. Дочь королевы Амарис всегда отличалась особенной красотой, которой завидовали даже здешние девицы, также не обделённые этим даром богов, а теперь от неё постепенно уходило и это.

Отбросив от себя ненужные сейчас мысли, Милоса принялась выплетать из своих волос серебристые ленты, которые удерживали вместе её пряди. Быстро справившись с этой задачей, она повернулась к небольшому бронзовому столику, стоящему рядом с зеркалом. Взяв с него голубой пеплос, украшенный традиционным меандром, она быстро встала, накинула его на себя и перетянула под грудью кожаным шнуром, предавая традиционной одежде подобающий вид. На том же кривоногом столике лежали последние детали повседневного образа королевы - широкие наручи, украшенные филигранным серебряным узором, и золотая тиара в виде лаврового венка, выкованная заморскими мастерами.

После приготовлений дева подошла к книжной полке, где лежали горы свитков и фолиантов. Выудив нужные, она быстро направилась к выходу. Возле входа в королевские покои стояли две воительницы, вооружённые копьями и щитами. Их караул должен был закончиться ещё пару часов назад, а потому Милоса не удивилась и даже почти не обозлилась, заметив, что обе стражницы откровенно клевали носом, крепко обняв древки копий. Отпустив их отдыхать, амазонка не спеша направилась к выходу по прохладным длинным коридорам. Погружённая в свои мысли, она не сразу услышала необычайно громкий бряцающий звук полудоспехов и оружия. В следующий момент Милоса ощутила сильный удар, от которого она едва устояла на ногах, однако многочисленные свитки, утянутые вощёными верёвочками, выпали из её рук и разлетелись на целую оргию.

— Какого… Эния? Тебя по сторонам учили смотреть? — дева с негодованием посмотрела на свою советницу, не сумевшую удержаться на ногах: амазонка сидела на холодном полу и теперь снизу вверх взирала на королеву виноватым взглядом.

— Прости, Милоса…

— Зачем носиться по дворцу, словно ты в лесу? — эллинка принялась собирать раскиданные по мрамору бумаги. — Ведь можно же передвигаться спокойным шагом, не боясь сломать кому-то кости.

— Вот провела бы ты восемнадцать лет в лесах и горах, я бы посмотрела на тебя, — Эния быстро встала, успев ухватить с пола пару небольших пергаментов, и в её глазах на мгновение блеснули злобные огоньки. — Ты стала агрессивной. Говорят, что такое случается от недостатка мужского внимания. Может, нам затребовать с соседних земель молодых рабов тебе для утех? — с этими словами амазонка грубо впихнула в руки Милосы старые свитки.

— Извини, — воительница, вдруг осознав свою грубость, виновато прикусила губу и принялась аккуратно складывать пергаменты. — Астрид в последнее время выводит меня из должного равновесия. — Наконец-таки справившись с небольшой ношей и уложив её на руках должным образом, эллинка медленным шагом направилась к выходу из дворца.

— И что она натворила в очередной раз? — Эния вытащила стрелу из поясного колчана и принялась с наигранным интересом рассматривать её, думая о том, куда можно было бы всадить это незамысловатое орудие.

— А то ты не знаешь, — Милоса потянула руку к древку и отняла снаряд у амазонки, а затем запихнула его обратно в колчан, выказывая столь резким действием своё неудовольствие от того, что советница удумала играться со стрелами в пределах дворца.

— Опять ты из-за этих Игр? — воительница осуждающе посмотрела на королеву и обречённо покачала головой.
– Перед сном выпей отвар из адониса. Говорят, успокаивает нервы. А я пока подыщу тебе крепкого мужчину, что смог бы навещать тебя в твоих покоях одинокими ночами, иначе ты всех здесь задушишь своей нервозностью, образовавшейся на почве женской неудовлетворённости.

— Эния, всё серьёзно. Я не хочу, чтобы она выходила на Арену.

— Почему? Она — борец по натуре. Пусть участвует наравне со взрослыми. Несмотря на юный возраст, у неё есть все шансы обойти старших воинов.

— Я думала, ты на моей стороне… — Милоса вдруг остановилась и смерила взглядом свою советницу.

— Ну уж нет, моя королева, — Эния подняла правую руку, тем самым заставляя амазонку замолчать. — Даже не думай. Я в это ввязываться не собираюсь.

— Но…

— Нет! Через три дня я со спокойной душой приду на Арену, сяду рядом с тобой и буду наблюдать за тем, как наша принцесса выигрывает Драконьи Игры.

— С чего ты взяла, что она вообще их выиграет? В них будут участвовать воины, побывавшие не в одной битве.

— А с того, что ты сама так думаешь.

— Что? Я? — от сказанного Милоса разжала хватку, и пергаменты с бумажным хрустом снова полетели на пол.

— Поднимай сама, — Эния тяжело вздохнула и скрестила руки на груди. — Что за неаккуратное обращение с древними документами? Если бы это видела Амарис, примите боги её душу, она бы тебе голову открутила голыми руками.

— На вопрос ответь, — Милоса смерила взглядом разболтавшуюся лучницу и принялась собирать разбросанные по полу свитки.

— Ты же не хочешь, чтобы Астрид участвовала в соревнованиях, — амазонка скептически поджала губы. — Значит, что? Правильно. Ты уверена в том, что она их выиграет, и попросит сама знаешь что.

Амазонка, быстро осознав смысл сказанных речей, зло взглянула на свою боевую подругу — признавать, что она права, ей ужасно не хотелось. Однако слова Энии были хорошо пропитаны истиной, опровергать которую не имело никакого смысла. Милоса быстро собрала пергаменты и снова зашагала вперёд по коридору.

— Тебе легко рассуждать, Эния. Астерия даже не заявляла себя на Игры.

— По одной простой причине — я не строю вокруг неё стену из сплошных запретов. Какой смысл ей протесты устраивать? — королева, услышав непотребные речи, резко повернула голову в сторону амазонки и вдруг остановилась. Эния последовала её примеру.

— Ты считаешь, что я и шагу ей не даю ступить?

— Именно так, Милоса, — лучница скрестила руки на груди. — Ты нарушила, как минимум, три Непреложных Завета, — с этими словами амазонка принялась загибать пальцы: — начала обучать Астрид не в пять, а в шесть лет, не позволила самостоятельно принять решение относительно выбора службы и в Драконьих Играх не разрешаешь участвовать. Тебе не кажется, что это слишком?

— Астрид — моя дочь.

— Да, но ты не имеешь права переступать через законы, оставленные древними амазонками, — они соблюдались веками! — на последних словах Эния сорвалась на крик, чего обычно не делала в разговорах с королевой.

— Я уже приняла решение — Астрид не выйдет на Арену, — окинув Энию выразительным взглядом, амазонка направилась к выходу из дворца. — И это не обуждается.

— Милоса! — дозорная сорвалась с места и в несколько шагов нагнала северянку, — прошу, не делай глупостей. Ты же прекрасно знаешь, что твоя дочь такой же упёртый баран, как и ты. То, что ты делаешь, плохо кончится. — Воительница коснулась плеча Милосы, заставляя её остановиться. — Я не понимаю, почему ты запрещаешь ей вступать в основной отряд, мы давно не ведём войны, а боевая подготовка никогда не будет лишней.