Мы все умрём. Но это не точно
Шрифт:
Теодор не знал, почему пытался её сейчас переубедить, в конце концов, все его игры всегда сводились к тому, чтобы трахнуть и потерять интерес. И с ней у них это когда-нибудь случится, но сейчас, в самом начале, он просто ещё не хотел её отпускать. Потому что иногда, в редкие моменты, ему казалось, что Гермиона — это тот человек, который способен показать ему свет в кромешной тьме.
Сегодня им обоим стоило быть сдержаннее.
Теодор раздражённо взглянул на неё, прикидывая, как бы уложить её спать. Щёки Грейнджер пылали алым, болезненным румянцем, но она смотрела прямо ему в глаза, словно бросая вызов. В этом противостоянии взглядов ему даже показалось, что они поменялись ролями, и теперь она — злой и страшный Пожиратель, а он — правильная девочка-отличница.
— А вдруг я хочу испачкаться? —
С другой стороны, Грейнджер была… миленькой? К тому же вчерашний вечер в парке не на шутку разжёг его самого и оставил мерзкое ощущение незаконченности. И какую такую невинность он из себя сейчас строил?
Просто делай что хочешь. Потому что можешь. Потому что хочешь.
На этой мысли его правильность и закончилась. Возможность отпустить себя на свободу казалась весьма заманчива. Нотт с сожалением подумал, что не продержался в правильном амплуа и трёх минут, но он поработает над этим в следующий раз… с кем-нибудь другим.
Тео провёл кончиком языка по нижней губе и плавно отставил стакан на подоконник. В тишине было отчётливо слышно как глухо проскользило стекло по дереву. Гермиона сосредоточенно следила за каждым его движением. Теодор ловко спрыгнул и не спеша, словно крадущийся хищник, обошёл Грейнджер со спины, встав сбоку. Он остановился в жалком дюйме, намеренно вторгаясь в её личное пространство и выдерживая долгую паузу. Нотт стоял настолько близко, что видел, как беззащитно пульсирует жилка на шее и как блестят капельки пота в тусклом свете ночника.
— Бу! — внезапно выдохнул ей на ушко, и её губы дрогнули. Но Гермиона не отшатнулась и не отступила ни на шаг.
Теодор улыбнулся и медленно обошёл миниатюрную фигурку по кругу, осматривая с ног до головы, словно товар на чёрном рынке. Это же так унизительно, Грейнджер, когда на тебя смотрят, как на игрушку, правда?
Девочка глядела ровно перед собой, часто дышала и сжимала в кулак край чёрной рубашки. Напряжённая и собранная, словно собралась в последний бой. Пускай. Наверное, сейчас наступило время, чтобы узнать ответ на главный вопрос этого вечера? Теодор двумя пальцами медленно приподнял шёлковый край рубахи, обнажив бледное стройное бедро. Он ожидал, что она его остановит, но Гермиона даже не посмотрела в сторону Тео, упрямо уперев взгляд в темноту за окном…
На ней не было белья. Он несколько секунд молча разглядывал гладкую кожу, казавшуюся в полутьме белой, словно сливки, затем недовольно цокнул языком и с пренебрежением отпустил ткань.
Мрачная, голодная похоть затопила его. Всё это время на ней не было белья? Ночевать в таком виде с мужчиной. Немыслимо. У этих гриффиндорцев абсолютно нет стыда. Она провоцировала его с самого начала? И кто из них пушистый, наивный птенец, а кто шлюха?
Ему мстительно захотелось отыграться. Мысль, что кто-то тоже мог с ним играть, разозлила его до глубины души. Ты хотела испачкаться, Грейнджер?
Теодор вновь обошёл по кругу и замер у неё за спиной. Не касаясь, намеренно выдерживая паузу и предоставляя шанс передумать. Она же, похоже, отступать не собиралась. Гермиона стояла, высоко вздёрнув подбородок, но было заметно, как сильно она нервничала. Её выдавали подрагивающие пальцы, которые Грейнджер не знала, куда спрятать, напряжённая ровная спина, искусанные губы… И это её состояние пробуждало в нём больной азарт. Ощущение власти над другим человеком пьянило и раззадоривало. Теодор немного придвинулся, наслаждаясь тем, как Грейнджер вздрогнула, и втянул носом запах её волос — цитрусовый шампунь и едва уловимый миндаль, такой тёплый, одурманивающе пряный. А как она поведёт себя, если он сделает так? Нотт прислонился к её спине своим твёрдым стояком и грубо обхватил за бёдра, крепко прижимая и лишая возможности отпрянуть. Тео слышал, как Гермиона шумно выдохнула, ощутил ладонями, как напряглись её мышцы. И следом же, не давая ей возможности возразить, его рука задрала ткань рубашки. Всё
это время на тебе не было трусиков, да? Гермиона попыталась развернуться всем телом, но он ей этого не позволил, крепко прижав здоровой рукой к своей груди. Кончиками пальцев второй он погладил обнажённую кожу, нагло пройдясь от бедра к животу, а затем вниз к лобку, уверенно обведя по кругу клитор, но не проникая внутрь. Она вся напряглась и сжалась. Неприятно, когда чужой, незнакомый человек делает с тобой так? Но ты же хотела испачкаться?— Не… — Грейнджер тихо всхлипнула.
— Тебе придётся слушаться, — не дожидаясь возражений, Теодор озвучил своё единственное условие и отошёл к подоконнику. — Или можешь идти, — бросил он, не оборачиваясь и пряча от неё свою довольную улыбку. В тёмном отражении стекла Нотт видел, как она закусила губу и в смятении посмотрела на дверь. Наверняка Грейнджер уже сейчас чувствовала себя испачканной, а он ещё даже не начал.
— Хорошо, — наконец произнесла Гермиона, и в этом голосе звучало какое-то обречённое спокойствие висельника. Зажигательный настрой, ничего не скажешь. А с другой стороны, на её чувства ему было плевать. Ему хотелось собственной свободы.
Поэтому, повинуясь странному порыву, Теодор потянул за ворот и снял с себя футболку, обнажая торс полностью и наслаждаясь ощущением прохладного воздуха на коже. Тело горело. Когда только ему успело стать так жарко?
На самом деле он никогда ни перед кем из партнёрш не обнажался настолько. Постоянно прятать шрамы магией было неудобно, поэтому Теодор взял себе за привычку носить одежду с длинными рукавами, разрешая девушкам максимум расстегнуть пуговицы на груди. Но здесь и сейчас хотелось не только испачкать её всю, но и очиститься самому. Словно на исповеди. Вот он я, Грейнджер, отпусти мои грехи и пусти уже в рай.
Он плавно развернулся, предоставляя Гермионе возможность хорошенько разглядеть его всего. Нотт так часто ловил её любопытные взгляды, что было интересно, как же она теперь себя поведёт, когда всё буквы его кроссворда{?}[У Тео 4 шрама-надписи на теле: между лопатками «Предатель». Внизу живота, слева, у тазовой косточки слово «Милый». На правой руке «Шлюха». На груди, рядом с сердцем «Улыбайся».] раскрыты. Несколько мгновений Гермиона блуждала взглядом по его груди, животу, руке, затем она закусила нижнюю губу и её брови жалостливо поползли вниз. Серьёзно? Тео провёл пальцами по шраму у сердца и снисходительно улыбнулся. Всё ещё жалеешь меня? Он тоже свёл брови и выпятил нижнюю губу, повторяя её жалостливое выражение лица. Давай, пожалей меня хорошенько, Гермиона. Пошло облизал верхнюю губу, задержав на ней кончик языка.
А потом я хорошенько пожалею тебя.
С головы до ног смерил её голодным взглядом и вздёрнул бровь. Грейнджер моментально нахмурилась, уловив его похотливый намёк. Тео хохотнул и в два шага приблизился к ней.
— Держи руки за спиной, — свой неискренний смех он оборвал резко, в контраст произнеся эту фразу с такой отстранённой интонацией, какой он разговаривал со всеми, кто был ниже его по статусу. Чем окончательно смутил её. Гермиона растерянно на него взглянула, и Нотт ответил ей долгим, холодным взглядом, будто бы перед ним стоял грязный, оборванный эльф-домовик. Правильно, Грейнджер, ты понятия не имеешь, с кем связалась. И не забывай об этом.
Так и не дождавшись, когда она выполнит приказ, Тео грубо обхватил пальцами узкие запястья и властно завёл ей их за спину. Он старался не касаться её руками больше необходимого. Это тоже была игра. В пренебрежение. И если он сорвётся, если она вдруг почувствует его интерес, то он проиграл. В паху ныло и пульсировало, а пальцы дрожали от нетерпения. Ему уже хотелось ощутить, как она будет крепко сжимать его, сидя сверху или лёжа под ним и широко расставив ноги… Теодор ещё не решил, как всё у них произойдёт, но вариантов была масса. Возможно, он попробует их все. Нотт медленно пошевелил запястьем, пытаясь отвлечься на боль в руке, и в голове возникла заманчивая идея. Кажется, он придумал, как обойти рамки своей же выдуманной игры и ничего не нарушить. Специально громко щёлкнув замочком кобуры, Тео вытащил из-под штанины любимый нож и, поигрывая им, встал напротив Грейнджер. Та нахмурилась и напряжённо проследила, как он перекатил Матильду между пальцами. Теодор изогнул бровь.