Мы сделаны из звёзд

В отличие от Нью-Йорка, который никогда не спит, Сэинт-Палмер скорее никогда не проснется. Он впал в беспробудную кому, подвергаясь небольшим мышечным судорогам в даты национальных праздников.

И вот вам новость, в город, единственной достопримечательностью которого является памятник основателю города, лысому усатому старикашке ростом с Ли, наведываются туристы!

Все прямо с ума посходили. Ожили ярмарки, скидки «Черной пятницы» запустились на месяц раньше. Жителей поработила коллективная истерия патриотизма. И преддверие Дня всех святых только усугубило ситуацию.

Хэллоуин в Сэинт-Палмере — это как ланч в школьной столовой: хочешь — ешь, не хочешь — помирай с голоду оставшиеся четыре часа. По большей степени, всем было наплевать на праздник, переодевание и раздачу сладостей. А на тех, кто всем этим занимался, смотрели как на полоумных.

В этом же году Хэллоуин походил на еще одну серию «Улицы Сезам». Пик ужаса здесь — это накинутая простыня с дырками для глаз и маска Гая Фокса, купленная за семь долларов ближайшем газетном киоске.

И несмотря на то, как смешно все вокруг выглядело, для меня происходящее означало мрачный период жизни, потому что Лилиан никак не могла не подцепить этот вирус. Она испортила, наверно, двадцать тыкв, прежде чем решила, что светильника Джека(*) получился довольно сносным. Естественно, тонны этих тыкв из магазинов ей таскал я. Бесконечно длинные очереди, толкающиеся люди, высокие цены — десятый круг ада, который Данте забыл упомянуть в «Божественной комедии».

Но еще хуже эту ситуацию сделал никто иной, как Дэнни. Совершенно в его стиле было найти какой-то подпольный клуб на окраине города, чтобы пойти на первую костюмированную вечеринку, проходящую в этом городе. А Дэнни умел быть огромной занозой в заднице. Примерно после недели уговоров оставалось либо согласиться пойти с ним, либо прострелить себе голову.

Ли крутила головой из стороны в сторону, критично осматривая себя в зеркало.

— Будь я в таком виде лет триста назад на диком Западе, меня бы заклеймили проституткой. А потом сожгли.

Подруга дергала себя за кружевные оборки на рукавах облегающего клоунского наряда Харли Куинн, который я арендовал для нее чуть ли не в единственном на весь город костюмированном магазине, о существовании которого вспоминают, в основном, во время постановки очередного малобюджетного спектакля местного драм-кружка.

Но Ли выглядела, не побоюсь этого слова, потрясно. Черно-красный, прилегающий костюм плотно сидел на ее фигуре, которая, как я случайно заметил, была уже совсем не детской и абсолютно не мальчишеской. Ли была миниатюрной и стройной, а из-за того, что она обычно носила мешковатые свитера и куртки, мне стало даже неловко разглядывать ее, как если бы она была голой. Она сделала два высоких хвостика и даже накрасила губы красной помадой.

Да, я тоже накрасил губы, но ведь мы говорим о Ли!

— А я думаю, тебе стоит пойти так на выпускной балл, — я подошел к зеркалу рядом с Ли и закинул руку ей на плечо.

— Только если можно будет взять с собой пушку с глушителем.

— Могу одолжить тебе свою трость.

Я по частям собирал себе костюм Джокера: потертый сиреневый пиджак, зеленая рубашка, ярко-оранжевый цветок на нагрудном кармане и тонны, тонны грима. Я должен отдать Ли должное, она занималась моим лицом не меньше часа: покрасила мои волосы в зеленый цвет пастелью, которая должна смыться через пару дней, нанесла мне на лицо толстенный слой белой пудры, раскрасила тенями глаза и нарисовала шрамы на шеках ярко-красной помадой.

И хоть темные очки совсем не шли моему образу, выйти без них на эти переполненные людьми улицы я не мог. Даже со всем курсом прописанных таблеток и тоннами травяных настоев Лилиан.

— Нас уже можно фотографировать на рекламный постер лекарств от психологических заболеваний.

Ли была похожа на ребенка, которого обещали свозить в Диснейлэнд, но показали только туалетные кабинки на входе.

— Нам обязательно это делать? — застонала она. — Я имею в виду, мы можем притвориться мертвыми.

— Или убить Дэнни. — предложил я.

— Или убить Дэнни! — обрадовалась она, хлопая в ладоши.

Полностью собравшись, мы с Ли спустились на первый этаж, но Лилиан там не обнаружили, и я уже было подумал, что нам удасться пройти незамеченными, но не тут-то было.

Мы все же увидели ее на лужайке перед домом.

Выкапывающую яму лопатой.

— Что ты делаешь?

Лилиан оторвалась от вскапывания нашего двора и подняла свой взгляд на нас с Ли. Ее кудрявые волосы были убраны в высокий пучок, она надела рабочие перчатки и потасканный синий комбинезон, который отец носил при ремонте гаража. Когда у нас еще был гараж. И отец.

— Рою могилу.

— Ты что, моющих средств обнюхалась?

— Нет, — Лилиан подняла черный пакет, лежащий около ее ног и слегка приоткрыла, показывая нам.

В пакете показалась пупырчатая кожица курицы, которую мы с Ли вместе с тыквами додумались купить в магазине сегодня днем.

— Ты закапываешь курицу? — осторожно спросил я.

— Да, Кайл, потому что она мертвая и, как любое существо на этой планете, достойна того, чтобы ее труп похоронили, — с этими словами она продолжила копать яму.

— Я вызываю службу опеки, Лилиан.

— Вы ведь даже не представляете какими зверскими методами убивают куриц на птицефабриках! — она снова посмотрела на нас. — А куда это вы собрались? Выглядите жутко странно.

— Сказал человек, который хоронит курицу в полиэтеленовом пакете.

Лилиан укоризненно посмотрела на меня.

— И почему ты вечно осуждаешь мои поступки?

— Потому что от нас уже все соседи шарахаются. А я хочу в детский дом.

Ли тем временем схватила меня за руку и повела подальше от дома.

— Если вас заметут в полицию, не смейте звонить мне, потому что я собираюсь заняться релаксацией, и мне будет плевать, даже если вас рабами продадут в Мексику! — громко крикнула нам в спину Лилиан.

Мы уже повернули за угол улицы, когда Ли спросила:

— Что за релаксация?

— Даже думать об этом не хочу, — меня передернуло.

На улицах Сэинт-Палмера в кои-то веки было людно и шумно. Хоть основная возрастная категория шагающих мимо нас людей и состояла из детей от пяти до одиннадцати, но это все еще лучше, чем один-единственный бормочущий себе под нос пьяница или какой-нибудь паренек в костюме кресла, раздающий рекламки ближайшего магазина мебели.